Переход из Густого ельника.
  Состояние странное. Тягучее, смятенное, словно пьяное и одурманенное. Не сказать, что такого никогда раньше не было– «никогда не говори никогда» – но точно не на трезвую. Сейчас внутри что-то не перевернулось, но шелохнулось и подступило горько-кислым комком к глотке, мешая нормально дышать, помутняя взгляд и заставляя напрягаться, чтобы не шатнуло в сторону. Все же, правильной «морды» при посторонних терять никак нельзя, но эта мысль растворялась и забывалась с каждым новым шагом. Он так и не понял, что происходит, не успел дать самому себе утешительную справку и списать на досаду от неудавшегося похождения, не успел и уже было хотел забыть и забить. Забить, переключаясь на что-то новое, что-то впереди себя. Моментом встало ощущение, что личность его словно двоится, как на секунду раздвоилось окружение леса в глазах, но все это пропало, как только Бес успел задуматься.

  Пустота. В голове, в мыслях, в душе. Что-то упало, разбилось, разрезало уши визгом и погибло, но так и не получило скорби в свой адрес. На секунду Бес задумался, как легко отступил, попытался поразмыслить, зачем так поступил, но не смог, потому что голова снова опустела. Перегруз в моменте взял верх, защищая еще не полностью окрепшую, но уже растоптанную психику, отвергая любые думы. И именно это, а еще какая-то обида и укрытая злость нагнетали обстановку, заставляя упереться взглядом вперед, чтобы не начать рычать на воздух и целое ничего. Только голос чужого, черного и уже седеющего волка смогли на секунды вытащить из этого состояния, а после окончания разговора его беспрекословно швырнули обратно, в клетку из собственных терзаний. Да чтоб ему кончиться! Хотелось бы сказать, подумать, сделать. Только не представлялось возможным и остаток здравого смысла тормозил строптивое тело, отгораживая от бессмысленно-глупых поступков, которыми может закончится жизнь. Но умереть нужно красиво, и, желательно не так скоро, поэтому приходилось слушаться и повиноваться.

«Что там он говорил? Предлагал? А я согласился? На что подписался? Зачем? Кого забрать, когда? Что рассказать?» Помнит берег, помнит, как смотрел в чужие глаза и вникал в речь, но не отвечал так многословно, как раньше. Помнит, как тянул на морде свою обычную улыбку, предназначенную для всех желающих: самодовольную, уверенную, такую, по его мнению, запоминающуюся и необходимую. Помнит, как она сама поразила морду и потянула уголки губ наверх. Помнит, что отвечал, на что соглашался и помнит, как шагнул в Кровь-реку. Такой себе отрезвитель, однако, крайне рабочий. Темно-серая шерсть на боках стала вовсе черной, вновь впитывая в себя треклятую влагу, от которой еще не успела до конца избавиться. Снова внутренности, снова песчаный кисель под лапами, но плюсом внимательный взгляд в затылок, оценивающий, чуткий. Помнит Бес, как преодолев мертвую реку всего лишь второй раз в жизни, глянул на другой берег, где до сих пор стоял его сопровождающий, которого в изначальном варианте не предполагалось и не должно было быть. Помнит, как усмехнулся, отряхнулся, разметав ядовитые брызги воды в разные стороны и пошел прочь, углубляясь в родные земли, которые для сумеречника останутся недосягаемым местом, снящимся ему в кошмарах.

  А потом словно прояснилось: чувства накатили, словно начав давить на спину и плечи, мысли сбились в кучу, а потом разом рассыпались по голове. Идти стало в разы легче, взгляд сфокусировался на конкретных объектах и знакомых местах. Странно, поначалу, а потом привычно и вполне обыденно, однако, после произошедшего желание вернуться в принудительный аффект ни разу не пропало, а только усилилось. Принудительный аффект или приятный бонус из пары белых косточек, а может, чего покрупнее… Сразу поползли раздумья, проклятия, саморазрушение. «Нужно было сделать так, сказать вот, что, а потом пойти так и я бы смог…» Что смог? Достигнуть лучшего мира? Сомнительно.
— «Вот она специально так сделала, чтобы назло,» - Мысль режущая по душе, сердцу или грудине – не знаю. Но сразу становилось понятно, о ком шла речь. В целом. — «Чтобы поиздеваться и похихикать,» – Мысль нагнетает, становится ярче и давит сильнее. — «Ведет себя как маленькая, как щенок, как…» – Короткая пауза на осмысление. — Как я… – Одна фраза, но сказана вслух и так громко, что отозвалась эхом от ближайших деревьев. И тут же поразила только что сползшей улыбкой, вызвала волну хихикания и заставила остановиться, просто чтобы проржаться.

  Отзеркалила вредность, нахальство, наглость. Последнее, конечно, несколько неуместно, учитывая, что она-то на своей земле, в отличие от пары молодых. Но в целом это поведение не смогло вызвать в Бесе ничего, кроме истерического посмеивания, однако, довольно быстро унявшегося. Он как будто сам от себя подобного акта театрала не ожидал, но все же.
— «А этот черный? Какой-то важный, видимо,» – Сразу мысленно переключился на другой объект, с которым ему пришлось поговорить немного дольше, пусть и не с той полной увлеченностью и сосредоточенностью в силу накатившего состояния. — «Тогда почему он не мог взять кого-то из своих? Жалеет силу, что ли?» – Снова осуждение и ощущение себя козлом отпущения, которого послали на отвали, лишь бы куда-нибудь чтобы не делал лишний раз мозги. — «Почему именно меня выбрал, своих мало?» – Только и может, что осуждать и думать, на что согласился. Но в глубине души и мозга понимал, что сам повелся и проявил желание разменяться, просто потому что ему интересно. Просто потому что он готов пойти, сделать, узнать, найти, загрызть, напасть, выследить, поймать из собственного неумолимого желания узнать, овладеть, увидеть, запомнить… почувствовать. Он согласился не потому что у него не было выбора, а потому что сам этого захотел. Бес захотел, и он сделает, раз уж теперь есть четкая необходимость и у него нет особой возможности полениться и забить.

  Только вот после обдумывания двоих чужих экземпляров, пришло время подумать о своих союзниках. И именно на этом моменте, уже успевший отправиться дальше и уже давно забредший на Грибную поляну Бес остановился, вкапываясь лапами в мох. Его не слишком поражало или удивляло поведение Рыбаря, он уже давно привык к подобным выходкам и не относился к ним серьезно, как в целом к большой части происходящего вокруг него, но именно сегодняшний казус оставил новый повод для поднятой дыбом шерсти на загривке. Нет, он не будет рвать и метать, проклиная так просто покинувшего его, не будет корить себя самого за то, что так просто ушел и отпустил его. Потому что тот с особым энтузиазмом ушел сам. И Бес не в праве был его останавливать, мало того, что находился на априори проигрышных позициях, так еще и в не самом авторитетном положении лично над Рыбарем. Нет, он безоговорочно и без зазрений совести считал себя лидером в их закадычном дуэте, но в этот раз обстоятельства решили за него, а Рыбарь сел им на хвост и быстро среагировал, возможно, подписав себе не только поездку в Навь,
— Я разобью ему мо… – Но и серию трагедий и лапоприкладства от его дражайшего друга. В целом, договорить он не успел, а может, и вовсе не собирался это делать, закончив слово протяжным «ммм», но внимание на себя перетянул запашок, упрямо заползший в ноздри и тут же проникнувший в мозг. И, посчитав, что Рыбарь это уже проблема «завтрашнего дня», Бес великодушно отодвинул акт издевательства – над собой или над ним – на другое время. А сам же направился в самую гущу поляны, усеянной разноцветными рядками грибов.

  Запах привычной сырости здесь смешивался с токсинами и спорами, дурманил одним свои присутствием, но уже не действовал на Беса. Сейчас он смешивался в замысловатый смрадный букет, в котором помимо всего привычного был его и привкус совсем свежей – по меркам Черноустов, конечно – мертвечины. И мертвечины не волчьей, а чьей-то помельче и «потравоядней», чем незатейливые одиночки или изгнанники, решившие с дуру поживиться «лекарственными грибочками». И в скорейшем времени цель не заставила себя долго ждать: совсем недалеко от себя Бес обнаружил уже чуть облезшее тело чего-то, ранее походящего на зайца. Удивительно, что он забрел в такие места, но весьма приятно, потому что не каждый день удается такого найти. Отравленный, зловонный и растянувшийся в неестественной позе посреди Ведьминого круга, косой не мог не вызвать хоть доли положительных эмоций. Он станет прекрасным… Как бы то назвали адекватные – экземпляром для безумца, и по истине прекрасным предметом собирательства для ценителя. И пригодится это сочащееся ядом тело совсем не для еды…

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

22 число месяца Маленьких следов.
  Рядовки вперемешку с поганками. Какие-то красноголовые подосиновики, явно заблудившиеся и выросшие не там, походящие на знать среди отребья. Одни ровные, ярощекие, а остальное вся искореженное, кривое и покосившееся. С прищуром и подозрением смотрящее, пришедшую по ошибке красоту сторонясь. На них как будто наступили. Наступили или пнули. А те, раздосадованные свой судьбой вынуждены валяться на земле и кряхтеть, покрываясь плесенью и претерпевая ползание мух.

  Странное место, завораживающее. Последние тела правда, валявшиеся тут с незапамятных времен в большинстве своем остались раскиданными по разным углам. Черепа их разбиты, осколки разлетелись. А у некоторых и вовсе ни головы ни ее фрагментов не видать.

