Переход из Призрачного леса.
  Лес как всегда прельщал своей мрачной атмосферой. Завывающие в вышине крон голоса птиц, по всей видимости самую малость мутировавших, сопровождал каждый из шагов. Всецело, в плане не было устраивать показательную прогулку, где зашла бы речь о всех достопримечательностях, которые можно тут встретить. Начни он рассказывать о своем видении болот – большинство сошлось бы на мнении, что он сумасшедший. Несомненно, почти никто не видит болота также, как видят их жители. Но более того, никто не видит болота так, как видит и чувствует их Бес.

  Не зацикливаясь на Призрачном лесу, следовало бы заикнуться и про длинную изогнутую дыру в земле и камне, именуемую Каменным шрамом. Сегодня его придется обойти, лишь кинув на тот косой взгляд. Вот он, даже, по нескромному мнению, черно-серого, совершенно не блистал своей привлекательностью. Ущелье, как ущелье, ничего необычного. Лишь вид с него открывается привлекательный, только и всего. Да и не расслабишься толком, змеи и прочие гады могут на солнышко выползти погреться. И выбрать в качестве лежанки волчий бок.

  Бес, ведомый одним из пунктов своего ступенчатого плана, упорно двигался по направлению к морю. Знала ли о том Фрея – вопрос второстепенный. Ей не было смысла рассказывать, она все увидит сама уже в ближайшее время. А по началу, кстати, казалось, что времени потребуется больше. Больше времени – значит больше затягивания. Больше затягивания – неимоверно тоскливо тянущиеся события. Волк не любил такого без повода, по его мнению, все должно разворачиваться максимально быстро и в как можно большем объеме, если обратного не требует душа или что-то еще. С таким мотивом волки покинули тень, которую кидали на них деревья. Их покровительство больше не требовалось, те остались толпиться на границе с каменными плитами под лапами. На спины упало яркое солнце, являя собой всю красу замысловатого окраса молодого. В тени и полутьме, которую обеспечивали болота он казался почти черным, с непонятными вкраплениями и извилинами, а вот на свету окрас становился ясным. Четко разделялись черный и серый, разрезающие друг друга острыми полосами, становилось отчетливо видно подпал, уродливую игру цвета на пасти. Только широкая черная спина оставалась такой же углистой, как будто политой горелой смолой.

  Его слегка смутила подозрительная активность от волчицы. Подумать так, и эффект от грибов должен был пройти еще огромное количество времени назад, и сон, по ее словам, не давал столько задора прежде. Что ж, пришло время для основательного пересмотра ее самочувствия. Теории черногривого стремительно становились правдой в самом ярком ее проявлении. Не могла она так воодушевиться от одной только шаткой фразы о том, что завтра предстоит долгий поход. Ввела в заблуждение с самого начала их встречи? Хорошо играла тогда, браво.
— Не представляю, как можно взять, и забыться, – Задумчиво рассуждал Бес, прикидывая себя в подобных семейных ситуациях. Он не имел представления, как в семье должно быть. Что там из-за чего и зачем. Порой, это смущало, выстраивало стену из ниоткуда, с размаху ударяя в нее лбом. Когда он не понимает – начинает злиться. И злоба эта может выливаться в совершенно разных действиях позже. В последнее время подобные переливы настроения поддерживал еще и Грас, а иногда и сам пытался стать инициатором подобного. И, признаться, такое у него получалось. — Это же настолько нужно ненавидеть свою прошлую жизнь или полюбить предстоящую, – Добавил он, возможно, немного не впопад. В целом, странно было, в его представлении, переключиться с одного на другое, променять, забыть. Ему тоже в жизни приходилось уже делать важные шаги, но собой он от этого быть не переставал. Видать, у нее была очень веская причина провернуть подобное.

