Сивирь наблюдал за тем, как Морошка обнимается с Можжевельником с щемящей досадой в груди. Он не мог злиться на свою волчицу за то, что она скучала по семье, но в то же время не мог и разделить ее чувств. Даже если отодвинуть в сторону гремучую смесь презрения и ненависти, которую тот испытывал к Яробожьим, он просто не мог понять, для чего Морошке все эти волки. Ему вполне хватало ее, их волчат, и уединения горного логова.
Кроме того, в этой странной, и бессмысленной на его взгляд привязанности, Сивирю чудилась угроза. Ему казалось, что дед смотрит из-за плеча волчицы с нескрываемым превосходством. Подавив тяжелый вздох, Сивирь остался внешне невозмутимым, но на сердце скреблась тревога. Зря они пришли сюда на юг, ох и зря. Он опасался, что их убьют, они укрыли волчат, подозревая опасность, но беда внезапно подобралась совсем с другой стороны.
Для Морошки эти земли, эти волки оставались важными, нужными и родными. У Сивиря не было никого, кроме нее, а у нее была целая семья, а то и стая. И в том, как она приветствовала князя, и в том, как встретилась с Можжевельником, чувствовалось, что влияние их велико, но что еще хуже, они тоже поняли это. Вон, как князь принялся распоряжаться тем, как Морошке следует вести себя с семьей.
Еще тогда, на болотах, Сивирь мечтал, чтобы Морошка принадлежала только ему. Теперь ему снова безумно этого захотелось. Насколько было бы проще, окажись она такой же отверженной, как и он. Никто не был бы им нужен, за ними не тянулись бы эта мерзкая паутина былых привязанностей. Они могли бы остаться друг с другом, друг для друга, и...
Сивирь ощутил прикосновение Морошки к своей щеке, и устыдился своих мыслей. Морошка не была виновата в том, что чувствовала себя счастливой здесь. Он слушал ее ласковую, примиряющую речь, и хотел верить... Или хотя бы постараться поверить, что она говорит то, что думает. В конце концов, однажды Морошка уже выбрала его, и тогда у нее было куда меньше причин на это.
Усилием воли, Сивирь загнал подозрительность подальше, прижавшись плечом к плечу Морошки. Не важно, что те, кого Морошка называла семьей, для него были врагами. Пока они держались вместе, Сивирь был готов мириться с их присутствием.
Впрочем, пожалуй, выглядеть слишком смирным он не мог себе позволить. Обида Можжевельника и родительская напыщенность князя, требовали ввернуть какую-нибудь занозу. Кроме того, пусть Сивирь и не злился на Морошку, к остальным он не мог проявлять подобной выдержки.
- Конечно, мы будем рады гостям, - заметил он невинно, - и я тоже готов обняться, в знак воссоединения семьи. Обнимемся, дедушка? Можно, буду тебя так звать?
И он склонил голову с клеймом, с тем умыслом, чтобы как можно больше солнечного света упало на его черноустовскую отметину. Широкая ухмылка растянула губы Сивиря, когда он увидел, как изменилась морда Можжевельника. Он не смог бы описать это выражение брезгливой ярости в полной мере, но ради него определенно следовало сказать то, что он сказал.
Ну, и еще ради того, чтобы Можжевельник отлепился, наконец, от Морошки. О, Сивирю удалось завладеть его вниманием. Высоко подняв голову, расправив грудь, со сдавленным рыком, старик шагнул к черноусту. Сивирь прищурился: он бы не удивился, вцепись тот ему в глотку, не смотря на все заверения князя в их безопасности. В конце концов, дышал дед так тяжело, что казалось вот-вот лопнет от натуги.
- Ты... - пророкотал он, голосом, который, пожалуй, мог бы считаться устрашающим, - никогда не смей называть себя одним из нас!
Можжевельник ощерил зубы, удивительно крепкие для его возраста, едва не упершись в нос Сивиря своим. Лапы его чуть подрагивали, и Сивирь подумал, что такое самообладание достойно уважения, в особенности, если учесть, что ухмылка, самая омерзительная из всех, которые были ему доступны, так и не сошла с его морды.
- Я хочу, чтобы ты запомнил, паршивец! - медленно, с достоинством, отделяя каждое слово паузой, произнес Можжевельник, - первого такого как ты...
- Не такого... - ввернул Сивирь, наслаждаясь обжигающим пламенем в глазах Можжевельника. Впрочем, тот не обратил внимания:
- ...Я убил, в качестве подарка для жены. На свадьбу. И многих других с тех пор!
- Похвальное усердие, - снова вставил Сивирь, с удовольствием подкидывая щепок в разгорающийся скандал. В конце концов, как сказал князь, им следовало поумерить праведный гнев, прежде чем прибыть в стаю, а из Можжевельника этот гнев плескался во все стороны, как из посудины с закипающим зельем.
