О ТОМ, КАК БОГИ ЧЕРНОЛЕСЬЕ ТВОРИЛИ
0 лет от Сотворения Чернолесья
Решили как-то Яробог, Отец-Солнце и Чернобог, Отец-Ночь, создать себе жен, в подспорье и по нраву. Сотворил Яробог бурую Ладу, заступницу всех матерей, хранительницу семей и логовищ. Чернобог же создал рыжую озорную Макошь, покровительницу страстей и владычицу воронов.
Стали они жить-поживать, да как-то сказала мужу, Чернобогу, Макошь:
- Что же я за покровительница страстей, если нет у меня пылких юнцов, восхваляющих мое имя? Как могу я быть владычицей воронов, если у меня и воронов-то нет, а коли и были б, то летать им было бы негде.
Услышала Лада такие речи и тоже к своему мужу, Яробогу, пришла:
- Как же могу я хранить семьи, если нет у нас семей, и как могу стеречь логовища, если и логовищ никаких нет?
Задумались Боги, а жены сговорились, все крепче наседают. Дескать, какие из них владыки, если властвовать не над чем?
Решили тогда Яробог и Чернобог создать мир, где правили бы они и жены их.
Сотворил Яробог жаркий огонь, а Лада соткала из своей бурой шерсти мягкое покрывало, укрыла им пламень. Получилась из того земля: изнутри ее греет, а снаружи не жжется. Решил Яробог вырастить на этой земле разных растений, а так как любил он простор и свободу, то и вырастил светлые березовые, дубовые, кленовые рощи. Высек светлые ручьи и бурные реки. Поля с высокими травами раскинул, наполнил до краев море, о котором только и думать можно, зачем это столько соленой воды придумано, что и пить нельзя, и переплыть невозможно, и что за этой водой есть. Воздвиг высокие горы, чтобы держали небо.
Лада же украсила мужнину работу яркими цветами да сладкими ягодами. В лугах поселила трудолюбивых пчел да нежных бабочек. В леса пустила оленей, зайцев, певчих птиц, в ручьи и реки – серебристых рыб, в горы – проворных орлов да гордых козлов.
После за работу взялся Чернобог. Любил он тишину и сумрак, и потому велел вырасти темным еловым борам, янтарным сосновым лесам. Разлил душные влажные болота, завел в реках черные омуты, да быстрые стремнины. Под горами и под землей сотворил он огромные гулкие пещеры, да переплел их меж собой путанными черными ходами, чтобы ни один смертный не смог в них дороги найти.
Макошь же леса мужнины, хмурые, населила медведями, кабанами, лосями, рысями да ласками, в болота и пещеры запустила ядовитых змей и шустрых ящериц, расселила по дуплам сов, воронов, и прочих ночных птиц, чьи печальные крики слышим мы в темноте.  Рассыпала во мхах кисленькие ягоды, вырастила на прогалинах травы добрые, которые хворь лечат и травы злые, которые хворь дают. А самое главное, соткала она из мужниной черной шерсти покрывало, чтобы было Яробогу чем укрыться во время ночного сна и украсила его звездами да светлячками.
Полюбовались Боги на созданный ими мир и снова за работу взялись. Из своего дыхания создали духов-хранителей: огоньков болотных, леших да водянок. В каждое деревце, в каждую травинку поселили живых искорок, чтобы оберегали они лес.
И так они придумали, чтобы каждое создание сначала Яробогу послужила, сколько сроку отмерено, а после – отправилась в царство Чернобога, на покой. Для того сотворили они Кровь-Реку. Исток ее на вершине самой высокой из Небесных Гор, у самого края востока, там, где встает Солнце. Смертному туда не подняться. Кончается же она в мрачных подземных ходах Хребтины, далеко на западе. И туда смертным ход закрыт. Путешествовать по этой Реке могут лишь души. Спускаются они в Явь, мир сущий, из Яробожьих чертогов, входят в живые тела, а как выйдет время – отправляются вниз, в Навь, в Чернобожьи покои.
Вот так славно придумали Боги. И решили они сотворить тех, кто будет жить в их мире, хранить его и восхищаться тем, как он мудро устроен. Создали они тогда по образу своему себе детей – волков. Наделили их разумом, дали им закон – оберегать заведенный Богами порядок, да поделили поровну. Часть взял под покровительство Яробог – наделил он своих волков способностью к воинским наукам. Другие же попали к Чернобогу под веление и обучил их Чернобог тайным знаниям, ведовству.
Макошь отдала в веление волкам своих воронов, чтобы летали они по небу, все, что в Чернолесье делается узнавали и все рассказывали. Лада своими дарами наделила: укромными логовами, сытной добычей.
После, установили Боги порядок, кому когда за миром приглядывать. Яробог взял себе ясный день, жаркое лето да молодую весну. Чернобог забрал темные ночи, холодные зимы, спокойную осень.
Хорошо потрудились Боги. Было теперь и кому радоваться, и чему радоваться. Отправились они в свои логова, чтобы оттуда за миром следить. Яробог – в Небесные Чертоги, на самой вершине Небесных Гор. Чернобог – в Подземные Покои, что в центре темных ходов под Хребтом.
И славно все шло до той поры, пока волки честно охраняли заведенный Богами порядок. А как нарушили, так и случилась беда. Об этом сейчас тебе расскажу.

