И как бы там ни было, чего бы не происходило вокруг, кто бы не смотрел на него с любым взглядом, ситуация и обстановка оставались прежними. Карамора не мог позволить себе с широкой лапы разбрасываться эмоциями даже учитывая все то, что произошло. Он был на взводе, но вокруг была война и не он один испытывал эти яркие чувства. Пусть не было места скорби и ощущения тяжести внутри у других, но и он не смел их выпустить в свет и смешать с запахом крови в холодном воздухе. Они, неприкаянные, слепо долбились в ледяную корку на сердце и пытались достучаться до сознания, однако им не открывал ни сам черный, ни те, кто были с ним рядом. Даже глядя сейчас на Пифию, пребывая в минутной растерянности, во взгляде читалось только то, в чем нельзя усомниться. Нет страха, нет разочарования и стыда, только пылкое и бушующее, не дающее опускать лапы пламя, ледяное настолько, что обжигает.
Бес сцепил зубы, с силой выгоняя из себя все то, что считал сейчас лишним. И чувствовал, как оно уходит от него далеко, не просто отпрянув на время, дабы собрать силы и нахлынуть опять, как бесконечное войско из клыков и штыков, а разбиваясь и впитываясь в землю их кровью. В груди попустило, как пустеет после ночных истерик у тех, кто больше не может произнести и звука от бессилия. Сейчас, когда до ушей донеслось приободряющее слово, внутри осталась часть непобедимая. Карамора рвано выдохнул, твердо стоя на толстых лапах, а потом оторвал взгляд от Пифии, коротко кивнув ей и будто подозвав к себе поближе. Негоже стоять в стороне, когда не от чего разбегаться.
Он начал было приближаться к рядам пленных, что лежали на земле ровным штабелем, а услышав слова серой целительницы и волков из числа воинов, кратко произнес, скорее для самого себя.
— Малум…– Пробурчал он, с недовольством вперившись в лежащих перед ним волков. Можно же было раньше догадаться, что то навязчивое присутствие, которое ощущал Бес стоя рядом с этим волком, было вызвано Чернигом. Но он списывал это на что-то другое, совсем забыв интересоваться противной мордой этого Жнеца. Быть может, все сложилось бы по-другому, добудь Бес этот осколок раньше. — Из-под земли достанем, – Едва ли не с рыком добавил Мора, скрипнув клыками в недовольстве. — Каждого, – Звучало точечно, словно выстроенный план рушился с особой легкостью. Карамора знал с самого начала, что раздавить весь Клан в купе с Шайкой просто невозможно, что остатки все равно придется вылавливать еще долгое время, чтобы не дать им разрастись как сорнякам. И пусть большая часть, состоящая из его сторонников, стояла сейчас на этой поляне, то та дрянь, что унесла лапы, не долго будет отсиживаться в углу и бездействовать. Гаже всего, что там остались самые живучие, и, к сожалению, приближенные к этим живучим, которые не вызывали иных чувств, спевшись со своими более высокими собратьями. Он еще раз поднял голову, оторвавшись от почти уже испитой крови, глянул на Морану, на целительницу, на воинов, с такой тяжестью, чтобы те не усомнились в его словах ни на дюйм. А потом отвернулся, тот же самый взгляд бросив уже на прижатого к земле пленного Коршуна. Тот, кажется, трясся, огромными глазами смотря прямо в глаза своему пленителю, но молчал, не издавая звуков. Но Бес застыл, то ли в раздумьях, то ли выжидая чего-то.
И так и не коснулся клыками чужой шкуры. Цыкнул языком в некоторой степени печали, ведь всегда выполнял свою работу чисто. Только столь огромный объем этой самой работы, где потребовалось участие и других морд, можно было выполнить чуть хуже. Нисколько непосредственно, а, скорее, допуская погрешность. Перфекционист простит себе этот прокол и не будет винить в нем остальных, кто вкладывался также на всю сотню, как и он. В некоторых делах нужна последовательность. И взгляд зацепился за новую в этих рядах фигуру. Арес маршировал прямиком к нему, наверняка завидев еще издалека. Карамора поднял голову еще выше, тут же обращая к волку и взгляд, и уши. Схороненный скот был на его совести и ответственности еще множества волков, но главным, по всей видимости, решили выделить именно этого воина.