  Лапы мягко ступали по зеленому, напитанному водой мху. Ровная дорожка оставалась позади, лишь пропадающими ямками повествуя о визите своего частого посетителя. Он явно знает, куда идет. Не гуляет, не петляет, следует прямо, словно цель свою видит и следует за ней по пятам высокой тенью. Голова странно опущена на уровень плеч, непривычно урезая визуальный рост и оставляя холку верхней точкой. Шерстяной острый гребень разрезал воздух словно плавник.

  Бес был один. В целом, не удивительная картина. Все клановские сидели в самой гуще топей, остальные на болота не лезли. Казалось бы, надо ли ему гоняться за общением, если ко всем объектам, обеспечивающим это общение нужно было следовать очень и очень долго. Под боком почти никого не оказывалось. Но пока, когда запас желания общаться исчерпан, можно было уделить время самому себе. Не без самокопаний отобедав вместе со своим многоуважаемым главой, который все еще питал надежды воспитать из Беса настоящего Черноуста, тот самый Черноуст слинял после обеда сразу же, не думая даже наблюдать картину полностью сытых развалившихся на камнях бояр.

  Юноша ринулся к Грибной поляне осознанно, ради успокоения собственной души и сознания. В последние пару дней его дорогой друг, постоянно следующий за ним и живущий за его счет прекрасным образом распоясался, проявляя излишнюю активность. Так называемое «сейчас» исключением не стало. А дабы притупить его, надо было бы прибегнуть к дури. Этот способ черный выведал уже давно методом проб и ошибок. И пока что он работал лучше всех.

  Зная, где и что тут растет, Карамора без проблем нашел нужную кочку и улегся рядом с ней, разглядывая подобие поганок. Конечно, из них можно было бы намутить чего-то поинтереснее, но для этого пришлось бы бежать совершенно на другой конец болот к своему месту, где также хранились и остальные ингредиенты.

  Волк успел только взять в пасть один маленький, будто выросший только сутра грибочек. Беленький, корявый. Уже представить, какое блаженство наступит, когда его яд пойдет по венам и разгорячит тело. Расслабит мышцы, опустошит голову. Этот черт замолчит и перестанет тараторить всякую нелепицу. Горьковатый, но в то же время с ноткой сладости гриб коснулся языка и рассыпался под гнетом зубов.

  Но тут одиночество прервали. Почти что на пороге появилась фигура. Мокрая, вся растрепанная. Еле на лапах стоит, раненая, что ли? Беса это насторожило, заставило слегка собраться. Гриб предательски норовил подействовать раньше, чем будет достроена логическая цепочка.
— Сударыня, ты чего тут? Умирать пришла? – Прямо спросил волк, поднимая голову и всматриваясь в блистающий позади нее берег Кровь-реки. — В таком случае ты выбрала слишком стереотипное место для этого. – Он улыбнулся одной стороной пасти, внимательно всматриваясь в незнакомку.

  Подумалось, что переплыла, а теперь от счастья отдышаться не может. Видать и не заметила Беса, валяющегося на земле почти что перед ней. Штуки три заячьих прыжка, не больше. Такого конечно сложно не заметить, тем более он не прятался. Но…по ощущениям, она как будто смотрела не на мир, а куда-то внутрь себя.
— Сударыня? – Повторил еще раз Бес, не получив сперва ответа. А может и почудилось, что сказал слишком тихо, ибо изначально рассчитывал на личность в полном здравии и бодром уме.

  Вставать, однако, уже не хотелось. В лапах еще не чувствовалась расслабленность, голова не казалась тяжелой, в глазах не плыло по краям. Слишком малая доза, да и времени прошло с синичкин коготь. Как-никак, Карамора к подобной шняге привыкший. Уже не брало.

  А когда та наконец подняла взгляд – Бес не двинулся с места, прямо смотря на нее. Выжидает, какая реакция будет. Вся такая серенькая, уже видно, что прожила много. Но на первый взгляд было в ней что-то…многообещающее. Странно приосанилась сначала, потом вновь согнулась чуть ли не пополам. Походило на фальшивую болезненность, даже очень. Только вот, что интересно: что-то подсказывало, что если симулянты в основном притворяются ради других, то она как будто хворала для себя. Внушил ли ей кто-то, что она калека, или сама справилась без лишней помощи?

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Испытывающий взгляд, пробежавшись по фигуре волчицы впился в ее мордашку. Явно не в себе слегка, как будто наполовину дух испустила, а оставшейся еще по земле шарится. Замечая бегающий взгляд, не способный сконцентрироваться на одном предмете, Бес подумал было, что та головой поди ударилась и теперь потеряла ориентацию в пространстве. Какая-то растерянность, не присущая обычному волку. Все, кого Карамора за свою жизнь видел были наделены хоть какой-то сконцентрированностью, но сейчас обзавелся вопросами. Грас же, уже получивший порцию блаженства от полученного грибочка урчал и улюлюкал, с каждым разом все тише и тише. Единственное, что он сказанул по поводу увиденного было вроде «отстань от нее, потом разберешься», да и то неразборчиво.

  Черно-серый же в свою очередь заинтересованно всматривался. Странная, полоумная, что ли? Понадобилось немного времени, что бы та наконец сфокусировала взгляд, Бес это заметил по выражению морды.
— Ну проходи, раз пришла, – Протянул волк также громко, как сказал свое предыдущее слово. На всякий случай, так сказать. Заслышав, что к нему обратились на «вы», не смог сдержать смешка. Давно он перестал использовать подобное, поняв, что-то это сродни лести и всему, что с ней связано. Эдакий способ смягчить ситуацию и показать свое уважение. Обычно такое уважение было чем-то из вынужденного и явно наигранного. Терялся смысл. К слову, можно было догадаться, что возрастные рамки Карамору нисколько не смущали. Он относился ко всем так, как они себя преподнесут, да плевать хотел на то, кто и сколько годков на этой земле потоптался. Время – понятие относительное. И если негласное правило «старших нужно уважать» работало в случае нормального поведения этих старших, то к истинным подонкам это правило не относилось никаким боком. — Можно на «ты». – Добавил он, дабы не создавать странных ситуаций. А после подозвал ту к себе кивком головы. Мол, иди, не съем.

  Подозрения закрадывались было в голову, но быстро ее покидали, гонимые и ленью, и предвкушением приятного дня…планировавшегося в одиночестве. Оценивающе, он следил за действиями пожилой волчицы, размышляя, что бы той понадобилось на болоте, если не смерть. Последняя тут частая гостья, чего уж спорить.
— Отчасти, – Вообще спорный вопрос про собственность. Да и поставлен странно. Речь у нее какая-то шероховатая, как будто молчала последние несколько лет и позабыла, как разговаривать. — Зачем тебе болота? Потеряла кого? – Сразу продолжил Бес, перекрещивая лежащие на мху передние лапы. Речь лилась ровно, ударяясь только в особенности произношения со слегка завизгивающими гласными. А вопросы выражали своей интонацией не насмешку, а лишь приятельский интерес. Если бы Бес хотел схитрить и назло сделал такое произношение – то можно было бы по праву считать его патологическим лгуном. Ведь он всегда так выражал свои мысли.

  В настороженности не было смысла: фальши места почти не оставалось, либо она играла слишком хорошо. Впрочем, заложенная с детства подозрительность трубила об обратном. Можно ли было предположить, что кто-то специально послал сперва ее, чтобы сбить с толку и только после показаться во всей красе? Кто там из заточивших зуб решил провернуть такой затратный план…

— Будь внимательнее в топях. – Почему-то захотелось провести краткий экскурс. Наверное, уйди она сейчас, да стало бы забавно услышать через несколько часов, как Младшие забили какую-то заблудшую волчицу. — Расскажи лучше, откуда пришла и от кого. Последним, кого ты увидишь могу быть я. Поэтому, я бы предпочел в случае чего доложить им о твоем местонахождении раньше, чем встретить тут ораву, направленную на поиск. – Склонив голову набок проговорил Бес. — Это не угроза, просто предупреждение. – Хотя обычно подобные фразы принимают исключительно как первый вариант. Либо речь и преподношение у Беса такое, специфическое.

  Она, казалось бы, простушка. Странная, с непонятными размытыми целями. Может и была темной лошадкой, и отнюдь не самой худшей. Может и играла свою роль исправно, будучи пешкой на доске. Может окажется коварнее, ею прикидываясь и будучи фигурой покрупнее. Такие обычно опытные в силу возраста, но внешний образ совсем не вязался с надуманным. В любом случае, Бес не был против поговорить, спросить, узнать… Если нужно будет, хотя бы окажется подкован, доставая козыри. Если окажутся подозрения правдивыми, то станет она одним из тел на этой поляне.

  Между делом пожевывая еще пару грибов, полностью уверенный, что сможет продержаться в полностью ясном уме достаточное количество времени, Бес не спешил двигаться. Хотелось как-то медленно вальяжно подняться, походить вокруг да поразглядывать гостью, как это подобает хищникам, а в особенности тем, кто жрет друг друга. Да только много ли смысла будет? Если она не в себе, то на нее страха или растерянности такое на наведет. Есть, конечно, склонные к истерии в таком состоянии, но она явно не из таких. Уже бы показала, когда только заметила нахождение рядом чужого. Собственно, расточитльствовать в никуда – затея не лучшая. Тем более, если даже самолюбие свое потешить не удастся. Тратиться в пустую не хотелось, а вот посмотреть как поведет себя незнакомка дальше – очень даже.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Что ж, неожиданно было, что новопришедшая не станет ломаться и попросту послушается призыву с первого раза. В целом, казалось бы, никто другой рядом с первым встречным такое проворачивать не станет. Это была проверка. На приспособленность к жизни. И незнакомка выдала странные результаты. Либо в силу своего состояния, либо вполне осознанно она улеглась рядом, начиная свое повествование. Никто из тех, кто знает жизнь не стал бы так делать, ведь у всех в голове тревога и подозрение. У Беса тоже, между прочим.