  Краем глаза он следил за движением Фреи. Заметил, как та со временем слегка замедлялась, пошатывалась. Все же, вчерашнее состояние о себе напоминало, не растворилось до конца. Ну ничего, придется заставить тело слегка поднапрячься, если его хозяйка таки хочет что-то изменить.
— Поражаюсь, как у тебя не было желания наследить в своей истории, – Поворачивая голову назад, ради того, чтобы произнести фразу. Сам же двигался впереди, не сбавляя скорости. — Так спокойно жить нужно уметь, – Или быть очень удачливым. Потому что Бесу в его жизни приходилось играть лишь в Русскую рулетку, где ему постоянно выпадали какие-то дикости. Тут уж сам для себя каждый решает, удача это или нет. — Наверное, – Добавил он, не уточняя. При всей его любви к точности, сам он периодически рознился и в словах, и в действиях. Быть может, Грас и прав.

  Она открывалась с новой стороны. Уже не казалась абсолютно уступчивой, обходительной. Как будто что-то начинало надламываться в ее образе устоявшейся жертвы. Пошла трещинами стена, ограждавшая ее от всего внешнего мира и укреплявшаяся все эти долгие годы. Десять, кажется? Она говорила, но и не сложно было догадаться. Появлялись искры в глазах. И не такие, которые горят интересом странника или впервые увидавшего мир щенка. Они горели из речи, из мыслей, питались эмоциями, которые с трудом пробуждались и брали руководство в свои лапы. И Беса это, несомненно, не могло не радовать.
— Ты так смело ухватилась за меня, как за какую-то тростинку, – Хотя он мог попросту оказаться ненадежным рассказчиком. Интересно, было ли это отчаянным рывком и попыткой выбраться хоть на ком-то или действительная избирательность судьбы. Только сказал он это в перерыве между чужими фразами, да так, что волчица могла и не услышать вовсе. Может, они обсудят это позже. Потому что сейчас, воодушевленная своим эмоциональным всплеском, она полетела вперед.

  Ледяные глаза с лап до головы осмотрели Фрею на предмет приема той какой-нибудь дури. По ощущениям, она была активнее, чем под вчерашними поганками. Однако, то вытаскивало Беса из дыры самобичевания по поводу собственных ошибок. Быть может, и работу над ними проводить не придется.
— Куда полетела? – Отозвался он со смехом, резко поднимаясь в широкую рысь и нагоняя волчицу. Лапы у него длиннющие, так что это не заняло много времени и сил. — Я думал, ты скажешь не «можно», а «нужно», – Ухмыляясь ей в морду, волк пошел на опережение.

***

  Дорога сперва до самого моря, а потом и до Яробожьего берега такими темпами не заняла много времени. Камни быстро сменили лесную землю, охлаждая подушечки и впиваясь в них острыми краями, а соленый морской бриз ударил в нос.

  Как и обещал сам себе, Бес наткнулся-таки на брезгливо брошенную морем на берег рыбу, все еще полуживую и периодически дергающую то плавниками, то хвостом. Добыча попалась небольшая, но это лучше, чем ничего. К тому же, абсолютно свежая. Почти наступил на нее, когда шел вперед и осматривался на наличие стражи. А когда заметил, то кивнул Фрее, улыбнулся, хитро подмигнул да пошел дальше. Он не стал ждать, пока та переспросит если не поймет намека, пока нагонит и поест. Рассчитывал на самостоятельность и разумность. Потому что чем быстрее они дойдут до нейтральных земель, тем меньше желающих будет пополнить их компанию.

