Княжья дружина налетала на защитников болот, втаптывая в грязь все, до чего могла дотянуться. Яробожьи рассредоточились. На помощь раненным приходили здоровые. Воины сменяли друг друга, двигаясь выверено и слажено, сшибая врагов на землю и не уступая позиций, будто ими тоже руководила чья-то незримая воля. Сам Яробог вложил им в зубы карающую силу, Лада сплела броню из решимости и храбрости. А железная воинская выправка, с которой не сравнится холодное искусство ведунов, завершала образ. Княгине оставалось лишь наблюдать и делать свой ход в нужный момент.
Через толпу отребья, не тронув их, прорвался еще кадавр, ничем не лучше предыдущего. Жестокий и пустой осколок оскверненного тела. Прошло время, когда Морана красовалась силой лишь для того, чтобы потешить собственную гордыню. Она ни на миг не забывала, что ей нужно делать – и чего от нее ждали. Колдовская стужа взметнулась над дружинными рядами, как хлыст, и сковала лапы мертвеца с болотной грязью. Кадавр неистово вырывался, накаляя воздух жестоким ревом, но вмиг рассыпался в труху под следующим магическим ударом. Не Мораны.
- Второй пошел, - отсчитала колдунья, глядя на оседающий пепел.
Княгиня напряженно окинула поле боя и, встретившись взглядом с Бесом, - а именно ему принадлежало добивающее заклятье, - коротко кивнула. За собранностью и сосредоточенностью, Морана различила на его морде торжество и ликование. Почти детское, подумалось вдруг. Когда загнанные в тень мечты осуществляются, все мы немножко дети. Волчица улыбнулась краешком пасти. Ей тоже нравилось происходящее. На поляне начался настоящий переполох. Волки то разбегались, то наступали.
Лихарь справа набросился на волка, которого Морана едва могла разглядеть за фигурой озверевшего черноуста, и ветер доносил до нее будоражащий запах крови. Смотрите, какой – уже не безмолвный призрак, а темный, злой. Но сколько ни бьет, все не насытится. Что же увидал там такое, раз самообладание растерял. Голову напрочь отбило.
Бешено колотило в ушах, однако ум волчицы остался удивительно ясен. Пусть она выглядела озверевшей, взъерошенный на манер своих воинов, устрашающей, грозной, но размышлять будет трезво. Она была осторожна, как обещала Остроскалу, не лезла в бой, если не чаяла выиграть, и ее нынешняя храбрость была расчетливая, не от сердца.
Сегодня она билась беспощадно и приметно, как не билась уже долгое время. Противники видели ее торжествующую улыбку, холодный взгляд и ярко-белую шерсть посреди побоища, крови и дыма, по которой сумели бы ее узнать.
- Третий, - - провозгласила княгиня, вбивая тело незнакомого воина кольями изо льда. Волк захрипел, распластавшись на земле, и больше не дергался. Славно бился, подумала колдунья за пеленой напускного запала.
Углом зрения Морана видела, как один из коршунов кинулся выручать черноустих, оставшихся без кадавров. Что им двигало? Преданность? Отчаяние? Надежда добить слугу Лихаря? Дать волчицам сбежать? Морана с замиранием сердца смотрела, как они уносят лапы, а скелет, мрачный, как его хозяин, развернулся и без жалости и раздумий взялся за нового врага. Коршун не успел среагировать, как сбоку накинулся еще один мертвец. Беса. Морана непроизвольно следила за его тварью, будто до последнего где-то на краю сознания хранила мысль о предательстве. Но нет. Пара кадавров растаскивала на куски орущего коршуна, и княгине показалось, что в них заложен не тупой приказ о быстром убийстве, а о том, как изощрённее продлить страдания. Показать, что будет, если встать против них.
- Четвертый, - выдохнула Морана и стиснула зубы. Она многое переняла, прожив в Яробожьей стае большую часть сознательной жизни и, в конце концов, сама стала воином, готовым убивать за то, что считает правильным. Ее не трогали жалость и милосердие к врагам, но почему-то при виде растерзанного ради чрезмерной жестокости воина в грудь предупреждением толкнула тревога.
"Что ты порождаешь?" - спросила себя княгиня. Белоснежная фигура посреди кровавой битвы. Она на мгновение вернулась в логово, где последний раз виделась с Остроскалом, и его слова жестоко хлестнули ее: - "Кто ты есть, раз таковы твои союзники?"
И рада бы Морана заявить, что князь ничем не лучше, раз завязал договор с Братом Древних, вот только тот давно перестал им быть. Более того, к прежней силе не вернулся. Не то чтобы Морана считала это вершиной благородства и раскаяния, а Викула - надежным союзником, однако следовало признать, что сам черноуст мало напоминал волка, которого княгиня встретила в Призрачном лесу.
И что же это? Сомнение? Вот видел бы Остроскал, что творилось на поляне, сразу бы уразумел, какая сила в лапах его жены. Не слепое подчинение черноустов, не договор на словах, а высеченный в пылу битвы. Волчица тряхнула головой, возвращая мыслям здоровое хладнокровие. Ничего, она всем покажет, какими союзники должны быть.
Тем временем битва продолжалась. Часть волков бежали без оглядки, часть полегла. На какой-то миг иссякло даже воодушевление, всегда накрывающее во время боя. Осталось лишь одно умение убивать, и не забавы ради, а ради дела. Непростой труд: рубить непокорные головы, колоть и резать.
Морана еще раз окинула поле боя и обернулась на голос Хельги. Нет, не все. Яробожьи пришли отвлечь черноустов от важной цели, но княгиня уж постарается продвинуться дальше, чтобы завершить собственные.
Она вновь столкнулась с волком, в которого не хуже кадавра, вцепился Лихарь. Кто он? Прозвучавшее имя показалось княгине множеством имен самых разных преступников. Издалека она разглядела лишь клеймо убийцы, но и это не слишком потревожило сердце волчицы. Не столь важно кто он, главное, что уступать и бежать не собирался. Морана хищно улыбнулась. Ей нравилось чужое упорство, она уважала таких врагов, но миловала в меньшей степени.
- Пора покончить с этим, - сказала волчица сухо и просто. Она шагнула в сторону преступника. Воины уже обступали его со всех сторон.
- Подпись автора
она голод и мор, пади на колени
нрав холод и суров девы морены
черная луна, вестница смерти
плети нави княжна косы сети | 
| смирилось и голову склонило
заснуло в небе солнце Ярило
на колыбели накрываясь белым маревом
мёртвой станет на время земля |