  Было интересно послушать, как та с явной замученностью в голосе обреченно рассказывает о своей участи. Как будто вот-вот нагрянет то, от чего не сбежишь, после чего ничегошеньки нет, никакого продолжения. Что эта неизбежность ею уже принята, и она не смеет сопротивляться. Но разве можно просто взять и сдаться вот так просто, без боя? Или она уже поняла, что этот бой не выиграть?

  Юноша всматривался в чужие глаза. В них не трепыхалось даже доли надежды на снисхождение Богов. Сами Боги ее как будто и упекли сюда, исполняя последнее желание приговоренного к смерти. Эдакое милосердие с их стороны, позволяющее напоследок вкусить наслаждения или получить то, что было недоступно всю земную жизнь. Сочувствия к ней не просыпалось, оно забито где-то в душе, не достойное выйти на поверхность и отразиться в голубых омутах глаз или на языке. Он отчасти понимал незнакомку, но явно не разделал ее спокойствия по поводу смерти. Быть может, ему самому сейчас предстояло выступить в роли Бога.

  Она видать подумала, что Карамора собирается сдать ее Черноустам. Но никак не учла, что Черноусты уже знают. Бес же в своих словах подразумевал совсем не их.
— Я говорил не о них, а о тех, с кем ты жила, – Поправил он, прерывая раскаяные речи. Был ли смысл в уточнении – сказать сложно. Видать ей действительно все равно на любых волков, кто может ее искать. Правда…во второй части ответа все еще поблескивали блики страха. Такой страх, который испытываешь перед неизвестными болотными обитателями не искоренить даже стоя в одном шагу от подземья. — Они наверняка станут тебя искать, если ты из стаи. Тем более, если пока не знают, что ты ушла, – Поразмыслил он, дополняя уточнение.

  Сына… Вот бы его также искали, даже находясь присмерти. Только та, видимо, была других нравов. Благородный поступок, напоследок повидаться со своим ребенком. Только вот возникал вопрос, почему он на болотах, а она, еще и больная пошла за ним в одиночку. И вопрос этот решился быстро, даже очень. Кто был ее сыном? Сперва видно, как та поколебалась, а потом вывалила и его имя и заодно навела на Беса чувство дежавю. Уже спрашивали его когда-то о голове Коршунов, да что-то было там про родство. И морды у них были странные. Кажется, пазл слишком быстро складывался.
— Откуда ты знаешь, что он на болотах? – Пришло время для следующего вопроса. Стало быть, пора собирать картинку полностью, раз уж появились зацепки. Бес видел эту волчицу впервые в жизни, но она уже принесла с собой слишком много зацепок. — Да и…слишком опрометчиво иди к нему в одиночку, если хочешь увидеть смерть только после него, а не наоборот. – Учитывая, на какой земле она находится и в каком состоянии пребывает, она не сможет и трети болот пройти. Отчаянная, похоже.

  В голову закрадывалось четкое ощущение, что Фобос – даже если она дойдет – рад ей не будет. Оставался тот ничтожный шанс, что Бес недооценил упорность серой в достижении ее целей. А ее неблагодарный сыночка, взобравшийся на трон и свесив с него лапы и ухом не поведет, ее увидев. Все же, неспроста он ушел и неспроста вокруг него такая шумиха в Сумеречных лесах.
— Не рановато помирать решила? – Отозвался Бес, отвечая на одну из фраз и как будто готовясь подсказать пророческий путь к продлению жизни, плюсом, продолжил предыдущую больше с шуточной формой. При всем ее помятом виде смертью от нее не пахло. Как будто говорит, что умирает, а в самом деле нет. И на ложь не похоже, разве что и себя саму тоже обманывает. — Будешь? – И с этой фразой сперва кивает на белобокий гриб, а потом подталкивает его к волчице лапой, тот перекатывается к ней поближе. Описания данного сомнительного предмета он не дал. Ядовитые то, али наоборот лечебные. Оставался шанс, что бабуля видела, как почти такой же сожрал Бес, да не в одном экземпляре.

  Великодушно предлагая той попробовать пьянящего плода, Бес также решил проследить, послушается ли она его и согласится ли. Без злого умысла, естественно. Поражаясь доверчивости, он прикидывал, что было бы, если бы на его месте оказался кто другой. И хотелось только развести лапами. Загадкой оставалось, почему она такая? Помятая, послушная, готовая смириться с чем угодно вроде смерти. Хотя, казалось бы, после смерти ее больше ничего не ждет. Пустота, берега подземной реки и тлен. Для кого-то, конечно, смерть становилась только промежуточным вариантом, после которого и жизнь могла обрести новые краски, но она была не из таких.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

Пару часов спустя…
   Мир вокруг при резких движениях головой начал покачиваться из стороны в сторону. Блаженное расслабление охватило мышцы, не давая тем быстро сокращаться. Горячая кровушка лилась по венам с такой скоростью, что давление слышалось в ушах. Поза не была уже такой напряженной, как ранее. Он все еще не завалился набок, но уже не держал голову так высоко, уши слегка опустились. Не сомневается видать, что что-то пойдет не так. Кому он может быть нужен сегодня?

  Конечно, Бес не безрассуден до того, чтобы наедаться до отказа ног в присутствии рядом незнакомки. Он уже выяснил ее имя путем нехитрого вопроса, та поведала ему немного о себе. Но этого было критически мало для того, чтобы слепо поворачиваться к той спиной. Даже пьяная башка это понимала, но не понимала, к чему идет весь разговор. Сам же он почти не повествовал, более слушал. Историй о своей жизни не ведал, она до сих пор не слышала, с кем сейчас говорит. Лишь имя и то, что он живет на болотах.

  Она, казалось бы, разомлевшая от одного-двух грибов от непривычки уже слабла. Неудивительно, если никогда их раньше не пробовала. Накопительный эффект ей еще не известен, а кайф получался от неимоверно маленьких доз. Это забавляло, таким легким манипуляциям от Караморы уже давно никто не поддавался. Слишком все просто, как будто мир в миг перестал быть кладезем опасностей и предателей, способных свести в могилу одним своим действием или словом. Давно стало понятно, что жить она не умеет.

  Карамора смеялся с ее слов, когда та раскрыла причину его вопроса. Надо же было удостовериться, что она из сумеречных. Забавно было осознавать, что именно Бес в свое время притащил необходимую информацию. Неважно, как его прославили среди них, главное, что принесенное до сих пор на слуху и сейчас побудило старушку отправиться в путь. Наивно было надеяться на тайность и неразглашение, стайные постоянно треплют друг другу все, что ненароком узнают. Вот и сейчас их незадачливость дала возможность Фрее находиться здесь. Не знала бы она, что Фобос на болотах – не пошла бы.

  Та говорила что-то про ближайшую свою кончину почти каждый раз, когда тема подходила хотя бы косвенно. Уже надоедало это обречение, принятие. Пусть оно и было последней стадией, но Бес уверен, что при желании могут быть еще.
— Путь к бессмертию не легок, – Протяжно заговорил черно-серый уже не опираясь на прошлые и свои и чужие фразы. В голосе чувствовалось легкое расслабление, как будто то могло иметь осязаемые границы. Так обычно и говорят те, кто вкусил несмертельного яда. Он понял, что та как-то странно зависла и теперь уже видел, что все ее предсмертное состояние – фальшь. И врет она в первую очередь себе. Где-то он уже слышал про жаждущих продлить себе жизнь, а у этой такое желание было полупрозрачным, как будто казалось доступным, но для достижения нужно было преодолеть слишком большую пропасть. — Но вполне посилен действительно жаждущему. – Если можно было говорить о бессмертии, то тут оставалось только возноситься на небеса к чертогам Богов. Но вот продлить свою жизнь можно было очень даже приземленными способами. И Бес прекрасно этот способ знал, им уже воспользовавшись. Не сказать, что он нуждался в «долго и счастливо», но не сказать, что у него были варианты. И даже если «счастливо» не может быть приближено и никогда даже не сулило, то «долго» уже было возможно. Перед тем событием не казалось, что жизнь есть дальше, если событие не произойдет. Пришлось послушаться систему хоть единожды.

  — Короче, научись жить и проживи ее заново, – Одно из того, что приходило в затуманенный ум. В его представлении решения всех проблем были простыми и доступными, по крайней мере тех, что попадались ему. Нерешаемо было лишь то, что обрушит за собой всю конструкцию. Убить одного не получится, если вслед за ним придут другие. А хуже того, если этим другим не нужно будет далеко ходить. С ними тоже можно справиться, но не легче ли попросту упрекнуть их в слабости и вознести себя праведным героем? Помнится, в сказках использовали такой прием.

  Помнится, что существует пара душ за пределами болот, которая безнаказанно гуляет и забавляется, прожирая все свои возможности и используя их на максимум. Да и на болотах таких достаточно: те же Коршуны, к примеру. Пресмыкаются перед Черноустами, радуясь и ликуя, когда получают их снисхождение. Жалкое зрелище. Иногда становится отвратно, что приходилось с ними возиться некоторое время назад. Их взгляды узки, как и у другого отребья, они вынуждены подчиняться, даже если не хотят. Выражающих свое несогласие не держат рядом, незамедлительно подчищая их следы.