  Сам он уже давно не ел рыбы. В целом, подобного мяса. Привыкший к хищникам и деликатесам непосредственно из них, даже после обряда он продолжил питаться именно такого рода пищей. Теперь, в его рацион добавилась еще и кровь, тоже хищников, кстати. И это его смущало лишь отчасти, но об этом речь пойдет позже.
— Мы на месте, – Проинформировал волк, останавливаясь у кромки воды. Они уже давно вышли к морю, но только сейчас дошли до места, где их никто не потревожит с их тупыми законами. — Знаешь, я уже давно не видел его, – Решил, что сейчас можно и проинформировать об этом. Плюсом, в случае чего не будет вопросов из разряда здешних событий. Коса оставалась для Беса скучной, слишком открытой. Такие места он не любил и старался не посещать лишний раз. И сегодня они тут задержатся лишь на пару часов, если ничего не произойдет и не придется выбиваться из планов. Потому что главные блюда сегодняшней программы еще далеко впереди. — Но считаю, что это одно из тех, где можно спокойно поговорить, – Повествовал черно-серый, сперва поворачивая голову к волчице, а потом садясь на нагретый солнцем песок. Всецело сложно было это оспорить. Потому что тут легко заметить чужака, ведь ему негде спрятаться. Или сороке негде укрыться в отсутствии деревьев, чтобы разнести новые сплетни.

— Вопросы, варианты, предложения? – Протянул тот, вынуждая начать думать. Он мог и сам начинать и продолжать диалог, но ему было необходимо вытянуть как можно больше информации, поэтому требовалось занять роль слушателя. А вот если волчица сама решит спросить что-нибудь про Бесову жизнь, то тут придется выкручиваться. С одной стороны стоило бы поведать несколько тонкостей, но с другой... было еще слишком рано. Птиц же в голове на эти прелюдии бурчал в негодовании.

Отредактировано Бес (26.01.2025 01:04:57)

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Если она надеялась на то, что из Беса сегодня выйдет хороший рассказчик – то промахнулась. Не стал бы он тащить ее в такую даль только чтобы рассказать о себе любимом? Безусловно, это звучит не так уж и абсурдно, и вполне достойно существования, но вынужденно пойдем по другому пути, который впоследствии все равно приведет к нежеланному.

  Пока нагретый солнцем песок с удивительным упорством пек подушечки лап, Бес лишь всматривался в смирную гладь моря. На горизонте границы неба и воды совсем сливались, казалось, что безоблачная гладь просто стекает на землю и превращается в воду по мере приближения к суше. Даже волны не бились о берег с характерным звоном, все было настолько тихо, словно умерло. Совсем редко только появлялась рябь от ветра, который кидал небрежные выдохи в морду волку и развивал пушистую шерсть.

  Ожидание утомляло только изредка. Зачастую тогда, когда за одним событием должно было последовать другое, более крупное и интересное. В данном же случае последним становилось прибытие Фреи на место назначения. Она, как и предполагалось, смышленая. Не зря столько лет прожила. С добычей, если ее можно было так назвать, в зубах, наконец уселась рядом. От нее пахло забытой тоской и прямым отказом к этой тоске поворачиваться вновь. Как будто и глаза в моменте потухли. Но…неудивительно, ведь шли волки рядом с местами, где она родилась.

  Наблюдательность стала бы главной визитной карточкой черно-серого, если бы он не был настолько подвержен разрозненности, воспроизводимой самим собой. Конечно, обеим находилось место, но не многое замеченное после упоминалось и в словах, и в мыслях. Сейчас он помнил вчерашние диалоги, отложил в сознании биографию, ну так, знаете, на всякий случай. Ответ на свой немой вопрос получил моментально именно благодаря этому самому отложению. Собственно, поэтому и не приходилось спрашивать и подтверждать свои догадки.

  Ладно, она свернула не туда. Шаткая надежда на ту тоненькую ниточку, по которой Фрея могла подсознательно прийти к рассказу от себя теперь оборвалась. Не приходилось удивляться, конечно, обстоятельства сами буквально толкали ее на вопросы, а не на ответы. Так всегда происходит, если заблаговременно не дать затравку. Даже не имея желания с самого начала заводить речь о подобных тирадах, она не оставляла выбора.
— Доверила жизнь? – Переспросил юноша, обращая на нее наполненный лукавостью взгляд. Помнится, что о таком прямой речи не шло. Значит, она сама все уверенно додумала, и сама же согласилась на свои убеждения. Почувствовалось, как в груди закопошился Птиц, воодушевленный такими словами. Падкий, скотина, на передачу и души, и жизни, и всего с ними связанного. — Ты еще не доверила мне жизнь, или я чего-то не знаю? – Изрек он, склонив голову на бок. Его речь была наполнена такой иронией, словно не он совершенно затирал вчера о подобном и буквально вербовал.