Никто не знал ни куда Черниг прежде ходил, ни куда теперь подался, да только дело так было.
Как проводил Черниг Вьюжку туда, откуда ей уж не вернуться, так и для самого него жизни не стало. Может, правду старейшины говорили, что мертвые живых за собой уводят, а может просто любил он сильно невесту, да только такая тоска поселилась у него в сердце, что не осталось у Чернига вкуса ни в пище, ни в воде, ни в тепле солнечном, ни в ветерке свежем. Без того он слепой был, а теперь и вовсе будто бы в другом мире очутился, где ничего нет, кроме холода.
А рядышком с тоской поселилась в сердце у Чернига и зависть к брату. Со всем смирился Черниг: с тем, что брат здоровым родился, с тем, что отцовское место унаследует, а вот с тем, что есть у него возлюбленная, а у него, Чернига, теперь нет - не смог. Вся злость вместе с тоской поднялась у него со дна сердца, крепкую обиду затаил он на Богов, которые так несправедливо с ним обошлись. Решил Черниг отправиться к Подземью, где Кровь-Река уходит в Чернобожьи покои, спросить, отчего так жестока к нему судьба, да вымолить себе обратно Вьюжку из Нави. 
Путь этот для него, слепца хромого, совсем непростым оказался. Шел он вдоль Кровь-Реки, да то оступится на берегу крутом и упадет в воду холодную, то колючками посечет себе шкуру, то и вовсе заплутает в зарослях непролазных. Исхудал весь, в чем душа держится, а все-таки добрался до входа в Навь. Упал возле него и стал выть, небо да землю спрашивать, отчего ему, Чернигу, такая тяжкая судьба Богами начертана, чем провинился он, а более - стал вымаливать себе Вьюжку обратно. Обещал Чернобогу жертвы великие, службу верную, только бы вернул он ему невесту.
Долго носил ветер мольбы Чернига между деревьев, долго перекликалось с ним эхо из Подземья, и в конце-концов, вышел к нему Чернобог. Нахмурил сердито брови:
«Нет такого закона, чтобы мертвые к живым возвращались и просить даже не смей. Ступай в свою стаю, как придет твой черед - встретишься с невестой».
Сказал - и ушел. Захлестнуло Чернига черное отчаяние, бросился он в воды Кровь-Реки, да только не приняла его Кровь-Река, вынесла и на бережок положила осторожно. Знать, рано было Чернигу умирать.
Очнулся он - чувствует, рядом есть кто-то. Спросил Черниг:
«Кто тут?»
Молвил ему в ответ голос сладкий, будто мед:
«Знаешь ты меня, Черниг, Макошь я, жена Чернобога. Жаль мне тебя».
И хоть слеп был Черниг, а увидел - и в самом деле стоит возле него богиня, рыжая, словно пламень, и будто бы от шерсти ее даже жар идет, а мрак вокруг даже чернее кажется. Поклонился он ей низко, и снова смотрит, глаз отвести не может.
А надо сказать, Макошь слышала, о чем просил Черниг и что Чернобогу сулил. И более того, увидела она у Чернига в сердце злобу тайную, и решила с ним позабавиться, посмотреть, до чего доведут Чернига страсти. Ведь Макошь, сама по себе, хоть богиня и не злая, но любит, когда в сердцах гнев кипит, обида вздымается, вырастает гордыня. Преумножает она это все стократно, себе на потеху.
Ну, значит, отвечает ей Черниг:
«Коль жаль тебе меня, уговори мужа, пусть вернет мне Вьюжку!»
Макошь головой качает, смотрит на волка лукаво:
«Нет, о таком и не проси. Против закона Чернобога я не пойду, и ты не думай. Вернись-ка лучше в стаю, найди себе другую невесту, а чтобы проще тебе было, дам-ка я вот что...»
Обмакнула она лапу в Кровь-Реку, брызнула на Чернига - и вот чудо, хромота его прошла, все раны исцелились, голод и жажда прошли, словно бы у себя в логове на мягком мху выспался. Наказала ему Макошь в стае ничего про то не говорить да исчезла.
Вернулся Черниг домой, да постарался жить, как Чернобог наказывал, пока срок не выйдет. Только никуда не делись из сердца у него ни тоска, ни злоба, а только сильнее стали. Помнил он, как отверг его Чернобог, помнил и как Макошь для него легко чудо совершила. Стали ему мысли в голову приходить, нельзя ли у богини  еще чего-нибудь для себя выпросить? Удалась, значит, шалость Макошь, окрепли в голове Чернига злые помыслы. Не выдержал он долго, снова отправился к Подземью. На здоровых лапах, да знакомая дорога проще далась, хотя все-таки тяжко слепцу пришлось. Ну, ничего, дошел, повалился на землю, да давай ее когтями скрести, Чернобога выкликивать. Только уже не надеялся он, что вернут невесту, думал только о том, чем его из жалости еще Макошь одарит?