  В клане тоже нашлись такие. Более умные, разумеется. Но их час тоже пробил. Плохо умели держать секреты. За любой проступок есть оплата, а оплата эта по болотным законам – жизнь. Бесу такое известно, потому что сам он практиковал подобное и за пределами Черных Топей. Он не брал откупа, лишь сводя счеты. Его пораженное сознание не могло найти других вариантов решения. Тут в голову закралась мимолетная мысль: а если сделать так, чтобы Фрея захотела жить? Выставить свои условия и посмотреть, выполнит ли она их хотя бы ради встречи с Фобосом? Потеха будет, если он реально не захочет ее видеть. Заметит, да расправится, чтобы не дай боже не разнесла лишнюю информацию кому не надо. А значит, надо сделать так, чтобы та смогла дать отпор в случае чего. Но для этого ей нужно пройти первый этап, который она, скорее всего, рискует провалить.

  Передвигать фигуры по доске, съедая подставляющихся и защищающих лишних – хороший вариант. Особенно, если сам не являешься такой фигурой. Исполнители все сделают ради выполнения приказа, жертвы – будут пытаться избежать участи любой ценой. Смотреть, как разворачиваются события и куда заведет кривая было слишком интересно, пьяняще, заманчиво. Фрея хорошая мишень для подобных испытаний. Убеждать ее не придется, она сама уже наметила цель. Правда методы для достижения этой цели оказываются слишком плохи. Но Бес готов оказать посильную помощь и взглянуть на результат. Если игра стоит свеч – это станет еще большей усладой.

  Кто-то бы за такое назвал его подонком, не учитывающим чувства других. Готовым потратиться ради зрелищ, ради легкого дофамина. Она подвернулась случайно, но попала в переплет. Если ступит дальше – узнает больше, позволит своему ведущему почувствовать наслаждение от правильности своих действий. Понимает ли, с кем связывается? Сомневаюсь, но теперь благоприятного выхода не остается. Благоприятность – противоположное понятие болотам. Стоило лишь понять к чему он клонит и произнести вслух пару вопросов, и тогда она подпишет договор по продаже своей души.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Уже не так пекло, как раньше. Ощущалось что-то вроде ожидаемой услады, которая и была целью любого подобного акта действий. Прийти – найти – почувствовать. Правда, со временем перерыв между вторым и третьим становился все больше и больше. Из раза в раз. Давно натоптанная дорожка становилась не легче, как гласил прямой ее смысл, а наоборот, обретала витиеватости и юлила, отдаляя доступ к меду. Всецело вызывало блаженное наслаждение то, что раньше считалось обыденностью. До поры до времени тишина почти не замечалась, принималась данностью. А когда тянулась лишь одна цепочка мыслей – не приходилось задумываться о другом. Потерянное, однако, начинаешь ценить только тогда, когда теряешь.

  Были, конечно, и плюсы. Но их ничтожное количество перекрывалось острыми минусами, вытачиваясь в ледяные шипы между ребер. При том с обратной стороны, порой торчащие острием наружу из боков. Иногда он благословил самого себя за принятое решение, иногда наоборот винил. Но ничто уже невозвратно, по крайней мере, так считал сам Бес. Да и тот, кто живет внутри него не отличался другим мнением на этот счет, либо упорно молчал себе же в выгоду.

  Когда душа получает подобного рода ослабление, порой прет на лишенные смысла разговоры. Ну, не совсем лишенные, конечно. Для говорящего в большинстве случаев смысл присутствует, да еще какой. Глобальный, затрагивающий до самой глубины сознания. Терзающий, вцепившийся в глотку и сжимающий ее. Такой, каким можно было бы руководствоваться по жизни. Но вот тогда, когда помутнение проходит, все это пропадает и становится таким ничтожным, что даже недостойно для повторного продумывания. Потом мысль догнала язык. Бес на секунду задумался над тем, что сказал, а потом понял, что не произнес ничего сверхъестественного.

  Всецело ему уже было не совсем все равно. Подвернулась удача, госпожа Фортуна хихикала и одаривала своей благосклонностью. Надо же было повстречать настолько чистый лист. Нет, без ее участия точно не обошлось. Плутовка на все сто тут задействована, если сама же не руководит этой заварушкой откуда-то из-за угла.
— Может и знаю, – Хитрый взгляд бросился к собеседнице в морду. Сам он вытянулся, словно натянутая тетива, а после расслабился, довольный потянутой спиной. Что-то кажется хрустнуло, но оставались сомнения, в его ли молодом теле. Суставы тут должны подавать голос не у него. — Не знаю только, какие мысли на этот счет есть у тебя... – В голове тут же заворошились мысли. Слегка смазанные, но вполне себе логичные. Бес не отличался сильной податливостью подобным веществам. Уже давно понял меру, дабы на валяться в алкогольной коме с пеной у рта. Такого, к счастью, с ним не случалось. Возможно, ходил по лезвию, но будем честны, это его ежедневное занятие.

  Поручиться за кого-то, да еще и под таким предлогом одновременно казалось безумным, но также вызывало предвкушающий мандраж. Куда ты лезешь, юнец? Не заявишь ли, что знаешь о жизни больше той, что живет в несколько раз дольше тебя? Впрочем, верю, не распушайся. Можно было бы усомниться, не будь ты собой. Можно было бы усомниться, если бы твое сознание было поражено еще сильнее. Однако, все это ничтожно.

  Слишком занятный экземпляр для того, кто падок на экзотику. Не каждый придет на болота с абсолютным нулем за плечами, не каждый такой проживет тут более минуты. Ей тоже сегодня подфартило, удалось встретить убийцу изощреннее, чем большая часть остальных здешних. Не знает она, однако, в какую сказку попала. Но Бес ей всенародно об этом расскажет.

  Хотелось отмахнуться, не объяснять подробно о своих идеях. Признаться, их не то, чтобы не было. Парочка с пылу – с жару уже наготове. Но будет ли он рассказывать ей о них? Смешно. Пусть шагнет дальше, откуда уже не захочет сдавать назад.
— Могу рассказать, показать. Но и ты не сможешь отказаться, если согласишься раз, – Продолжил он, рассчитывая на большую податливость и развязность языка. Он вдруг подумал, если та напоследок захочет повидать что-то из разряда выходящего за рамки. Забавно конечно, что такого представлялось подозрительно много. Нужно было завязать все так, чтобы не оставить другого выхода. Вербовать Бес умел, правильно подбирая слова и недоговаривая ровно столько, сколько стоит сказать потом, будучи в эпицентре событий. — Просто я пока не вижу, чего ты действительно хочешь и откуда ты что знаешь. – Так и сверкает глазами при этих словах. Мол, расскажи, спроси, ответь на то, от чего открестилась пару часов назад. Он хочет слышать четкий ответ без увиливаний, пусть пока что петляет сам. Не знает точно, как подступиться, пусть и видит насквозь. Слишком много дыр нужно заткнуть информаций, иначе, дальше дела не пойдет. Он не будет играть с тем, о ком ничего не знает. Не сомневайся во взаимности, но всему свое время.

  Разумеется, выход есть всегда. Он бродит рядом и зыркает водами красной реки. Разумеется, то самый близкий, легкий, но не всегда безболезненный путь. Поставив фигуру на перекресток и ограничив пути отхода можно задать только один вопрос: «шагнешь вперед или назад?» и его будет достаточно для того, чтобы понять точный мотив. Загнав в этот тоннель остается только ждать ответа. Если она решит сыскать свою участь в ближайшее время – никто не станет ее останавливать, ведь это ее решение. Однако, если та чиркнет пером по листу бересты с парой незатейливых фраз жирным шрифтом – под которым, в прочем, скрывается летопись мелким и незаметным – то вполне себе сможет продлить свое существование, и, обещаю, будет весело. Ведь этот путь она проделает под началом помотанного жизнью оборванца ядовитых кровей.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Нужно было смиренно дождаться, пока волчица скажет обо всем сама. Тогда и спросу лишнего с Беса не будет, да и он сам получит моральное удовольствие. Выпытывать непонятными словами – интересная игра, однако. И поддаваться ей приходится каждому, кто потеряет лишь долю бдительности. Незатейливый вопрос может показаться совершенно простым и бессмысленном, но за завесой его невзрачности может скрываться и такие события, от которых будет сложно отвертеться. И если кто-то выбирает для себя лишь одну стратегию: выбить нужное или вытянуть, то Бес умело меняет их. И, смотря на оппонента сразу понимает, какую из ни стоит применить на этот раз. Рыбка легко может сорваться с крючка, если ее припугнуть. Тогда она запросто сможет скрыть даже то, что лежит на поверхности и почти не спрятано. Не каждый дорожит своей жизнью, а те, кого поймали, уже давно научились терять даже ту малую цену, которая у нее остается. Тогда от насилия не остается и доли смысла, а в дело должны вступать филигранные дельцы.

  Дело подозрительно хорошо пахнет. Все идет как по маслу, а ответы на задаваемые вопросы даже не затрачивают энергии для их получения. Однако, не может быть все так просто? Или…может? В любом случае Бес знал, что грань недоверия предательски истончается с каждым новым мигом, когда токсичный грибок начинает перевариваться и впитываться в стенки желудка. Это играло ему на лапу, а слишком легкий пазл складывался все быстрее и быстрее, показывая полную картинку.
— Занятное совпадение, однако, – Хмыкнул волк, сверкая глазами полными голубого топаза. — Даже не знаю, к чему ты клонишь, – Теперь словесное подтверждение было получено и выдано как ну духу. Что ж, сомневаться не приходилось, что у Сумеречной стаи есть еще кто-то с похожим описанием. Подозрительно похожим описанием. Бес не просто рядовой волк, природа хорошенько поиграла с ним и сделала хорошо запоминающимся. Иногда это могло бы играть на лапу, но периодически жутко мешало. Хорошо, впрочем, что сороки не запоминают морд. Иначе двойной жизни быстро бы пришел конец.