— Всему свое время, – Наконец уцепился он за фразу про собственную биографию и начал план по отводу мушки со лба. — Для начала ты должна действительно отдать мне свою жизнь. Не в материальном плане, конечно, всем этим бредом по поводу мании заманивания и убийства я не поражен, – Заранее предупредил, так сказать. Помнится, что стайные волки к убийствам относятся очень уж остро, а потому следовало бы заранее внести ясность. — Схема проста: я дам тебе свои знания, научу жить в большом мире, позволю продлить свою жизнь, обеспечу защитой по мере своих способностей. – С этими словами нарисовал на влажном песке несколько черточек одним из когтей. Следующим пунктом были ее обязательства. — А ты взамен на это отдашь мне свое полное доверие. Авторитет должен быть один, и этим авторитетом стану я. Единственная фигура в твоей жизни – это я. Со всеми проблемами разберусь также только я. Решу их жестоко и радикально, если то потребуется. – Под прошлой чередой черточек появилась еще одна, она как раз и олицетворяла перечисленное. — Вверив мне свою жизнь ты останешься личностью, но только той, которая сможет достойно жить во внешнем мире. Твоя зависимость от меня заключается только в покровительстве, в остальном – ты будешь свободна. – Ну, по поводу последнего он, возможно, слегка перегнул. Будучи приверженцем вольного образа жизни, он прекрасно понимал, что такое проявление свободы – иногда худший плен. И это его «только», шероховатое и подозрительное то самое «только» могло не означать.

  Но стоило ли говорить о чужих правах? Взглянуть, в каком она положении – ни один не увидел бы в ней потенциала, уложил бы в свежевырытую могилу из чувства тупого благородства и подумал бы, что упокоил и освободил ее бедную душу. А изверг под Навьим именем только увековечил и продлил бы ее страдания, потому что в нем нет никаких нормальных черт. Они считают, что поступают верно из соображений «правильности», что сами Боги велели так соблюдать их наказы. Они слепые шестерки, следующие размытым указаниям того, кто может оказаться совсем другим. А отщепенец с болот – достаточно самонадеян, чтобы самостоятельно решать кому жить, а кому следует скончаться. В его голове не заложена мысль о ведомости божеством, он сам может считать себя божеством. Эгоистично.

  Несмотря на то, что Фрея воодушевленно подумала о взятой с триумфом инициативе, Карамора решил не отступать на начатом.
— Ты узнаешь многое обо мне ровно тогда же, когда узнаешь большее о себе, – Неморгающий взгляд перенесся с черточек на земле в морду напротив. — Если согласна – сегодня ночью у тебя на плече я выжгу метку подобную этой – Задрал голову носом к небу и показал ей шрам на глотке, похожий на длинный крест. — Тогда наша сделка будет запечатлена, – Опустил голову в нормальное положение и оголил зубы в улыбке, внимательно прослеживая за реакцией. Она уже не имеет права выбирать. Задачей было поставить мнимый выбор и загнать в угол. Если она не видит перспективы и не согласится на авантюру по предложению того, кого знает один день – ее ждет та же скоропостижная участь, о которой Фрея думала уже давно. И окажется ли все это путешествие бессмысленным?