И вышло по его. Показался ему Чернобог: брови нахмурены, шерсть на загривке дыбом стоит, зубы скалит, в горле рык рокочет:
«Как посмел ты, наглец, снова появиться у моих покоев, снова просить того, в чем было тебе уже раз отказано? Ступай прочь и больше вперед времени не приходи!»
Сказал и исчез. Бросился Черниг в воды Кровь-Реки. Снова не приняла его Кровь-Река, вынесла на бережок и оставила. Лежит Черниг, будто бы в беспамятстве, а сам все слушает, не появится ли Макошь? И вправду, вышла к нему богиня, улыбнулась ласково, глаза прищурила:
«Зря ты пришел, Черниг. Муж мой сильно гневается. Так ли уж велика любовь твоя к невесте?»
Закивал Черниг, поклялся, что без Вьюжки ему жизни нет. Засмеялась Макошь тихо:
«Нравится мне твое сердце горячее, да как бы беды от него не вышло. Ступай обратно в стаю, живи как муж мой наказал, а чтобы легче тебе было, прими-ка вот это...»
Окунула она лапу в воды Кровь-Реки, брызнула Чернигу в глаза - и прозрел он. Наказала ему Макошь ничего об этом в стае не говорить, и исчезла, а Черниг отправился в обратный путь.
Вернулся домой и видит: не простое зрение дала ему Макошь. Научила она его в сердцах читать. Все, что скрыто прежде было - все теперь для Чернига явно. Кто неправду говорит, кто обиду затаивает, кто злобой пылает. Стал он тогда каждому открывать его тайные помыслы, да так, что ссоры пошли по стае. Стали его и бояться, и сторониться, но некоторые и признали в нем силу великую, Богами данную. Почитать его принялись пуще князя, каждое слово ловить. К беде дело повернулось, раскол в стае начался. Заметили это старейшины, да сказали Светозару, чтобы изгнал он брата, пока большого несчастья не случилось. Долго Светозар пытался брата вразумить, поговорить с ним по душам, упросить не сеять смуту, да все бестолку. И пришлось ему изгнать Чернига, как старейшины велели.
Черниг же не огорчился, после изгнания сразу к Подземью пошел, да принялся звать уже не Чернобога, а сразу Макошь. Показалась ему рыжая богиня: в глазах искры сверкают, зубки острые в улыбке скалит:
«Чего тебе Черниг надобно? Зачем пришел?»
Ну, Черниг упал на землю, стал ее когтями скрести, говорить, что без Вьюжки ему и свет не бел, и все равно, что незрячий он без нее, и что брат его из стаи выгнал, и остался он теперь вовсе один-одинешенек, и теперь пропадать только, ведь нет у него в жизни никакого счастья. Рассмеялась Макошь:
«Упрям ты, Черниг, ну теперь будь по твоему, только как бы после жалеть не пришлось. Жди меня здесь, помогу тебе с твоей бедой».
И исчезла. Лег Черниг на землю, стал ждать Макошь. Не напугали его ее слова, решил он, что все, что захочет, может получить у богини, только поведет речи жалостливые. Стал он мечтать, чего бы еще у Макоши выпросить. Мечтал, мечтал, да так и уснул. А проснулся от странного шепота. Огляделся: наступила черная полночь, и рядом с ним стоит Вьюжка... Шерсть клочьями облезла, где-то и кость видна. Запах от нее мерзкий, гнилостный. Зубы почерневшие скалит. Попятился Черниг, а за его невестой мертвецы выходят, все больше и больше их, кто уже совсем скелет, кто лишь чуть тлением тронут - все волки, которых принимал к себе Чернобог на свободу выбрались, а за ними и жуткие Навьи твари, которых раньше не было в Чернолесье. Кинулся Черниг прочь - Вьюжка с мертвецами за ним бежит, вслед Макошь хохочет. Лапы у Чернига слабнут, вязнут в земле, а мертвецы все ближе... Тут проснулся Чернобог, понял в чем дело, загрохотал гневно, словно сухая гроза:
«Говорил я тебе, что нет такого закона, чтобы мертвые к живым возвращались? Говорил тебе, чтобы не просил ты у меня этого больше? Говорил тебе до срока сюда не ходить? А ты, смертный, жену мою умолил пойти против моей воли. Ну что ж, пусть будет по-твоему теперь. Пусть мертвецы меж живых ходят, а как будете вы справляться с этой напастью - то дело ваше. В другой раз не пойдете против меня».
Насилу Черниг тогда лапы унес, да только от кары той пострадали все волки Чернолесья, ведь началась Долгая Ночь.