  Вместе с тем, что Фрея сказала о источнике своих знаний, она также легко выдала и свои связи со своими информаторами. Выходит, она не последняя волчица среди них была? Черномор конечно не распространялся о своей семье, но о их родственных связях с той воительницей можно было догадаться. Теперь найден еще один элемент, почему-то оказавшийся на болотах.

  Почему ее вообще отпустили? Не уж-то совсем не дорожат и так легко отказываются? А хворь? Нет в Сумеречных целителях гениев, способных придумать и найти любое лекарство? Слухи противны, но порой правдоподобны. Однако, стоит тщательно сортировать в голове полученную желтую прессу. Но сложно было поверить, что в хвойном краю исследований не нашлось способа продлить бедной старушке жизнь хоть на пару лет и избавить ее от боли. Ожидания всегда более красочны, чем реальность, все благодаря богатой фантазии.

  Но думать приходилось здесь и сейчас. Однако, путем несложных размышлений можно было дойти до того, что Фрея всецело не против эксперимента. Правда, точного согласия она пока не дала, да и Бес в полной мере не ощутил ее готовность увидеть весь этот чертов мир. Оставалось надеяться, что ее ожидания также серы, как и ее шерсть. Не слишком она походила на фантазерку.
— Да, браво, это был я, – Натянутая на губах улыбка стала еще шире. Явно довольный собой. Закрывайте занавес, секрет пятого элемента раскрыт. — И тебе повезло, что теперь мы встретились, – Тут уж сложно поспорить. Сама сможет додумать, что было бы в противном случае.

  Генерируя в голове слова, слегка смешивающиеся в кучу, Карамора пришел к выводу, что пора бы натолкнуть свою знакомицу на порог большого мира. Он проведет ее туда, где та сможет запросто понять, стоит ли ей играть дальше. Признаваясь в своих деяниях годовой давности, он уже подписывался на роль того информатора и спокойно ее принимал. Теперь пора взять на себе еще и роль поводыря.
—Знаешь, что? Мы можем пойти на земли одиночек, – Резко перескочив на другую тему и явно встрепенувшись, Бес начал выполнение своего плана. — Завтра, к примеру, — Пусть и довольно серьезно, но не без доли своей легкости в голосе произнес он. Скорее рассуждающе, чем утвердительно. Не вкладывал так сказать глобальный смысл и не пытался показать, что этот поход может стать чем-то сверх опасным. Сам он не спешил никуда подскакивать раньше времени. Видя, как развалилась волчица, юноша только ухмыльнулся. Действуют чертяки, действуют. — Посмотришь вообще, чего там на землях творится, может и понравится, – Уже прямо, почти без увиливаний. Настроение словно по щелчку переменилось, но приходилось грамотно обыгрывать это в диалогах. Несложно догадаться, что Бес усиленно не собирается верить в такое легкое принятие собственной участи. Теперь же было еще больше шансов, что она согласится.

  Тем временем смеркалось. Те несколько часов, что прошли за непринужденными разговорами хорошо сказались на времени. Тень начинала укрывать лес, небо розовело и слегка сгущалось, а уплывшие прочь облака открывали взору бывшую голубую гладь. Теперь и на поляну вот-вот норовили упасть сумерки. Две фигуры потемнели, под кронами хвойных ночь наступала еще быстрее, чем обычно. Закрадывались мысли о том, что бездомной волчице теперь негде жить.
— Пойдем, я знаю место для ночлега на первое время, – Какая любезность и забота с его стороны. Не может же он оставить даму маяться на болотах в одиночестве без крова. — Завтра решим, что точно будешь делать. – Сказано не так, словно они теперь одно целое. Бес все также разделял их как две разные личности. Просто… теперь одна слегка зависела от другой. Мог он заподозрить, что смелости серой не хватит на осуществления всей этой шаткой делюги, но попробовать стоило. В противном случае она либо сбежит, либо станет кормом. И тут уж сложно понять, какой из вариантов хуже.

Теперь стоило бы подумать, что, поручаясь за малоизвестную придется ее еще и обеспечивать. Тащить ту через все болота будет худшей идеей, которая может возникнуть, а потому, единственным вариантом оставалось скрыть ту в самом углу, куда не суются ни Коршуны, ни Младшие. Граница Кровь-реки, Призрачного леса и Каменного шрама показалась самой оптимальной точкой на первое время. Там уже не ходят стайные, да и Черноустам искать в том месте также нечего. Осталось только добраться из пункта А в пункт Б. Но тут уж только смотреть по состоянию: сможет ли она в силу своей слабости и под действием грибов сделать хоть шаг? Было бы славно, если могла, а то сидеть с ней на Грибной поляне до полуночи ой как не хотелось. К тому же, социальная батарейка Беса стремительно садилась, тому требовалось одиночество, и как можно скорее.

  Не собираясь сильно задерживаться на одном месте и рассчитывая на достаточный запас сил у волчицы – надеясь также на стимулирующий активность эффект от грибов – юноша плавно поднялся с места, побуждая на такое же действие и свою собеседницу. Путь им предстоял не долгий, но некоторые факторы, упоминавшиеся ранее, могли их затормозить и затратить больше времени, чем обычно. Смена положения в пространстве вызвала легкое головокружение, но оно быстро прошло, перекрываемое сосредоточенностью.
Переход в Призрачный лес.

Отредактировано Бес (15.01.2025 23:57:50)

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

Туман поглощал все. Лапы, хвост, голова - все погрузилось в холодную пелену.
Я до сих пор не могла привыкнуть что это все еще не плен, тогда месяцы или даже годы назад. Но теперь я не добыча, а хищник. Хотя крови я пила не взахлеб как все черноусты, а по паре глотков за раз. Еду надо экономить. Так все волки в Чернолесье кончатся!
Моя лапа дернулась и выпустила звуковую волну. Колкий ну не сейчас. Прошипела я. Мой брат с тех пор как я овладела Словом все время просится в тело кадавра. Ну зато я теперь обладаю не только холодной водой но и мощными звуковыми волнами.
Я нашла место где было поменьше этого липкого тумана и свернулась клубочком. Вдыхая дурман меня начало клонить в сон, но брат на которого это не действовало выдернул меня из дурмана.
Живой вставай! Они идут!
Я прислушалась. И правда. Запах берез и бескрайних полей... Яробожьи волки! Только что это они так расшумелись?
Эй черноусты! Выходите!
У них вообще с головой все нормально? Заявились на болота и зовут черноустов. Или это уловка? Может их там полстаи. Я скрылась в тумане.
Может позвать других? Но на шум и так уже бежали двое стражей. Я остановила их знаком хвоста. Мол стойте на месте, не высовывайтесь.
Раньше я бы ни за что не посмела скомандовать чему нибудь связанному с черноустами "стоять". Но теперь во мне больше силы чем кажется на первый взгляд.
И теперь я кормлюсь не свежей дичью а кровью. Но если подумать то мне так даже лучше.
Скоро ты меня выпустишь? Я могу их здорово покусать.
Стоит ли нападать? Или сначала понаблюдать из тени?

Отредактировано Хладна (01.06.2025 07:28:50)

25-е число месяца Благословения
Квест «Набат войны»

Лихарь не верил в судьбу. Он всегда думал, что это не более, чем стечение обстоятельств, однако они идут через топь, чтобы черноуст, чью волчицу он однажды не добил, - и сама волчица, - нашли важную часть какой-то темной дряни, о которой Лихарь нарочно старался не думать. Вся его сумеречная суть скреблась в черепной коробке, острыми коготками выцарапывала любопытство и исключительно научный интерес к таинственному артефакту. Как жаль, что княгиня делится приказами и выгодными предложениями чаще, чем информацией о притягательных вещицах.

С другой стороны, если бы не Лихарь, то не было бы никакой вылазки на болота. Итог того боя был случайностью. Их много бывает в жизни. Но чтоб настолько роковые...

Лихарь тряхнул головой. А леший с ними. Пусть добывают, что велено, раз еще живы. Ситуация для них все равно складывалась безрадостная, раз сам князь за них взялся. Да и для Лихаря тоже. Он посматривал на своих попутчиков, те - на него. Знают они, кто он. Знают. Не могла не обмолвиться Морана, что на их стороне темный ведун, вроде обезопасила Лихаря от воинских нападок, когда начнется резня, а вроде как мишень яробожьего гнева на спину повесила. Это пока он выгоден - нужен, а как приказ исполнит, как из покойников тропу для княгини выложит, тогда что? Ох, недоброе предчувствие терзало Лихаря. Прямо сказать, паршивое. Жил себе наемником, нечисть гонял, семьям помогал, убийц убивал - нет, потянуло к обществу. И не заметил как в водоворот очередных интриг попал. Теперь  и по южному берегу ходить да оглядываться.

Никогда прежде черноуст не скучал по своей одинокой горной пещере на крутом склоне так сильно, как среди болотной грязи и зловония. Место гиблое, болезненно-тревожное, даже солнце восходило здесь блеклое и мертвое.