  Это было похоже на сделку с нечистью, когда придется отдать одно и взамен получить что-то другое. Порой, слишком большие желания успешно толкают импульсивных на те поступки, о последствии совершения которых даже не задумываются. В этом их соль, с полтычка подписывать подозрительные договоры с кучей мелкого шрифта и даже не собираясь его читать. Сам он тоже ступил в эту пропасть, но теперь уже потерял смысл жалеть об этом событии. Все еще надеется, что все возможные последствия уже нагрянули, но не может быть уверен, что они не продолжают его отравлять. Непонятно, принадлежала идея с клеймом Бесу или тому, кто живет внутри него. Непонятно, какую вообще власть имеет последний и может ли он расширять свои возможности… Не настолько же он безобиден, раз от него хочется избавиться.

  К черту, подвернулась хорошая возможность испытать на прочность систему волчьих умов. Упиваясь возможностью роста, никто бы не побрезговал взяться даже за самую грязную работу. И раз теперь они абсолютно одни, вычеркивая даже треклятых сорок, то можно раскрыть новую часть, а точнее самый пролог того плана, что был уготовлен. Все шло быстро, не требовались даже дни. Требовалось только подчиниться этой стремительности и возглавить ее ход, перенаправляя в русло собственных нужд. Карамора поднял переднюю лапу, перевернул ее подушечками вверх и протянул волчице. Если та ударит по ней своей, то сверток с договором сгорит синим пламенем, вместе с ее прошлой жизнью. Только первый вступит в силу, а последняя истлеет в пустоте сожалений. — А ты больше не сможешь вернуться в прошлое.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Ну, к шаткости данной конструкции вопросов не было. Надо ли долго ходить вокруг да около только ради того, чтобы устроить подушку безопасности поудобнее? Сомневаюсь, что в этом есть необходимость. Куда интереснее было посмотреть на то, согласится ли она на довольно сомнительную авантюру. Если смотреть на ситуацию со стороны простого прохожего, то ей стало быть было предложено продать свою жизнь незнакомцу, который стал простым первым встречным не где-то там, а на болотах, почти ни слова про себя не промолвил, заговорил непонятными обещаниями и отведя на другой конец света вот так просто предложил свои условия?

  Но она оказалась интереснее. И не просто «потому что», списав свой оставшийся недолгий век в мусор, решилась пойти во все тяжкие, а потому что согласилась с долей интереса в глазах, не просто от балды. И то, как та отреагировала на краткий монолог, не вызвало гнева или любого другого раздражения. Только позабавило.
— Не извиняйся. Мне по нраву такая реакция, – Стало быть, правильнее сказать, она более интересна глазу, который привык видеть в основном шаблонные эмоции, выражаемые на такие выходки. Она посмеялась не так, как задыхаются убежденные в глупости этих слов и не воспринимающие их всерьез. Это, скорее, было похоже на…неверие в возможность исполнения подобного в полной мере. Неверие в возможность спасения. — Впечатление чистого листа, – Прищурившись, промолвил он.

  Не приходилось привыкать помыкать чьей-то жизнью. Были уже моменты, запомнились. Этот опыт будет дополнением, и, хотелось бы, чтобы он стал более ярким, чем прошлый. Взгляд прослеживал за изменениями на морде напротив. Да, с самооценкой придется работать долго и упорно, если все пойдет дальше и раскроется сильнее. Этой ране нельзя давать волю, она окончательно загубит задатки того, что прорезалось по дороге сюда. Властная картина? Извольте, матушка. Чего имеем тому и радуемся. Стоило бы напрягаться, чтобы найти какую-нибудь марионетку под стать себе. Это займет такую уйму времени, что и состариться можно. А вот, если принять вызов судьбы…ситуация возьмет совсем другие обороты.