— Благодарю за весть, ты как раз вовремя, – Сказал Мора, кивая ему в добром жесте. Он чувствовал сквозь вонь гари и крови то, что пришло вместе с волком с пастбища, а может, зародилось только сейчас. Арес был напряжен слишком сильно для того, кто выиграл этот бой, пусть и не собственными лапами. И Карамора знал, почему он такой. И за этим нужно проследить, не смея упустить из виду. В остальных, возможно, этого было не так много, ведь большую часть сил высосал бой, но вновь прибывшая сила заставила свежим, не замыленным взглядом и нутром почувствовать контраст.
И Карамора даст еще времени на раздумья и возможность переосмыслить вспыхнувшие с новой силой эмоции, потому что сейчас он направился прямиком за Княгиней, взбираясь на череп следом за ее потемневшей от грязи и крови фигурой. Приковав к себе внимание, волчица начала говорить, и Карамора видел, среди прочих реакций, как искажается в хаотичной ряби образ Ареса. Видел смутно, потому что замечал, как волк старался скрывать свою реакцию, но среди прочих – даже тех, кто был похожей с ним судьбы – он был ярче. И самого Беса покоробило от слов о прощении. Словно это не его волки, что стояли сейчас подле черепа им будут одарены, словно эти слова относились к каждому жителю болот и лично к самому черному, словно вина делилась на них всех, а им дают милостыню и с широкого плеча даруют благосклонность и снисхождение. Сердце дрогнуло и сжалось, а в голову полетел импульс, который ревел и голосил о том, что пришла пора почувствовать себя униженным даже будучи победителем и проповедником новой идеологии.
— В первую очередь, я благодарен Вам всем, – Сорвалось в громкий голос недолгое молчание. Низковатый тембр отдавался сталью в чужих ушах. — Тем, кто сражался на своей земле, поддерживая меня, себя, друг друга и нашу общую цель. И тем, кто пришел к нам на подмогу с Востока, согласившись довериться войскам врага, не побоявшись вступить с ними бок о бок в битву против истинного зла.
— Я уверен, что вместе, объединившись на почве сегодняшней битвы, мы сможем достичь согласия и далее в течение долгих и долгих лет вперед. Пусть этот союз станет новой строкой в легендах, и все мы приложим к этому лапу, каждый из нас, – Карамора внимательно вглядывался в каждую морду, читая на них разные эмоции на фоне одной общей – большой усталости. — Я беру на себя ответственность за жизнь и деяния каждого из своих волков и обязуюсь далее держать в Западных лесах ту законность, что действует на других концах Чернолесья. Но…– Он прервался, обдумывая следующие слова. Бес все равно чувствовал ту ущемленность, что ощущают освобожденные невиновные, которые уже прошли все пытки как осужденные. — Я скажу за своих, как их предводитель. За тех, кто как-либо насолил стае Яробога или они насолили ему или были осуждены несправедливо. Не нужно жалости от волков Юга, не нужно жалости и от тех, кто по какими бы то ни было причинам оказался в Шайке или Клане. Несомненно, многие поступки и одной и другой стороны стоят слишком многого, но надеюсь, что мы сойдемся во мнении: ни один из них не достоин и не будет поводом для возвышения или принижения любых из волков. Подумать о том, чтобы опустить предрассудки – самое время. А настоящий союз строиться на взаимопонимании, где каждый, подчеркну, каждый будет равен каждому, – Провозгласил волк, обращая особое внимание по очереди всем из стоящих внизу. — Довольно неравенства, где кто-то прав, а кто-то виноват по умолчанию, по принадлежности своей, пора перечеркнуть эту строку и не забыть, но отпустить и опустить прошлое, ведь с оглядкой на него не будет будущего. И это относится к обеим сторонам, без исключений. Никто не запретит собственного мнения, но на общем пепелище смею просить смягчить его отстаивание, ведь все мы стремимся к одному. Мне доверили свои жизни восставшие Топей, а я доверяю вам всем, наши гости, и знаю, что всем нам нужно время для обдумывания «за» и «против», – Огромная фигура стояла неподвижно, и речь ее была степенна и нетороплива, с четким выделением каждого слова. Вспоминая, впрочем, про слова о близких… — А что касается встреч с родными – то в качестве ответного жеста во благо существования союза, и я не препятствую этому и позволяю провести Яробожьим волкам на болотах столько времени, сколько им потребуется для встречи с близкими душами, если и у одной и у другой стороны есть такое желание.