Лихарь бросил взгляд на грибы, слушая старуху, и улыбнулся одним краешком губ. Кажется, с тех пор традиции посвящений изменились мало - Хевел, его сестра, тоже в зеленой учине жила, и тоже на грибы да дурман мастерицей была. Это они, целители, с виду добрые, славные,  а как послушаешь их истории, так и не знаешь: смеяться ли, плакать или ужасаться. Сам Лихарь в разговоры не лез, все только слушал, привыкший свои тайны держать, пока дохлыми рыбами не всплывут, вот и теперь так. Кусочки чужих жизней собирает, душа находит отклик, питается, а сердце молчит.

- Смотрите... - позвал воин.

Лихарь опустил голову ниже, кипящим алым взглядом вцепившись в крадущихся в дымке волков. Слово прокатилось на языке, точно холодный гладкий камешек, так и замерло, встретив преграду сомкнутых крепко зубов. Черноуст примерил расстояние до цели и подозрительно оценил часть поляны и просветы между гнилыми березками по свою сторону. Мало ли.

- Пора... - выдохнул черноуст.

Подпись автора

дыши, дыши глубже, движения резче       
запоминай лучше,  куда пробить легче
не дай занять зверю  в твоей душе место
и только ты знаешь, что там уже тесно.

...
       Фобос весит сто десять килограмм и развивает скорость в семьдесят километров в час, мчась по поляне. Тут начинается трезвая оценка всех рисков. Удар на такой скорости может убить; падение – навсегда размажет тебя по этой психотропной грибной кунсткамере. Торчащие коряги грозят коллизией, но Фобос внимательно следит за траекторией. Он исключил перегрев, вывесив язык на плечо, словно тупая кобыла на грани отказа сердца и почек... неумолимо приближаясь к той точке в конце маршрута, где вся тяжесть бытия обрушится с небес на наши головы... со стилем оставляя за собой завихрения воздуха, наперегонки с парой птиц, почему-то увязавшимися за движением.
        План забега прост: открой третий глаз, объевшись грибов, затем обратись к сырому природному чувству направления – и на этих зверских вводных прохреначь через туман до известной к этой минуте приграничной потасовки, вмазавшись в неё на полном ходу. Знание местности тебе поможет. Но сохраняй бдительность – будет лишь мгновение, чтобы в тумане различить своих от чужих. Не ошибись. Тогда, если повезёт, удар сразу разорвёт тебя на куски, и потом всё будет уже не важно.
        Миновав ряд сухих деревьев, ранее определённый Фобосу как главный ориентир, он выполнил запланированный вираж и продолжил движение.
        Приготовиться.
        Заход на таран; туман вскрыл волков, и они встали не там где надо. Фобос промазал по одной фигуре, затем по второй, и кто-то завопил: "Бежит! Бежит!"... и тут – БУМ! Фобос столкнулся с чем-то – и полетел кубарем в грязищу по ходу движения. На самом деле, ты никогда не можешь точно сказать, кого именно ты сбил на такой скорости – не говоря уже о местном тумане, который всё усложняет.
        Приземление было болезненным, насколько можно судить. Фобос кряхтит и ёжится, медленно вставая. Выглядит он, мягко говоря, диковато: всё ещё помятый и надорванный после встречи с недавним мятежом Матриарха, с красным подбитым глазом. Злобный как тварь, подколотый грибами, но, конечно, не страшный.
       Фобос поднялся весь вымазанный в грязи и начал поливать всё вокруг текучей зажигательной бранью. Понятия не имеет, что на самом деле происходит. Он оказался в самом центре: тут был Бес, мама, Рагна, несколько стражей, пара незнакомцев и, кажется, пачка кадавров – и Фобос рявкает слюнявой пастью на каждого, кто не местный:
       — Я знаю, зачем вы пришли. Я и сам возился с ней в своё время! Вам следует понять, что эта дрянь не терпит легкомысленного обращения, и в любом случае не доводит до добра... так что придётся вам забрать её всю и спустить по реке, чтобы я видел. Я не позволю каким-то восточным гастролёрам возродить эту мерзкую фигню! Ясно вам?!
     
       Фобос понятия не имеет, что на самом деле тут происходит.
       Ещё полчаса назад он сидел по пояс в укромной трясине и медитировал: "Главное – дыши, — говорил он себе. — Просто дыши; не гоняйся за мыслями. Позволь времени течь. Ощути прохладу грязи под собой. Интересно, если завалиться на бок прямо в этом месте, то гниляк безнадёжно увязнет в болоте? Побеспокоит ли он кого-нибудь? Любопытно..."
       И тогда, полчаса назад, Фобоса разыскал и наехал "без пяти минут жнец" с трудновыговариваемым именем:
       — Эй, ну и где ты пропадаешь?! Идём! У нас ситуация.
       — Нет проблем...
       Двадцать минут назад Фобос с "Без пяти минут жнецом" уже стояли при Грибной поляне, мысленно проецируя на тумане картину.
       — Давай ещё раз, — уточнял Фобос тогда, двадцать минут назад, глядя на потасовку вдали. — Ты хочешь, чтобы я пошёл туда – один, – к каким-то головорезам с сорванными башнями, которые решили сегодня ни с того ни с сего прийти сюда убивать черноустов – которые, отмечу, целиком это заслужили, — и остановил их? Мы уже проходили нечто подобное при Скелете. Почему мне стоит снова это делать?
       — Я понимаю твои чувства, — тянул "Без пяти минут жнец" двадцать минут назад. — Но видишь ли, у них на руках – колоссальные урожаи стручковых дурманных плодов, и они готовы наводнить ими все болота. Возможно, они культивировали их из остатков того, что ходило по рукам пару лет назад. Ты к этому причастен, я знаю.
       — Твою мать...
       — Именно, — подтвердил "Без пяти минут жнец" тогда, стоя при Грибной поляне. — И мы полагаем, что они пришли в поисках какого-то противоестественного дополнения к этой отраве. Это всё – часть их плана по дечерноречефикации Чернолесья. Останови их, или тебе конец. Нам не нужны трусливые атаманы.
     
       Тот говнюк-жнец – на самом деле был ещё один предателем на этом празднике предателей. Кто-то должен был надёжно отвести Коршунов, иначе весь кипиш пошёл бы псу под хвост. Сказано – сделано: теперь голова Коршунов вопит бессмыслицу на месте встречи, размахивая сотканным из плотного света вороньим клювом: "Я представляю закон на этих землях, и этот клюв – атрибут моей власти! Никто не смеет приносить сюда пьянящие дурманы. Вы готовы предстать перед судом?"
        Фобос поднимает клевец высоко, демонстрируя присутствие коршунской власти здесь... и беспорядочно молотит им по земле, завязывая бой. Клевец задел одного волка, затем кадавра, напавшего на Рагну. Та не знает, но Фобос уже приготовил для неё ломовый приход от своей особой магии. Боги оставили недопустимые просчёты в волчьей природе, и Фобос полон решимости сгладить их.
(Пресс-служба Яробога предупреждает: не соглашайтесь возложить себя и своё место в реальности под жернова милитаризма, ни под каким бы то ни было предлогом)

Подпись автора

С наилучшими пожеланиями

25 месяца Благословения
"Набат Войны"

Глаза горят у темноты
Голодные демоны ждут кайдан
Здесь выход один
Ты - жертва богам
Гаснут не спеша фонари
Знамена шедших по головам
Играй или умри
Времени нет, твоё тело горит © В пасти смерти. Green Apelsin

Я шагала по влажно почве, оставляя за собой ладную цепочку следов. Грибная поляна дурманила своим запахом всяк сюда входящего, но для Черноустов этот запах был столь привычен, что даже незаметен. Туман, повисший в воздухом бледной пеленой, оседал каплями на шерсти. Я отряхивалась, временами останавливаясь. Да, волчице управляющей огнем не по нраву с водой возиться! Но грибная поляна всегда были сырой, загадочной и таинственной.
До наших ушей дошла весть, что сейчас самое время пойти облавой на Яробожьих тварей. Наш небольшой отряд выдвинулся для выяснения обстоятельств. Хотя еще не так давно затянулись раны после свержения Матриархата с Невесткой, совсем недавно смылась кровь с моего тела. Перед глазами до сих пор стояла картина, как тело Невестки сгорает, корежится и превращается в груду пепелища. Это повлекло за собой большие перестройки среди Черноустов. К хорошему ли это все? Не знаю, знаю лишь то, что теперь я тесно общаюсь с Коршунами, ведь я отныне Жнец Ужаса. И пусть у каждого стынет кровь при произношении должности, ведь я продолжу сеять ужас и хаос в ваших бренных сердцах.

Впереди, не так далеко, шли Карамора с Пифией, я шла ближе с Хладной, хоть и на расстоянии, кучкой идти было бы плохой идеей. Чем вас больше в одной точке, тем проще вас разбить. А нам это не надо было. Кто ж знает, что Яробожки удумали, сидя на своих насиженных тепленьких местах. Вдруг они тоже ждут незваных гостей? Знала бы я, что очень сильно ошибаюсь в тот момент, что на деле незваные гости уже нагрянули к нам...