  Возможно, в ее словах и была доля смысла. Не его удел помыкать ничтожеством и пустым местом, которое даже не отбрасывает тени. Но будем честны, не собирается Бес гнаться за тем именитым господством, где всех нужно подмять под себя в порыве безумства. Такому находилось место, безусловно, но это не тот случай.
— Я не мечтаю. Я беру и делаю из ничтожеств то, что хочу в них увидеть. И то, что они готовы в себе открыть, – Возразил он, не повышая голоса. Речью ровной, уверенной. О таких обычно приходилось долго заботиться, выхаживать, как щенков. Но Бесу такое чуждо. Он из тех, кто кинет в океан и скажет: «плыви». И только те, кто действительно ухватятся за это слово оправдают силы и средства. Тогда игра будет стоить свеч, тогда он получит усладу. Стоит только правильно выбрать, кого кидать в воду, а к кому не прикасаться с самого начала.

  Ее изменения со временем начинали угнетать. Как задутый костер тлеет в темноте, с каждым часом увядая и тускнея. Только и видно, как сперва алые угли становятся все темнее и темнее, сливаясь с ночной мглой, охватываемые холодрыгой. Неспособные больше найти пищи, чтобы ту поглотить и жить за счет нее. Без помощи те совсем погаснут, испепелятся.
— В моих силах управлять ситуацией, как бы она не повернулась, – Пробурчал, вспоминая какие-то давние нотации. Где-то он уже это слыхал. Хохот в голове слышался параллельно с речью извне. Огненная бедолага билась в агонии, прямо представлялось, как она катается. Быть может, столетняя тварь тоже ошиблась при первом взгляде.

  На следующее отреагировал резко: еще на моменте приближения подскочил на лапы, но не успел сделать шага назад до того, как чужой нос коснулся его шерсти. Нагло нарушенное личное пространство, так упорно выстраиваемая вокруг себя оборона. Кому это все? Шакалам под хвост. Личная неприкосновенность в данном случае играла очень большую роль.
— Я не терплю лишних прикосновений, – Отшагивая назад, он опустил голову в появившемся пространстве и сильнее оголил белые клыки. Взгляд скользнул холодом по чужой морде с недовольным укором. — И не называй меня так, будь любезна. – Однако, терять свой натуры даже тут не хотелось. Не назвать это обходительностью, скорее, простая врожденная пародия на вышеупомянутую любезность.

***

  Сколько там прошло? Часа два, кажется. Незатейливая беседа после обговаривания некоторых подробностей сделки не представляла из себя ни чего особо важного. Так, простая болтовня простых знакомых. Рандомные факты, рандомные воспоминания.

  Через время поход уже начал себя изживать. Однако, на Песчаной косе заняться отнюдь было нечем. Разве что сидеть, да пялиться в море, наблюдая за его редкими смирными покачиваниями. Только на такие же длинные простые беседы и приходило настроение. Но стоило бы помнить, что время предательски движется вперед. И держать в голове то, что вернуть его, увы, невозможно. Исходя из этой мысли, новоиспеченный дуэт двинулся было в обратном направлении, почти повторяя только-только успевшие остыть следы.

  Никаких интересных приключений, стычек на границах или прочего бреда. Так, обменивались парой фраз иногда, чтобы не нависала над головами всепоглощающая тишина. Как только камни сменили песок, стало шумнее, но это не мешало все также извещать друг друга о каких-то мелочах. Всего лишь приходилось озвучивать свои мысли чуть громче. Куда сложнее те роилось в черной голове. Там одни теории сменялись другими, какие-то подкрашивались красным как отклоненные и сжирались Грасом, как уничтожителем всего ненужного. Ее проверка еще не окончена.

  Пусть и сложно было вынудить себя рассказать хоть о чем-то, но заготовленная пластинка всегда была наготове. Безопасная информация, сидящая на корне языка на постоянной основе, была вполне себе нейтральной. Такой, которую можно сказануть и стайному, и одиночке, и бродягам каким… Да, приходилось сталкиваться с некоторым резонансом, волчице еще слишком много нужно было узнать, и плюсом к сведениям о мире нужно было бы правильно и куратора преподнести. С чего правильнее начать, чтобы потом не попасть в аркан по легкомысленности.
— Так вот. Ты там хотела узнать что-то обо мне…
Переход к Каменному Шраму.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.