— Я премного благодарен вам всем за это утро, за этот бой и за всю проделанную работу. Ее плоды не останутся незамеченными, – Продолжал черный, делая короткие перерывы на то, чтобы вдохнуть нового воздуха. — Отныне на болотах будут новые устои, которые искоренят преступность не только в Топях, но и во всем Чернолесье. Больше не будет кражи волчат и волчиц, плена и убийства невиновных, грабежа и разбоя. Черноусты, которые находятся в наших рядах, не испьют крови никого, кто не позволил бы этого добровольно и будучи в здравом рассудке, и не имея на себе тяжести вины за проступок незаконный, а численность волков, которые захотят познать таинство Черного Слова будет строго отслеживаться. Черноустами в наших рядах не станет ни один волк, который будет иметь скверные помыслы. Более того, я и мои волки беремся выслеживать и уничтожать преступников из числа как Шайки и Клана, так и беглецов, что избежали кары в своих стаях и выдвигаем это своей основной задачей. Охота на гниль и падаль, что сбежала сегодня – уже открыта, мы положили этому начало сегодня. И у нас есть все средства, чтобы продолжить кусать их за пятки, – С новой силой объявил Карамора, а хвост его взметнулся к небу в воинственном жесте. — Я не боюсь этих слов, отделяя себя и доверившихся мне волков от бежавших безбожников, уверенно заявляя, что мы можем от них отличаться как в своих, так и в чужих глазах. Объединенные общей целью волки, готовые как самостоятельно выслеживать бандитов, так и действовать по наводке любого из вас, – это было обращено к Яробожьим. — Будут зваться новым объединением, имя которого Багровый Альянс. Мы берем на себя ношу мстить и вершить справедливость, и с новой силой браться за искоренение нечисти и нежити, а также тех, кто ими управляет или стреимится уподобляться. И идея нашей стаи степенна – создавать законность и оказывать посильную помощь в розысках и добыче. А цель единомышленников одна – уничтожить тех, кто несет в мир раздор. В наших силах доказать, что Черноустами могут быть не только звери, которые не знают добра и справедливости, что они могут существовать с обычными волками бок о бок и наравне с ними, и что среди Коршунов и одиночек есть те, кто не выбирал свою судьбу. И сегодня я волен заложить начало внедрению этого утверждения, надеясь и рассчитывая на поддержку каждого из вас, а также тех, кто с нами духом, – Торжественно произнес волк слово за словом, держа их в своей голове ровным списком. — И, если мы обмолвились о законности, то считаю, что лучшее время объявить о том, что волки из числа так называемого Скота, что служил пищей Черноустам, целы и невредимы в своем большинстве. Все, кого успели незаметно собрать, и кто находился в большей степени сознания, попав в плен не так давно, были собраны в укромном месте на пастбище. И мне доложили, что все собранные волки в целости за исключением тех, кто оставался вне укрытия при начале наступления, – Прискорбно было осознавать, что пришлось пожертвовать некоторыми волками ради убедительности, чтобы Черноусты, пусть и в спешке, не решились пойти вглубь огромного луга и нагрянули лишь на тех, кто попался под лапы. Времени тогда было мало, а потому оставалось только надеяться, что Арес, Стригой и остальные успели собрать в одном месте тех, кто еще сможет оправиться от дурмана. Но и изначально никто не гарантировал полную сохранность. Увы, без потерь не будет триумфа. — Нам предстоит выдвинуться туда, но сперва почтить честь и память всех, кто сражался на нашей стороне. С победой! – Взревел он, запрокидывая голову и поднимая победный вой. Он уведомит всю долину о свершившемся событии, даст знак своим, что они боролись не зря, а самое главное – оповестит уносящих ноги врагов о их крахе.
- Подпись автора
Раз, два — найдём тебя,
Три, четыре — ты в могиле,
«Не воспринимая мир как должное, беру всё в свои железные руки,
Чувство абсолютной свободы ложное, у вас, жиром заплывшие суки.
Спичкой горящая нетерпимость в удовольствия превращается тихий стон,
Когда огнём пылающая справедливость в квадрат возводит попранный вами закон.»
Пять, шесть — будем жечь,
Семь, восемь — за всё спросим.
Тебе кажется.