Пифия остановилась. Я навострила уши и с недоумением уставилась на старую волчицу, которая... подняла Кадавра возле Хладны. Та хоть и была новенькой среди нас и не прожила с младенчества жизнь истинного Черноуста, но все же успела пройти обряд и показать свою преданность под моей эгидой. А вот от Пифии - ожидать такого не могла, от такого поворота я не сразу смогла подобрать слова. Морда выражала изумление. Уши стояли торчком, брови поднялись вверх.
- Ты что, старая, совсем из ума выжила?! - рявкнула я, агрессивно дернув хвостом. - На своих решила напасть? Что, черт возьми, тут творится?! - изумленно уставилась я на кадавра Пифии, который уже агрессивно нападал на Хладну. И тут я заметила шевеления в кустарниках. В нос ударил запах Яробожьих слизней, которые сгруппировались вокруг нас. Но как? Как мы их не заметили? Я не понимаю. На миг я ощутила растерянность, смятение. судорожно завертела головой вокруг, пытаясь оценивать наши силы и то, сколько противников скрывается в тумане. Засада! Ловушка! И мы так нелепо в нее попали?! Не может такого быть! И тут... до меня стало доходить, паззл сложился.

Искры посыпались с шерсти, казалось, что та вот-вот пойдет алым пламенем. Багровые глаза наполнились еще большей кровью. В ушах лишь треском звучало "Предатели, лжецы, иуды!" Зубы с болью стиснулись в оскале. Свои же предали, снова! Те, кто считался семьёй - оказался подлыми крысами, лизоблюдящими на стороне. Обида, желчь, разочарование, злость и гнев - буря эмоций закипала в груди. Рык доносился из глотки. Я была готова рвать и метать, испепелить все к Черноустовой матери! Предателей я ненавидела гораздо больше, чем тех же пресмыкающихся Яробожьих. Жажда крови, но не от голода, а от возмездия, поставить на место тех, кто слишком многое о себе возомнил, опустить на дно пищевой цепи, вытрепать все кишки и натянуть шкуру на показ всем, чтобы каждый волк в болотах знал, как поступают с теми, кто отвернулся от нас. Переломать ребра, проткнув ими органы, чтобы тот задыхался в собственной крови, а потом освежевать тушку. И сжечь, сжечь и еще раз сжечь! Все! Дотла! Сладкое зрелище уже всплывало в моей голове. Задираю высоко голову и пронзительно вою, призывая верных стражей, словно даю тем самым старт войны. Кровопролитной, долгой. Ведь на кону тут все или ничего. Отстоять честь и земли.

Эхом в ушах отдается сердцебиение, такое быстрое от адреналина. Чувствую прилив сил от охватывающей ярости.
- Ненавижу вас, ублюдки! - озлобленно рычу я и проговариваю Слово. Груда костей с остатками плоти, разрывая землю своими огненными лапами, появляется рядом с Пифией, готовясь следовать и повиноваться каждому приказу. - Убить. - роняю я, опуская голову ниже плеч, возвышая загривок и загибая хвост почти к спине. Делаю пару шагов к Хладне, которая тоже отступила поближе. Держаться с преданными вместе, пожалуй, самый верный выход. Пока Хладна движется подальше, я на месте наблюдаю. Кадавр же тем временем кусает своей огненной ядовитой пастью Пифию, но та вовремя уворачивается, клыки лишь слегка касаются шкуры, занеся яд под кожу. Отвлеченная на действия своего Кадавра и хаос, творящийся вокруг, я совсем не замечаю, как возле меня образовался чей-то Кадавр, который атаковал исподтишка. Я немного отстранилась. Рыча и скаля зубы, злобно виляя хвостом из стороны в сторону, я смотрела на неизвестного Кадавра. Что за Черноуст затесался среди Яробожьих? Все больше лязганий зубов разрывало тишину, все больше лап топтало землю. Нашу землю, чужие лапы.

И тут по Кадавру прилетел клевец, явно выбив его из колеи и отвлек от своей первоначальной цели: меня. Я озираюсь в поисках его владельца и вижу черную потрепанную фигуру. Фобос! Не думала, что буду так рада когда-то предводителю коршунов. Хотя, последнее время я итак к его часто вижу, но скорее по деловым вопросам. А тут, совсем другое дело. Коршун верен нам и это, отнюдь, греет душу. Делаю легкий кивок, что я сочла за честь, что он присоединился к нам. Искры продолжают ссыпаться с шерсти, озаряя дымку, добавляя фигуре еще больше сияния. Сжигать все вокруг еще рано, нужно выждать...  Расслабляться не стоит, ведь все только начинается.

Подпись автора

моральная боль прекрасно воспитывает ту тварь,
которая идет по головам

На поляну вывалилось по меньшей мере четверо волков. Кто-то маячил позади. Заниматься счетом нет времени. Их все равно больше. И у каждого кадавр? Серьезная сила. Самое сложное понять, кто есть кто до первого выстрела и найти своих. Лихарь с натяжкой назвал бы здешний сброд своими, однако не мог отказать в удовольствии наблюдать, как черноусты рвут друг другу глотки. Причины не слишком его заботили, важен факт. Одни предают, другие защищаются, третью пользуются моментом - все как всегда, круговорот ненависти, жажды крови и амбиций. Больше неподдельного удивления вызвало бы распитие целебных чаев из местных грибов под общие разговоры о добре и зле. А так - мясорубка. Лихарь много таких видел.

Какой-то черный волк на волне энтузиазма или врожденной отбитости бросился на Лихаря, но черноуст ушел в сторону, оскалив пасть. Он собирался заняться противником вплотную, когда тот понес чушь о дурманящих травах на грибной, мать его, поляне. Видать отвлекли его яробожьи своей шумихой от видений о розовых лягушках. Лихарь едва разомкнул губы, чтобы шепнуть Слово, только магия горластого волка окоротила порыв. Ведун. Клеймо на башке. Как черноустовое, а нет. Убийца. Не то.

А морда знакомая. Где-то видел? Мгновенное замешательство стоило оплошности. Клевец просвистел у плеча, слегка вспорол кожу и ушел в сторону. Лихарь жадно втянул запах собственной крови. Отвратительный. Но есть и волчья, от которой пасть заполнялась слюной, разгоняла по телу жажду, пьянящий кураж. Увернувшись от очередного удара, черноуст вышел из зоны досягаемости заклятья и получил секундный шанс осмотреться.

Издали кто-то призвал кадавра, шугнув в сторону белую волчицу. Она резво ускакала под защиту еще одной, почти такой же. Ни удара не сделала. Силы копит? Трусит? Не удивительно. И Лихарь дал заднюю, когда свои за загривок вышвырнули. От белой остался только кадавр, но Морана и воины разделают его раньше, чем он успеет натворить бед. За это Лихарь ручался. Пора бы и ему навести шороху.

По другую сторону, куда не дотянутся. маячили еще волки. Нужно иметь их в виду. Воины сцепились с Коршунами, теперь в их принадлежности не стоило сомневаться. Не то. Взгляд цепляется за волчицу впереди. Пламенный силуэт на фоне посеревших деревьев и призрачной травы. Кричит чего-то. И кадавр ее, - Лихарь видел четко, - рванулся не к яробожьим. Своя? Судя по крикам, не очень.

- Взять, - короткая команда и уворот. Клевец свистит над ухом. Лихарь почти успел про него забыть, и удивленно обнаружил на лапе повязку. Рана перестала болеть. Морана говорила, что за ними будет целитель, а значит можно сыграть с риском для жизни. Благодарности потом.

Сперва черноустиха.

Земля у лап Рагны - если бы Лихаря вообще волновали имена черноустов - забурлила, пузыри полопались ядовитыми брызгами. Ошеломление на морде волчицы льстит охотнику, когда его кадавр вырывается из грязевой могилы, собираясь на ходу, и жадно впивается в плоть гнилыми зубами. Режет. Кромсает. Воет, оттесняя противницу прочь от хозяина.

Клевец обрушился на кадавра, вымокшие ошметки шкуры опалило пламя волчицы, но тварь снова и снова возвращала себе растерянные черные кости, поглощавшие свет, точно мрачный обсидиан из недр Острых Скал. Позвонки перестукивали в такт движению.

Действие слева. Лихарь разворачивается, приготовившись к атаке, но вместо противника все та же целительница. Черноуст смотрит на нее чуть растерянно и удивленно, будто не ожидал обнаружить поблизости от врагов - Морана ж запрятала ее в глухой обороне - а сам в обе стороны растянул пасть в одобрительной улыбке. Ну что теперь? Отсчитывать старушку за желание надавать по хвостам плохим парням?

- Развлекаешься? - поинтересовался Лихарь. - Вас, яробожьих, сколько комфортом не балуй, а вы все равно в бой.

В один гибкий скачок приблизившись к Хельге на всякий случай, ведун издал резкий, тонкий лай. Кадавр обрел второе дыхание, если б эта рухлядь вообще умела дышать, и с большим остервенением кинулся на черноустиху, которую терзал до этого. Он вгрызался метко, жадно, словно ценой ее жизни мог выкупить свою. Отогнать как можно дальше. Грызть. Грызть. Грызть. Волк вложил в челюсти слуги всю свою ненависть и жестокость.

- Как погнал, а, - коротко хохотнул охотник, но, посерьезнев, добавил уже для Хельги. - Сильно не рискуй, хорошо? Дай мне.

Отредактировано Лихарь (21.05.2025 05:16:19)

Подпись автора

дыши, дыши глубже, движения резче       
запоминай лучше,  куда пробить легче
не дай занять зверю  в твоей душе место
и только ты знаешь, что там уже тесно.

Сегодня будет весело.

  Карамора кидает взгляд в небо, сидя на самой вершине огромного скелета, где его обычно достаточно сложно застать. Оно хмурится, но как будто не осуждающе, а благосклонно. Пусть даже так кажется, но волку в большей степени все равно на действительность, ведь он волен трактовать все так, как захочет сам.

  И все, кто сейчас бродит в его поле зрения даже не подозревают, что сегодня произойдет. Ведь «сегодня» для многих из них в «завтра» уже не перейдет. И виной тему их же собственный глава. «Крыса» – скажете вы. «Кара» – ответит Карамора с холодной усмешкой. Каждому приходит конец, а те, кому он предначертан в этот день – сами выбрали такой путь.

  Все подготовлено. Все продумано до мелочей так, чтобы не осталось никаких дыр. На каждый исход ситуации есть свой ход действий, из любого просака он и его верные волки смогут выкрутиться. А вот насчет остальных стоило бы задуматься. Только вот, заняться этим некому.

  Как помнится, Клану сейчас не только красные чаи распивать. Он ослаб за эти полгода еще сильнее, чем было летом. И пусть все Жнецы понимали это, кажется, не слишком заботились о численности Черноустов. По крайней мере тех черноустов, что были бы на их стороне. А Бес же тем временем плотно занялся созданием связей и восстановлением их с теми, с кем разорвал их по каким-либо причинам. Это дало ему еще больше мотивации и сил, теперь он был далеко не один.

  Утром, когда еще ничего не предвещало беды, он отправил стражей по границам и распределил их ровно так, как задумывал, при этом наказав, чтобы до последнего не издавали ни звука по поводу предстоящих событий. На этом молчании держалось все: успешность, доверие, жизни. Нельзя было устроить все идеально и промахнуться на одном единственном пункте, который мог бы разнести в щепки абсолютно все. Сложно было довериться другим, рассказывая этот план, но кидать в огонь ничего не знающих воинов было бы краем свинства.

  В предвкушении переполоха покалывало лапы. Улыбка сама наползала на морду при виде всех тех, кто сегодня поляжет или рискует это сделать. Бес знал, при чем очень точно знал, когда именно нужно наступать на пятки хромой лошади, которая уже не могла двигаться далее и тянуть за собой ораву безмозглых тварей. Сколько долгих лет существовал Клан? Неимоверно долго, однако, больше он существовать не будет. Пока уйма волков заканчивали свои жизни, пытаясь уничтожить вечную угрозу с болот, Бес нашел способ куда хитрее, просто адаптировавшись к ситуации. Он вынужден был расти в этих условиях, вынужден вкушать все эти законы и правила, установленные алчными идиотами. Но вот вместо тех, кто вырывался и сбегал, оставляя страшную жизнь позади, а проблему существующей – решился вырубить ее на корню. Бес – это не какой-нибудь младший, решивший устроить саботаж каких происходило тысячи. Бес – не Матриарх и Невестка, чей план изначально был провальным. Бес – достаточно подготовлен к тому, что должно произойти.

  Согласитесь, не легче ли решить проблему, если пустить гниль в самое ее сердце? Когда еще такое будет, чтобы Черноуст, издавна считавшийся своей природой врагом остальному народу взял и встал на его сторону? Чтобы не был засланцем из любой другой стаи, а с щенячества существовал среди Клана. Чтобы договорился с Яробожьми волками, при этом не собираясь после подставить и их ради абсолютной власти. Чтобы сидел на троне и сам, осознанно желал уничтожения болотной империи. «Измена» – Скажете вы. «Кара» – ответит Карамора.

  И все же, долго еще можно размышлять над тем, что может произойти в ближайший момент. Однако, куда лучше своими глазами узреть, а лапами сотворить. Потому, пора в путь!

  Широкий воинственный шаг отдавался хлюпаньем в еще не успевшей промерзнуть почве. Карамора шел впереди всех, подняв голову и кончик хвоста к небу, чтобы даже замыкающие строй могли видеть его огромную фигуру. В груди бушевало пламя, а глаза то цеплялись за торчащие из земли впереди них деревья, словно стараясь узреть тех, кто за ними ждет, то падали на Пифию, которая выглядела весьма воодушевленно. Это не могло не радовать. За подчиненную невольно брала гордость и возникало желание улыбнуться, но Бесу стоило бы придержать свои эмоции, сохранив лишь холодный расчет. Потому, он хитро щурился, уверенный в ее силах и способностях.

  Грас где-то в подсознании шумел в нетерпении. Он смеялся, рычал от радости, словно безумный, был бы визуально виден – прыгал и катался бы по земле от переизбытка эмоций. В последнее время сущь стала крайне нетерпелива, ее порывы оказалось сдерживать куда сложнее, чем раньше. Все чаще голову Беса постигали странные, слишком ужасные мысли и идеи, возникающие внезапно, без видимых на то причин. Не всегда удавалось вовремя понять, что все они – не его собственные, а качественно навязанные и подложенные Грасом, который, кажется, никогда не потеряет надежды сделать все по-своему. Сегодня, впрочем, можно дать ему как следует отыграться.

  Тишину нарушали возгласы, разговоры, крики. По линии хребта от холки до самого кончика хвоста прокатилась волна мурашек. Как и обговорено, все на месте. И это, несомненно, дало еще больше сил, которые заставляли сокращаться мышцы. По правде сказать, Карамора не рассчитывал на то, что стая Мораны его сегодня подставит. Не было дурного предчувствия, не было ощущения полного провала. Потому, пусть и продумав даже такой исход событий, Бес откинул его в дальний угол и не дал тревожности даже шанса задеть его настрой. Колонна Клана Черноустов ускорила ход, перейдя на рысь.

  Обстановка на поляне располагает к началу пира. Остальную часть Клана уже ждали два стажа и новая волчица, присоединившаяся к Черноустам совсем недавно. Неумелая дура, приведенная Рагной. Откуда она только ее взяла? Бес качнул головой, все пришедшие рассыпались по поляне. Сам он решил вплотную заняться той самой разноглазой, чтобы та не думала, что попала в сказку. Однако, отношение к ней у Караморы сложилось резко отрицательное. Мало того, что Рагна привела ее на болота, не согласовав с ним, так она и теперь будет мешаться под лапами.

  Для Пифии не требовалось команды. Она сама поняла, что и как нужно делать, лишь радуя глаз Беса своим мастерством. Живой мертвец, вылезший из-под земли под чарами его подчиненной, вцепился в Хладну, теша Бесово самолюбие. Можно ли сказать, что Пифия прочитала его мысли? В любом случае, даже по глазам она все поняла верно. И самое главное: это узреть реакцию остальных на это действие. А Карамора узрел. Сквозь толпу, сквозь летящие в стороны клоки шерсти и проблески белых костей кадавров, он столкнулся со взглядом Рагны, словно в замедленной съемке. Она как будто разбилась изнутри, заходясь слепой яростью. Это слишком радовало, что держать ухмылку больше не было сил. Губы Караморы сами собой растянулись в широкую, жутковатую ухмылку, которая полностью оголила клыки до самых десен. Зрачки расширились, а радужка побледнела настолько, что казалась почти серой.
— Ну, пошла потеха, – Проговорил он, наслаждаясь воем Рагны. Ведь этот сладкий возглас означал, что вместе с ничего не подозревающими стражами прибудет и добрая половина соратников Беса, которая только усугубит положение Клана.

  И тут действительно пошло веселье. Смотря на хаос, что начал твориться вокруг, Бес как будто питался им и сливался воедино, наслаждаясь. На его, казалось бы, не слишком скромную фигуру, внимания мало кто обращал. Разве что Яробожьи стражи, что пару раз окинули его взглядом. Враги же, которых застали врасплох, явно были в меньшинстве.

  На груди Караморы разразилось пламя. Улыбающаяся морда зыркала глазищами и беззвучно для всех смеялась, ожидая, когда ее выпустят наружу. И долго ей ждать не пришлось. Наблюдая, как кадавр, пущенный Рагной на Пифию бессильно пытается задеть изворотливую волчицу, Карамора без лишних раздумий начал действовать. Струна, сотканная из пламени и молнии, хлыстом прошлась по кадавру Рагны, перебирая тому позвонки с мелодичным треском.

  Слово сорвалось с губ черно-серого, а из-под холодной земли начали пробираться чужие кости едва ли не под всеми собравшимися. Абсолютно белый, без единого лоскута шкуры и гнили, скелет, рыча и щелкая зубами шагнул к Хладне. Морда из голубого пламени с груди вдруг исчезла, метнувшись к не одушевленному, однако, двигающемуся существу и поселилась в нем, сигнализируя о своей готовности к действию двумя огоньками в пустых глазницах.

— Веселись, – Обратился Бес к своему недугу, и тот без раздумий бросился на белую волчицу, вонзая клыки той в морду. — Пусть знает, что не нужно было лезть, – С улыбкой протянул Бес, внимательно осматривая окружающее его действие.

  Кадавры закружились в смертельном танце. Карамора лишь наблюдал, смотря за этим действом и заранее радуясь, что ближайшее время Грас не станет его донимать, удовлетворенный и выплеснувший эмоции. Только дал ему сил, чарами притягивая обратно отлетевшие от чужих атак ребра.

  Хладна, как и ожидалось, дала деру. За этим Бес тоже проследил, печалясь, разве что, оттого, что не сможет еще раз полоснуть по ней ударом. Однако, и других целей вполне себе достаточно. Как бы не было прискорбно, что за неимением возможности добраться до самой Рагны, приходится возиться с ее кадавром, на нем отыграться тоже можно. Потому, следующий удар кнута снова пришелся по чужому позвоночнику. А Грас, опьяненный таким весельем, пролетел мимо, наверняка возмущаясь и ворча на эту неповоротливую зверюгу, которая никак не хотела поворачивать в сторону.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.