Пусть и закончилась битва, но прежнего мира в стае не было. Слишком напуганы были волки преступлением Чернига, тем, что пошел он против воли Богов. Стали на всех ведунов теперь смотреть с подозрением - мало ли, что они о себе еще возомнить могут? Князь Лютодар, пришедший Светозару на смену, крепко невзлюбил тех, кто отмечен Чернобожьим благословением. Стал под разными предлогами изгонять их. Да тогда еще пошла охота за уцелевшими Черноустами. Случалось, что и невиновные ведуны порой попадали под горячую лапу. Плохое было время, и так кругом горе и разорение, а еще и брат против брата пошел. Ведуны сами стали из стаи уходить, пока их не изгнали или, чего хуже, не казнили. Остались в стае почти что одни воины и стал Лютодар называть ее Яробожьей.
Тем временем, уцелевшие Черноусты разделились. Часть из них ушла следом за Неборадом, одним из близких советников Чернига, в самые дебри Синей Чащи. В знак глубочайшего раскаяния, они отреклись от своего ведовского искусства, добровольно выпив воды из Кровь-Реки, что лишила их волшебных сил, да запретив любую ворожбу.
Другие же, из самых отчаянных, укрылись в Топях - гиблых западных болотах. Туда за ними Лютодар с воинами пойти побоялся: и так многих бойцов потерял, а в Топях любой неверный шаг смерть сулит. Порешил, что сами помрут от голода или в трясине увязнут или поубивают друг друга.