- И ты жив, лишь благодаря милости нашего князя, - припечатал Можжевельник, - но это не значит, что ты можешь позволить себе наглость считать себя равным нам. Ты позор всего леса, всех честных перед Богами волков. Бессовестная тварь. Убийца! Думаешь, мы это забудем? Думаешь, забудем Крыжовника?!
Сивирь отступил, ухмылка сползла с его морды. Проклятый Крыжовник, вечно встающий между ним и Морошкой, и тогда, и сейчас. Он не мог даже сказать, что не стал бы убивать его, узнай, что тот брат Морошки, поскольку тогда ему было слишком все равно, он был лишь незнакомым волком, Яробожьим, а Морошка - всего лишь красивой пленницей, которую он приметил для себя. И все-таки, ничего так сильно он не желал теперь, как изменить тот день, отпустить чертового юнца, хотя и знал, что будучи Викулом, ничего бы не стал менять.
- И верно, князь, - мрачно произнес Сивирь, опустив голову, - пройдемся.
В молчании, он последовал за Остроскалом, и заговорил, лишь когда они отошли подальше от Морошки и Можжевельника.
- Что ж, - Сивирь невесело поглядел на Остроскала, - весьма любезно с твоей стороны было спросить меня об условиях. Первое - разрешение охотиться на твоих землях, пока мы живем здесь. О логове уже поговорили. Второе - безопасность... - он усмехнулся, - для всех нас. Впрочем, верно найти меня под дубом с перерезанным горлом в твои планы и так не входит? Но мы должны не только безопасно войти на твои земли и оставаться на них до завершения дела, но и покинуть их после. В полном составе, живыми и невредимыми, как бы кому... - он оглянулся на силуэт Можжевельника, - не хотелось иного. Третье - я поведу нас надежными тропами и если бой все-таки случится, я буду сражаться вместе с тобой... Но ни я, ни Морошка не обязаны жертвовать ради тебя жизнями.
Сивирь печально усмехнулся:
- Я бы и вовсе оставил ее дома, но она не согласится, - усмешка сменилась мимолетной улыбкой гордости. То, что Морошка не желала оставлять его, ни в беде, ни в битве, и радовало и огорчало его, - итак, если дело обернется так, что придется выбрать между твоей жизнью и нашими, мы тебя оставим.
"Хорошо, что Морошка этого не слышала", - подумал Сивирь. Ему бы не хотелось узнать, что она думает по этому поводу, не хотелось бы узнать, что князя она станет спасать так же самоотверженно, как и его. Он лишь надеялся на то, что если дело обернется серьезно, ему удастся и в самом деле убедить ее спастись.
- Но если мы не вернемся... - он поглядел на князя искоса, - вы должны будете позаботиться о наших волчатах, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы решать свою судьбу самостоятельно.
"И голову княгини в награду за помощь", - хмыкнул Сивирь про себя, но вслух дерзить не стал. Чутье, не раз выручавшее его на болотах, подсказывало ему, что князя, в отличие от Можжевельника, бесить не стоило.
Он слегка качнул головой, в знак того, что закончил говорить и готов слушать Остроскала.
***
Тем временем, Можжевельник перевел обвиняющий взгляд на Морошку и произнес, с горечью и обидой:
- Вижу я, как ты выросла. За безбожника, убийцу брата... Замуж... Я держался долго, думал морок, проклятье, наговор какой. А теперь понять не могу, почему? За что семье такой позор?
Запал его угас, он сидел сгорбив спину, и опустив голову глядел на Морошку исподлобья:
- Чего тебе у нас не хватало, что ты с нами обошлась так? Обидели тебя разве чем? Всегда старались быть рядом, вместе... Не уследили только в тот день проклятый... - Можжевельник покачал головой, - все бы отдал, чтобы по-другому повернулось... И после не смогли отыскать, не спасли, хоть и с лап сбились, чуть не потонули в трясине... Но уж когда ты вернулась...
Он вздохнул и опустил голову еще ниже, совсем тихо заговорил:
- Я подумал - чудо... Подумал, все теперь хорошо будет. Не как раньше - после такого-то, как былому вернуться? Но все равно, хорошо... Мы бы тебя сберегли, ни один проклятый бы не подобрался больше. А ты... Зачем Морошка? Чем околдовал он тебя? Чем взял?
Можжевельник поднял на волчицу беспомощный непонимающий взгляд, словно волчонок, что первый раз с большой несправедливостью столкнулся.
- Подпись автора
аватарки от Мораны, Вороники и меня :З
Нам не сойти с дороги через топь,
Последний путь над чёрной пустотой.
И первый снег укроет все следы,
В тишине исчезнет звук шагов.
Твое сердце должно быть моим,
Твое сердце вернет мне весну.
викулу от дека, видимо с любовью
кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи
не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт
викулу от морошки, точно с любовью
А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд
