Месяц Маленьких Следов, 18 число, позднее утро
<< Кровь-река
"Надеюсь больше вас не увидеть". Наверное, это было не лучшее прощание.  Что ж, не всем открыты глубинные тайны ведовства, не каждый встречный будет в душе ученым, и точно не всякий захочет подолгу возиться с черноустом вместе с чужеродным волком. Морошка оставила о себе сильное впечатление, но Святодух спешил после ее буйства эмоций отстраниться и остыть.

Он поберег свой запас слов на день грядущий и разобрался с черноустом молча. Чтобы тот не учудил чего и не дал деру, мастер-ведун первым делом пробил его лапы, передние сковал друг о друга ледяным осколком, задние так же, и предпочел тащить пленного сам, не без труда вскинув его себе на спину.
Добравшись до мелководья Зарянки и сбросив поклажу, он все же нашел в себе долю сочувствия к живому существу. Черноуст был для него чуть меньше, чем белкой, чуть больше, чем полевой мышью, но что более значимо - он был ценным ресурсом. Поэтому Святодух тщательно осмотрел его раны, стоя по пятки в воде.
Загривок волка вроде уже и не кровоточил, но с каждой волной от него расходилось мутное пятно. Зубы… с ними ничего не поделаешь, вряд ли они отрастут, даже если напоить его кровью. На покалеченных лапах далеко не убежишь, их можно было бы и ослабить. Святодух шепнул заклинание, призывая лед растаять.

Удовлетворенный тем, что черноуст хотя бы просто был жив, да еще и в его полном распоряжении, ведун затащил его поглубже. Вонь болот сама себя не отмоет. Бросив его на безопасной глубине, он сам окунулся с головой. Пушистая шерсть слиплась и холодная вода стекала с щек ручьем. "Проклятые реки", - вздохнул он, купание было не самым приятным занятием, и явно не тем, чем он занимался бы в чужой компании, если бы сам не пропах мертвечиной.
Он глянул, чем тем временем занимался калека и соизволил поинтересоваться:
- Твое имя?
Было много вопросов, которые он хотел задать, и много сказаний проверить. Все же, впервые в жизни он видел черноуста живьем. Но в то же время его не отпускало странное ощущение нереальности происходящего, будто этот жалкий "черноуст", сам напросившийся ему в лапы, мог оказаться всего лишь сумасшедшим, а кадавр на Кровь-реке - стечением обстоятельств, и настоящий, грозный и страшный черноуст все еще где-то там, бродит вдоль берега.

Отредактировано Святодух (14.11.2024 07:59:31)

Хитрый. Он обещал быть "хорошим", в то время как даже не собирался сотрудничать. Святодух намотал себе на ус, что тот лишь притворяется послушным, но не спешил добиваться надлежащего ответа на свой вопрос. Для жестких методов было свое место и время, а река - она для питья и купания. Не хочет говорить тут - быть может, язык развяжется в более располагающей обстановке.
А до того, как черноуст будет с концами загнан в угол, стоило ждать подвоха в любой момент. И Святодух бдил, даже когда тонкая морда расползалась в улыбке, растягивая слова.

На этот раз речь волка оказалась очень даже связной и понятной, а значит, он что-то задумал. Однако как ни ищи между строк, было не ясно, чего он добивался.
Уверенный в том, что к нему не относятся ни гордыня, ни похоть, ни жадность, Святодух смекнул, что черноусту в жизни доступны были лишь темные краски. Ведун же видел в своей учине свет: тепло, заботу, защиту. У волков в природе было держаться друг друга, помогать и оберегать. Не без урода в семье - выходит, вся семья должна отвечать за грех одного урода, а за великого урода отвечать будет весь волчий род - так, по мнению черноуста, считали боги. Но что он знал о богах, этот сумасшедший.
И вот он уже очерняет устами алого мастера, приписывая ему змееватость, когда сам извивается что гадюка. Святодух прижал уши и поморщил нос, выражая протест. У него был свой грех за душой, но не настолько вычурный, и скорбь его предназначалась не себе - или так ему хотелось думать?

К внезапной атаке он был готов в любую секунду, и приближение пленника не сдвинуло его с места ни на полшага. Зато от рьяных слов задергалось ухо, и по телу прошел неудержимый разряд. Услышать Слово, собственными ушами, прямо сейчас - так волнительно, почему нет? Но не будь подвоха, скользкий волк бы не предлагал. "Коварный", - надул губы Святодух от того, что собственная неуверенность перекрыла ему заманчивую возможность. Узнать то, о чем в стае не смеют даже перешептываться... Что если само звучание Слова перевернет его сознание? Вздор, Мастер бы высек ученика за саму мысль.
Загулявшая по телу дрожь наконец заставила его склонить морду набок и как следует отряхнуться. После этого возбуждение поутихло.

- Убей свой запах, потом подходи.
На деле смрад спутника уже почти не беспокоил Святодуха, он с неприятцей подметил, что становился к этой вони все терпимее. И потому поспешил отстраниться.
- Ты, дескать, первый, кому боги рассказали бы свои намерения, - даже плоская интонация передавала абсурд, излишне было иронизировать. - Но проклят жаждой крови ты, а не "жадный змей".
Святодух торжествующе качнул головой, мол, что на это скажешь, подлец?

- Забылся?
Черноуст не обращал почти никакого внимания на свои раны, осмелев достаточно, чтобы скалиться. Тогда Святодух задумался, а не должно ли это вызывать беспокойство. Может, покладистый волчок просто насмехается, и призвать нормального кадавра ему ничего не стоит, даже когда лапы истекали кровью.
Одно было точно, если он доберется до жил Святодуха и восстановит силы, то ведун быстро потеряет свое главенство, по сути создав на территории стаи опасное чудовище.

Но под лапой не было усмиряющих ошейников, сегодня все происходило так спонтанно. Из оружия была лишь магия колдовства и магия слов. Не припомни Святодух о жажде, гляди, черноуст бы и не зверел, так может, все это просто блеф?

- Если бы мог, ты бы уже испил моей крови. Или я не прав?
Опасаясь, что слова будут лишь подначивать черноуста, Святодух медленно пятился, увеличивая дистанцию. И то ли расстояние, то ли сам факт, что жалкое создание пришло на Кровь-реку словно искать своей смерти, заставляло его чувствовать себя в безопасности.
- Что приносит удовлетворение, вкус крови или страдания собратьев? Жажда утоляется или разгорается сильнее с каждой жертвой? Словами или делом, я все это выясню.
Тем временем вопросов становилось все больше - как скупать, чем кормить, как назвать, будто ведун заводил волчонка, а не подопытного. Но поскольку пленный не спешил приручаться, привязанностью между ними и не пахло.
Святодух по мановению хвоста создал высокую волну и накрыл черноуста с головой. "Будем считать, что он чистый". Далее по списку - заточить и исследовать. Но где, в собственном логове? Мастер был не готов сознаться волхвам в своем самовольном и, честно говоря, необдуманном поступке. Значит, нужно было обустроить свое логово и держать пленника голодным, пока он совсем не ослабнет и не будет представлять малейшей угрозы.

Черноуст умел обращаться со словами так, что они дразнили Святодуха - медленно, протяжно и мучительно долго. С таким собеседником невозможно было перейти сразу к сути, нельзя говорить по существу. Нет, он обязан был возмутить своим голосом воображение ведуна, описать ему желанную сцену, зацепить самое сокровенное. И он знал это сокровенное в полной мере.
Смотреть в глаза тому, кого не считаешь за равного, было на удивление просто - будто не имело вовсе никакого значения, что черноуст увидит на морде Святодуха. Но стоило слабому показать, что он замечает непозволительно много, серый сглотнул слюну. Заметил ли черноуст, что мастер и впрямь прикоснулся к жажде, увидел ли он все его желания и стремления? Святодух почувствовал себя беззащитным, и его защитой могла стать лишь злость.
Но не выкалывать же пленнику глаза, тот пострадал и так, это помешает чистоте эксперимента. Святодух отрешенно кивнул на берег:
- На выход.
А выбравшись из воды, он подскочил к ближайшему дереву, срывая ворох широких листьев, и при помощи магии прижал их к глазам черноуста, рискованно проводя хвостом ему по носу:
- Иди на запах, глаза не открывать, иначе их лишишься.
Чужак не должен знать тропы Сумеречной стаи, не должен разбираться, что к чему. Этот слабый, идеальный для исследования черноуст должен навсегда потеряться в сумеречных землях.

Святодух с искрой безумия выдвинулся в сторону своего логова, старательно принюхиваясь по пути - было бы очень неловко сейчас наткнуться на кого-то из стаи, нужно двигаться быстро, тихо и расчетливо.
>> Логово Святодуха

Отредактировано Святодух (23.11.2024 04:16:12)

Переход из Кровь-реки.
  Нужно уже довести начатое до конца. Хуже всего в понимании Беса оставлять ситуацию подвешенной, не решенной до конца. Когда появившийся осадок из души не выскребли, а оставили там тухнуть и валяться до лучших времен, которые с большой вероятностью не наступят. Когда начнется «надо было ответить вот так, и тогда все было бы по-другому, и все были бы счастливы», но по большому счету ничего бы не изменилось от другой оболочки тех же слов.

  Ее обида ярко рисовалась на всем силуэте. Надо же, задели ее, а потом уткнули в то, что она неправильно поняла и подняла свои болячки на поверхность, добавляя шанса их вскрыть и занести заразы. А теперь, видать в качестве защитной реакции перекидывает это звание «обиженки» на других. Пытаясь манипулировать обвинениями и помыкать Бесовыми чувствами. В итоге доходя до того, что оба обиделись и ежовыми иголками плюнули друг в друга. Из-за чего? Из-за неправильно понятых слов, естественно.

  Но, все же, несмотря на всю эту заварушку оставалось только разогнать нависшие над головами тучи. Нагоняя свою знакомую и не имея в интонации голоса упрека или чего бы там ни было еще, Бес слегка замедлился.
— Ты имеешь право на что угодно, ровно также, как и я. Просто не будем переводить слова в наставления и журить потом друг друга за разрозненность во мнениях, – Сложно было правильно найти способ к примирению. Пусть и открытым конфликтом это назвать можно было только с натяжкой. Бес умолчал про обиды и все в этом роде, мол, пусть думает, как ей самой угодно. Теперь еще тянуть что-то про «да не обиделся я» будет излишком, который как раз и может стать частью того самого осадка. И пусть обиды действительно не было с его стороны, но она просвечивалась с обратной. — Как услышала – так ответила. А я потом скорректировал, поддавшись общей атмосфере и добавляя градуса к диалогу. И я не виню тебя за эмоции и все из них вытекающее. Лишь высказался, дабы ты заочно не приписала меня к объекту всеобщей ненависти просто потому что я других взглядов, – Волк пожал плечами, почти сравниваясь с Мерьк и двигаясь лишь на пол корпуса позади, когда они почти достигли точки назначения.

  Таки интересно, что она там надумала себе. Конечно, Бес всю ее историю не знал, но отложил в памяти роль кровопийц в ней. У многих они так или иначе занимали роль худших фигур и это в конце концов начинало раздражать. Когда-то должна измениться эта тенденция, и, кажется, без его непосредственного участия не обойдется.

  Странно, как она отнеслась к тому, что ее власть и в грош не поставили. Пыталась ли она за счет нее самоутвердиться – не сейчас думать. Впрочем, чего еще ожидать от свободолюбивых, никак не связанных с ее стаей и ей неподвластных. Манипуляция с помощью этого не сработала, но и пользоваться этим резона не было. В любом случае, Бес не собирается ни винить, ни оправдываться. Теперь осталось только нормально продолжать диалог, когда они уже пришли на место.
— Сойдемся на нейтралитете. Извини, что задел сложную тему и дал повод для двоякого понимания, – Довольно кратко, словно отзеркаливая ее сухость. Не хотелось, очень. Признаться честно, Бес никогда прежде не извинялся ни перед кем. Не было нужды или смысла, в основном. Ему тяжело было произносить это противное слово, но без него жгучая тварь, распоясавшаяся внутри Мерьк бы не успокоилась. Началось бы там потом «я извинилась, а тебе вообще по барабану» и тому подобное. Легче было сказать для галочки, пусть малая доля искренности в фразе и была. Он не считал себя корнем зла, но не понимал, чего ей в жизни не хватает. — И я не говорил, что ты мне неприятна. Лишь уточнил, что необязательно абсолютно всегда смотреть с позиции лидера. Не спорю, что этого ждут и требуют, но по тебе видно, что ты делаешь это на автомате, а не по воле чувств.

  Ладно, на этом можно и прекратить весь этот незапланированный балаган. Возможно, сейчас он снова тыкнул ее мордой в правду и дал повод для новой волны негодования от разбитой стены к шаткой личности, но он надеялся, что она просто отметит это для себя.
— Иногда побудь собой, без обязательств. Думаю, тебе это тоже не чуждо, – Уточнил юноша, намекая то ли на начало беседы, то ли на их прошлые встречи, когда она еще не стала Верховной. Ходить по краю не хотелось, но казалось, что каждое слово рискует стать точкой невозврата. Слишком серьезное отношение ко всему подряд – тоже вредит, и вредит очень даже сильно.

  Тронуть ее, как оказалось, было очень просто. Пусть и пыталась казаться непробиваемой, но кусало ее чуть ли не каждое слово. С такими как с резкой магией или нечистью, либо деликатно, либо никак. Но, не привыкший к подобным закидонам Бес был резок даже в своей мягкой версии. Его обычно мало волновали чужие тараканы, а иногда это вредно. Сейчас же он подумал, что его слова не слишком требуют конкретных ответов и просто будут выслушаны, пусть и не услышаны.

  Черно-серый остановился чуть позади волчицы, наблюдая за ее дальнейшими действиями. Ему уже пора бы уходить, ведь тратить время на дорогу еще придется, но пока что его держала неопределенность.
— Ты же говорила про охоту, а тут перешла к рыбалке? – Поинтересовался он спокойным будничным тоном. Развеялся слегка, вернул в голос незатейливую смешинку. Пока что просто наблюдал. Отвлекся только на шорох, который краем уха заметил где-то не слишком далеко от себя. Не придал ему должного значения, правда. И в этом, кажется, могла быть ошибка. Обычно привыкший проверять всех и вся, тут был сосредоточен на исходе ситуации с видимой проблемой.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Снизошла благодать до земного народа. Стоило ли так корчиться и кривиться ради того, чтобы не разрушить тонкую связь, установленную за несколько недолговременных встреч. И ведь за место того, чтобы со спокойной душой пробежаться по следам волчицы и по воле ее величества поглазеть на окружающие сплетения деревьев, приходилось тяготиться мыслями, как правильно извернуть слова и не раздавить все моральные канальца.

  Будь активен дух, заключенный в клетке из ребер и черепной коробки, он бы уже пылал во всей красе, трубя о глупости своего носителя. Разрушительная сила, которая им поощрялась могла бы запросто очернить округу и всех живых существ по близости, не могла быть выпущена просто так. И из-за чего? Из-за простого желания внушить правильность своего мнения. То притворство и вынужденная сдержанность зверя разрывала изнутри, ведь он сам, осознанно шел в разброс со своими истинными желаниями. Первобытными эмоциями, состоящими только из негатива и основанные на слепой собственной выгоде от сегодняшнего момента. Отсутствие мысли о том, что последствия эту выгоду уничтожат.

  Бес слегка насупился, почувствовав, что его собеседница еще сильнее проваливается в себя. Ее уверенность в собственной скованности поражала, вызывала приступы клаустрофобии от вымышленных рамок. Но когда знать не знаешь о подробностях – сложно в полной мере оценить, оправдано ли ее поведение. Среди тех, с кем Карамора вынужден водиться не нашлось таких, кто страдает от собственной власти. А она, кажется, только и делает, что о нее спотыкается. Сам он, получив новую дозу дозволенности стал выкручиваться из трясины, в которую сулила затолкнуть новая должность. Его отношение к посту иное, не потребительское, а импровизированное.

  Он не ответил на ее горькую фразу. Она лишь ударила его в широкую грудь, заставив пошатнуться, но не сделать ни одного шага. Переубеждать – не его задача. Стоит лишь взглянуть, что станет дальше при такой позиции. Все же, будем надеяться, она знает, что делает или хотя бы имеет представление о том, куда идет. «Сожалею» – да не сожалеет он, ни разу. И себя на ее место не ставит, лишь зная, что поступил бы по-другому. Только не понимает, как можно не иметь прав на банальщину вроде вышесказанного. Видать, сама к тому не слишком стремится.

  Признаться, то самое Бесово «позволь», на него же самого в полной мере не распространялось. Узнать только любой части его окружения о куче личностей, куче его подводных камней, сокрытой жизни на несколько берегов, о Грасе, в конце концов. Он состоит из ограничений, из выверенных шагов и обдуманных действий. Из придушенной импульсивности и сплошной фальши, которой наполнен весь его силуэт. Сдери с него шкуру – и там он не какой-то черный с кривыми полосами, а небось весь рыжий, как лисица, еще и пораженный бешенством. И речь его, куда не было позволено добраться лжи настолько двусмысленная, что сойдет за ложь запросто. Но продолжать жить нужно даже с тем, что имеешь. Пусть это все прах и тлен, но их нужно разворачивать в свою пользу.

  Поддерживать резко потемневшее настроение разговора в план не входило. Повесивший по сторонам уши Бес спустя секунду встрепенулся, приосанился и с чистым интересом посмотрел на Мерьк по-новому. Как будто получил новую дозу воодушевленности, присущей молодому народу.
— Зачем-то придумали отдельное название. Видать слов было мало, вот и наградили рыбу новым способом охоты, – Более легко, чем раньше выдалась фраза. Ровная такая, как будто до нее ничего не было. Скрывать произошедшее смысла не виделось, но и зацикливаться на нем тоже. Прозвучало типа шутки, для разрядки воздуха вокруг. Ведь на моментный срыв волчицы словесной реакции не последовало. Он только отметил для себя, запомнил детали, отложил в дальний уголок. Стало неприятно от того, как знакомо. Слишком много схожестей.

  В сердце закралось что-то типа ожидания толчка со спины. Странно, ведь Мерьк не выглядела так, словно замышляет сегодняшней ночью убийства. И почему-то, сперва, только она закралась в мысли как возможный источник угрозы. Бес лишь пересилив себя не осмотрелся по сторонам, но покрутил ушами в разные стороны, припомнив злополучный шумок минуту назад.
— Я ел рыбу, но не в готовом виде. В качестве деликатесов я предпочитаю нечто иное…– Только успел произнести фразу, как все закрутилось. Мерьк метнулась в сторону, а пятнистое нечто очутилось на ее месте прямиком перед Бесом. Хорошо, что мгновением ранее он не позволил себе подступить ближе. Его наоборот заставил шатнуться заряд магического огня или его подобия. Сто пудов, не появись там кошка – он полетел бы в Беса. — Ну, вроде такого...! – Закончил начатую фразу волк, намекая на новую гостью.

  Они столкнулись взглядами, пока их друг от друга отделяло лишь небольшое расстояние. Лишенная рассудка кошка огромными, стеклянными глазами смотрела непостоянно, бегая взглядом рвано и быстро. Всей своей сутью показывала только открытую агрессию, никак не подобающую ее здравомыслящим родственницам. Бес же опустил голову со своего обычного положения и уставился на нее не моргая. Черный гребень на загривке стал еще больше, продлился прямиком до хвоста. Он услышал предупреждение от своей союзницы, кивнул и быстро понял, что рваться в ближнюю атаку нет смысла. Он только угробит самого себя. Бес знал, что его в свое время уже опознали, но пошла ли та молва дальше – не думал. Сейчас не тот момент, когда стоит задумываться о теориях. А потому…
— «Просыпайся.» – Мысленно приказал волк задушенной сущи у себя внутри. Как никогда не вовремя успокоенный Грас мигом пришел в сознание, только почуяв запах жареного. По понятным причинам раздраженный, он стал бы работать в разы лучше.

  Волшба вместе с горячей кровью хлынула по венам. Хоть когда-то можно было благодарить благословившего его Бога за данную им силу. Потребовалась доля секунды на то, чтобы шерсть на груди сперва заискрилась голубым, а потом на ней отразилась изогнутая зубастая улыбка и сощуренные глаза. В тот же миг под лапами кошки завилась тонкая, похожая на струну нить, вытянувшаяся на достаточную длину для хлесткого удара. Она изогнулась, направляемая лапой и чутким взглядом хозяина и как кнутом ударила по переносице и глазам жертвы. Мол, нечего пялиться. Почти сразу после, пока потерявшая бдительность кошка дернулась, струна зацепилась за нее и змеей поднялась сперва по крупным лапам, а потом захватила в своих кольцах грудь и шею. Бес вонзил черные когти в лесную подстилку, а повиновавшаяся ему шипастая тетива голубого оттенка сжала в своих объятиях безумную хищницу, почти отрывая ту от земли.

  Не сказать, что это мигом убило бы ее. Лишь обездвижит на время и убавит пыла и оставшихся сил. Надеяться на адекватность хищницы не приходилось: ей уже никогда не увидеть сего бела света без пелены болезни, которая и не целительскому глазу была ясно видна. Оставалось только великодушно избавить ее от страданий и в самой меньшей мере отомстить за вторжение в ночную прогулку.
— Давай еще, пока она не дергается! – Окликнул Бес волчицу, подсчитывая время для следующей атаки, если та понадобится. Струна вещь безусловно хорошая, но куда быстрее справились бы другие заклинания из богатого арсенала. А пока, дабы на первых порах отсечь возможность беспорядочной атаки, стоило лишить ее части сил.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  Грязно играет жизнь, заставляя и всех своих созданий уподобляться ей. Кому-то она благосклонно дарит все: здоровье, силу, счастливую судьбу. Кого-то она бережет как зеницу ока и делает из этого создания святого. Но другим же достаются лишь объедки. Объедки в виде постоянных болезней, слабости и неудач. Смотрит на таких, называя их убогими и смеется ехидно, как ведьма над куколкой вуду, вонзая новую иглу прямо в сердце. Делит на венценосных и отребье, которые должны, обязаны соперничать друг с другом. Просто за свое существование бороться, потому что не похожи друг на друга и каждый гнет свою истину. А есть и такие, кто жил хорошо, стабильно, не тужил и не сопротивлялся воле своей судьбы. Год за годом встречая и провожая, не думая о том, что одним жестом, по одной прихоти что-то может сломаться. И она не ожидала. Наверняка не думала даже о том, что когда-то впадет в беспамятство. Красивая, ладная. Изящная, как все ее сородичи. Теперь, когда она наскучила жизни превратилась в изломанную слепую игрушку. Свалялась, потеряла рассудок. Отмахнулись от нее, выбрав на рандом и наградив болячкой, от которой не избавиться. И хрустнула тогда не только ее шея.

  Бес смирно наблюдал за скромной кончиной, до последнего удерживая уже лишившееся дыхания тело на месте. Переливающаяся в темноте струна сминала худое тело, пока два силуэта под контролем Мерьк отправляли рысь в быстрое путешествие в Навь. Она, кажется, уже и не стремилась цепляться, просто смирилась. Как будто рассудок к ней вернулся на секунду в самый последний момент. Однако, теперь она в какой-то мере свободна.

  После же завершенного дела, нить опустила кошку на землю, плавно освободив ту от своих оков и медленно растворяясь в воздухе.
— Лучше бы ты использовал свою способность с более ценными экземплярами, – Не собираясь сдерживаться от комментариев пророкотал Грас в одно ухо, лишь покачиваясь языками пламени на груди своего обладателя. Однако, тот образ тоже стремительно тускнел за отсутствием питания магической энергией. Искрясь и словно впитываясь в густую шерсть он растворялся. — А эту забери, очередной будет, – Продолжил он, навязчиво маяча в голове. Даже чувствовалось это давление.

  И все вдруг притихло. Тени, сгустившиеся вокруг них словно рассеивались, оставляя только ту часть себя, которой управляла Мерьк. Лес снова затих, хотя вроде бы только что нагнетающе гудел. Либо, так только показалось. Снова вернулось на круги своя время, протекая так же медленно, а не летя вместе с событиями.
— Тогда отойдем выше по реке, там с большей вероятностью никто не увидит ни дыма, ни огня, – Приосанившись, расправив плечи и обратив внимательный взгляд на собеседницу произнес волк. — Чтоб вопросов лишних не было, – Добавил он, предупреждая возможный вопрос. Не сказать, чтобы он заботился о конфиденциальности волчицы, скорее переживал за себя. Не каждый день встречаются в лесу волки, жгущие костер, который пахнет паленой шерстью и мясом. Особенно около стайных границ.