В Синей Чаще, под началом Неборада все больше ведунов становилось - стали приходить к нему и те, кого Лютодар из домов выгнал. Вот только они Неборада не слишком слушали, в грехах Черниговых каяться не желали и от волшбы отрекаться не хотели. Напротив, злы были изгнанники за то, что Лютодар всех их по одной лапе мерял. Да, и честно сказать, понять их можно. Нет, пока Неборад правил, ведуны вели себя смирно - охота за Черноустами все еще шла, тут бы лишний раз носа не высовывать. Но вот после смерти его, к власти пришел Медовид - старый и очень мудрый ведун. Был он раньше у Светозара одним из старейшин, многие его по тем временам помнили и уважали. Под его руководством и образовалась в Синей Чаще стая, которую мы теперь знаем, как Сумеречную. И хотя правил он недолго - всего три года - сделать успел многое. В первую очередь установил должности и порядок их смены. После с предрассудками принялся бороться: мысли о греховности ведовства искоренял, у стариков, запуганных Неборадом, уговорами и лаской знания выведывал, сохранял их и преумножал, и молодых волков учил тому же. Расцвела стая при Медовиде, и после него только сильнее становилась.

Когда князь Лютодар умер, преследования ведунов прекратились, а вот страх и неприязнь к ним в Яробожьей стае остались. И хоть больше никого не изгоняли и не казнили, жизнь у отмеченных Чернобожьей меткой не сильно слаще стала. Многие мудрые ведуны ранее были убиты, многих выгнали. Учить молодых волков было некому. Ослабело ведовство в Яробожьей стае. А тут еще и слухи про Сумеречников пошли, и все больше молодых ведунов уходили на другой берег Кровь-Реки. Хоть и тяжело им было оставлять семьи, но жить в стае, где каждый смотрит косо еще тяжелее.

С Черноустами же к тому времени так и вышло, как князь Лютодар предрекал. Междоусобица среди них началась знатная: все пытались поделить Чернигово место. А тут еще и проклятье Чернобога в силу вошло: и еду и воду нутро Черноустово перестало принимать. Так, пожалуй, и погибли бы все от Божьего гнева, да нашелся один хитроумный черный ведун - Зимарь. Как-то уж, видно мерзким способом, выяснил он, что кровь волков может укреплять силы Черноустов. Конечно, никому он этого секрета не открыл, и в конце концов, остался единственным выжившим Черноустом в Топях. Может и он бы сгинул, да тут судьба вмешалась. Никак, сама Макошь снова решила позабавиться...

Зимарь жил в болотах тяжко, но как-то приспособился. Большей частью охотился на изгнанных преступников ради их крови. Но вот, пришла в Топи беременная волчица, Лиха. Честно уж сказать, гость для тех гибельных мест нечастый. Вот только мужа ее недавно Яробожьи воины казнили за тяжелое преступление, и сама она в стае остаться не пожелала. Решила уйти подальше, детенышей родить, в ненависти к своей стае вырастить, повести их потом мстить за отца.
Как они с Зимарем повстречались, сейчас уже никто не расскажет, вот только понял Черноуст, что будет ему от этой встречи большая выгода. Для начала уговорил он Лиху делиться с ним кровью - вот уже и не надо было за беглыми преступниками на болотах охотиться. А после наобещал ей всего: что подарит ее детям войско, сравнимое с Черниговым, что вместе отомстят они всем, кто мужа ее казнил, что станет Зимарь князем, Лиха при нем - княгиней, а дети их княжичами, и будут править Яробожьей стаей после их кончины. Поверила Черноусту Лиха, от того еще сердце ее растаяло, что как волчата родились, Зимарь их сразу своими признал. Не ведала она, какую жуткую участь Черноуст приготовил ее детям. А мысли у Зимаря вот какие были: дождаться, пока волчата подрастут, как кто из них Чернобожье благословение получит, тех обратить в Черноустов, вырастить их в преданности себе. А Яробожьих обучить воинскому делу, а после умертвить и поднять в виде сильных кадавров.
Всего пятеро родилось у Лихи волчат. Полгода прошло - и двое из них получили Чернобожье благословение, а трое - Яробожье. Ведунов будущих Зимарь стал сам учить, да так им хитро голову морочил, что дескать ведуны во всем воинов главнее, потому что сила у них больше, а воины только прислуживать должны. Рассоривал их значит, потихоньку с матерью и братьями.
Лиха же, по наставлению Зимаря троих сыновей воинскому делу учила - а воительницей она была хорошей. И о том, что Зимарь остальным ее детям нашептывал, знать не знала.

Как только исполнилось сыновьям Лихи три года и вошли они в полную силу, совершил Зимарь с двумя преданными ему ведунами-детьми названными, свое страшное злодейство - убил ничего не подозревающих волков и поднял в виде мертвецов, каждому ведуну досталось по крепкому воину. Лиха в тот момент на охоту отлучилась, а как вернулась - так сразу разума и лишилась, увидев одних детей своих мертвыми, а других - ими помыкающими. Кинулась она на Зимаря с проклятьями, воззвала к богине Ладе, взмолилась обрушить на всех Черноустов страшную кару... Разорвали Лиху собственные сыновья, напились ее крови, и Лада, увидев такое злодейство, прокляла всех, кто хоть раз использует Слово - не смогут они больше познать счастья родительства, не продолжить им свой род, не понянчить волчат, навсегда будут они бесплодны.
Только Зимарь о том проклятии не сильно заботился, у него другое на уме было. Стал он со своими приемными сыновьями набирать себе войско из тех Клеймленных, что на болотах скрывались. Хотел сравниться силами с Чернигом. Да только открылась ему вторая часть Чернобожьей кары - оказалось, не мог теперь один Черноуст властвовать больше, чем над одним кадавром, слишком быстро высасывали иначе мертвые жизнь из хозяина. А значит Зимарь не мог втроем собрать большое войско. Долго он думал, что делать... Или от своих планов отказываться, жизнь на болоте доживать или другим Слово открыть, да попытаться удержать их в подчинении. Чувствовал он, что рано или поздно поднимутся против него союзники, да жажда власти верх взяла. Наказал он своим пасынкам отбирать среди преступников ведунов, которые надежными кажутся, да стал их Слову учить. Только вот вскорости и правда против него бунт поднялся, да только организовали его не чужие - собственные сыновья приемные против названного отца клык обнажили, захотели себе всю власть забрать. Убили они Зимаря, и снова началась среди Черноустов свара, вот только теперь о секрете с кровью все знали. И тут уж все болота загудели, как раньше не было. Сражались Черноусты друг с другом за Клеймленных, чтобы их кровь пить, да войска свои пополнять. Тут преступникам тяжко пришлось: с Топей не уйти - найдут свои, казнят. В Топях тоже опасно - Черноусты со всех сторон поджимают. Да и сами они друг с другом ладить никогда не умели. Смешно тогда вышло - почти всех бандитов Черноусты повывели.

В остальном Чернолесье тоже многое изменилось. Сумеречная стая в полную силу вошла, расселилась по всей Синей Чаще, заявила о своих правах на равных со стаей Яробога. А тогда княжил у Яробожьих Гром, хороший воин, но вспыльчивый и властолюбивый. Затеял он снова сделать стаю единой, да только решил не словом действовать, а силой и отправился в поход через Реку, вернуть под свою власть соседей-ведунов. Ну, те возвращаться не пожелали, привыкли уже своим умом жить, и князю дали хороший отпор. Еще дважды подступался князь Гром к северному берегу, и еще дважды разбивали Сумеречники его войско. В конце концов, пришлось гордому князю смириться с тем, что такого единства, как раньше, уже не будет. Заключил он с Сумеречниками мир и признал их независимость. Теперь закрепились земли северного берега за ведунами по праву, и больше их там Яробожьи воины не тревожили. Да и волки с разных берегов стали друг на друга дружелюбнее поглядывать.

В Топях же в то время появился Лихобес со своим семейством. Был он из Сумеречной стаи, не изгнанник, не преступник - а все ж таки сторонились его за странный интерес к Черноречи. А он всю жизнь свою посвятил, чтобы узнать, сохранились еще Черноусты или нет. Черные ведуны-то в то время больше были друг другом заняты, а на болота никто не ходил особо - вот стаи и думали, что пропало Чернигово племя. А Лихобес в это верить не хотел. И ведь вызнал все-таки про Черноустов, а как узнал про то, что живы они, что Слово знают, что распри между ними лютые, так и решил власть над ними взять хитростью. Он, Лихобес, очень был до власти охоч и до знаний запретных.
Уговорил всю свою семью, ушли они из Сумеречной стаи, отправились в Топи. Там Лихобес в каждый более-менее заметный клан по одному члену своей семьи и отрядил. Наказал им притворяться, будто они верны своим новым хозяевам, и строго-настрого запретил о родне упоминать, напротив, сказал чтобы помогали они своим кланам плести интриги друг против друга, да вызнали побольше секретов. А после, как вошли члены Лихобесовой семьи в полное доверие к своим повелителям, набрались силы, так Лихобес ночью отдал приказ тайный. Разом они поднялись против хозяев и перебили их всех. Проснулись утром кланы Черноустовы, а на верхушке уже Лихобесова семья стоит. Ну, остальных кого подкупили, кого запугали, и так получилось, что стала семья Лихобеса владеть всеми Топями и всеми Черноустами в них. И никто не смог эту силу свернуть, поскольку Лихобес свою семью крепко в лапах держал, знал, что пока они едины - быть им повелителями, а как разойдутся - окажутся на дне болот. Едва какой враг против семьи восставал, тут же Лихобес обрушивался на него со всей своей родней и всем воинством, и расправлялся жестоко. В конце концов, признали Черноусты его власть, стали друг с другом грызться, а Лихобесовых, или как они сами назвали себя - Древних не трогали.

Разбойникам же в Топях все так же тяжко приходилось, совсем их немного осталось. Тогда и взял над ними власть Вран Две Шкуры, знаменитый бандит, убийца лихой из Яробожьей стаи изгнанный. Силы в нем было на двух самцов, окрас чудной - одна половина рыжая, другая половина черная. Говаривали, что таким он уродился, потому что еще в утробе у мамки брата своего убил и забрал его силы.
Силой он власть над бандитами и взял. Честно сказать, мало тогда в Топях осталось Клеймленных, что могли бы ему отпор дать, они все больше в Гнилых болотах прятались от Черноустов, умирали там от голода да лихорадки. Вран их объединил, себя главарем поставил, назвал свою шайку Коршунами. Начали бандиты давать отпор Черноустам и кадаврам их, а после того, как Лихобес власть взял, пришел к нему Вран и такой предложил договор: будут отныне бандиты своих преступников Черноустам отдавать, да ловить для них волков на прокорм, одиночек там или стайных заплутавших, иль тех из Клеймленных, кто не пожелает к Врану под управу пойти, а за это Лихобес запретит Черноустам трогать Врановых Коршунов. Лихобес согласился, и с тех пор Коршуны у Черноустов в услужении состоят.

Как ни была крепка Семья Лихобеса, только и она потихоньку редела. Черноусты же потомства иметь не способны, и если кто умирал из Древних, то заменить его было некем. Тогда Вилос, Патриарх, придумал выкрадывать беременных волчиц или волчат новорожденных, которых со слепоты в преданности Семье выращивали. Те, кто после Чернобожью метку получал, могли стать Древними заместо умерших, а те, кто Яробожью шли в кадавры или другим Черноустам на корм. Не сразу все получилось, а все ж таки вернул Вилос Древним прежний строй. Так и повелось, давно уже Древние друг другу не родня, но вместе держатся, и ровно на тех же местах, что и при Лихобесе было.

Только вот похищения эти другие стаи не заметить не могли. Решили они расследовать, кто детенышей и волчиц ворует? И хоть слухи и раньше ползли, теперь-то окончательно стало известно, что Черноусты существуют и продолжают творить свои темные дела, да только сделать с этим ничего невозможно: хорошо они изучили свои Топи, крепко их защищают. Пришлось дозор укрепить на границах, только чтобы не выпускать заразу дальше с болот, но и Черноусты к тому времени уже осмелели, нападали на стражей, уводили их в плен, поднимали в виде мертвецов.

Тем важнее стал крепкий мир между Сумеречниками и Яробожьей стаей. Да и без сильных ведунов ослабла Яробожья стая, приходилось им волков своих лечить или у случайных травников, или ходить к соседям за помощью, и за оберегами и амулетами обрядовыми тоже. Решил тогда князь Миролюб на следующем обряде Благословения отдать Сумеречникам в обучение двух волчат, что после должны были в Яробожью стаю вернуться и стать там уважаемыми ведунами, и взять учеников себе на смену, возродить волшбу. Так и случилось, а в знак крепости мира, продолжили воины и ведуны объединенными усилиями на Рассветном плато мост через Кровь-Реку.
Скоро этот мир им понадобился, Патриарх Кривжак напал на Сумеречников со всем своим воинством, думал легко одолеть разрозненных волков, вот только Верховный Волхв Трехглав и князь Миролюб плечом к плечу отбили черные рати, разгромили Кривжака и загнали Черноустов обратно в Топи, перебив большую часть их мертвого воинства. Долго пришлось после этого Черноустам зализывать раны...