  Черно-серый встряхнулся, скидывая с себя оставшиеся искорки и прогоняя сущность поглубже в грудину. Показался? Молодец, иди тусуйся в одиночестве обратно.
— Что значит отойдем? Карамора, ты в себе? – Возразил Птиц, болюче пихая в ребра изнутри. Мол, проснись, упускаешь же трофей.
— Мне не нужна убиенная в бреду, – Едва ли слышно, себе под нос пробурчал юноша, специально комкая слова. С такого расстояния, что разделяло их сейчас с Мерьк, он надеялся, что та не разберет. Да и…если разберет – не столь важно.
— В моралисты заделался, значит? Скажи это всем остальным, которые лежат на болоте, – Хохотнул Грас, как будто с насмешкой. — Не пытайся казаться ей правильным, это слишком хрупкая маска, которая тебе не подходит.

  Волк нахмурился, прикусывая собственный язык. Не собирался он разговаривать сам с собой в присутствии посторонних. Завернул уши назад, отдавая внимание волчице и упираясь в нее взглядом. Потом взглянул на рысь, которую струна подтащила ближе к его лапам. Потом – снова на Мерьк.
— Жаль осознавать, что она здесь не одна такая, скорее всего, – Обратился он к черной, что отвернулась от него несколькими минутами ранее. — От переносчиков конечно тоже могла заразиться, и это было бы чуть лучше, – Действительно лучше, чем осознавать, что в округе может бродить еще парочка подобных…ходячих мертвецов. Надо ли думать о том, что они могли уже сгинуть своей смертью.

  Наблюдая временное бездействие, которое тратилось на созерцание водных пейзажей, Бес только потоптался на месте, еще раз оглядывая убиенную. Со вздохом, от перевернул ту носом так, чтобы загривок оказался сверху и прихватил зубами, поднимая обмякшее и еще не успевшее остыть тело с земли. Так было меньше шансов вкусить ядовитой слюны и самому превратиться в эдакое подобие живого кадавра. Как помнилось, не только через кровь можно было подхватить эту хворь, которой можно заболеть лишь раз в жизни. Роста волка хватило, чтобы вытянувшаяся кошка почти не касалась земли, лишь задние лапы будут слегка волочиться. Так ее будет просто перенести в другое место, пусть эта задачка и не будет самой легкой из всех. Несмотря на свою худощавость, она все еще оставалась довольно увесистой.

— «Стоит чесануть болота, подобные частенько туда прутся» – Промелькнула мысль, которая стала еще одной маленькой деталью в пунктах плана на оставшуюся ночь. А пока, не теряя даром времени, Бес двинулся вверх по реке, не отходя далеко от ее каменистого берега. Предварительно, он произнес звук, чем-то похожий то ли на сжатое «в путь», то ли это была импровизация с простого «му». Хоть как-то обратить внимание на себя надо, даже если Мерьк упорно не хочет смотреть в сторону своего спутника. Впрочем, далеко уходить все равно не потребовалось бы, граница еще ранее не брезжила в поле зрения, а теперь и запах их затеряется среди смол и хвои. Уже через несколько минут довольно широкого шага, путь вывел на мелькнувшую в стороне полянку, вокруг которой расступались деревья. Решив, что это место и будет хорошим местом для уничтожения больного тела, Бес остановился на нем, дожидаясь волчицу и параллельно с этим опуская рысь на землю перед собой.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.

  И даже если имеет место быть теория, что зараженных может быть в разы больше – то не нырять с головой в омут и думать о худшем стало бы самым успешным вариантом из всех. Даже если придерживаться теории, что вся жизнь такая противная дурь, в которой нет ничего хорошего – то явно не до безумства. Куда ближе была позиция более нейтральная, этакая реалистичная. Поэтому, беря в пример тех же заболевших – их не полчища, а лишь жалкие куски, разбросанные по территории и уже наверняка живые только наполовину. И в это верилось. Та же история и с участью Черноустов держалась в голове уже некоторое количество времени. Правда вслух это все сказано сейчас не будет.

  Удобно, когда рядом с тобой существуют те, кто может влиять на какую-то часть общества. Удобно иметь с ними связи, удобно и несомненно выгодно. И пусть выгода не идет в одну сторону, свою пользу миру тоже нужно приносить. И он приносит. Теперь же, будучи осведомленными о происходящем на нейтральных землях, молва может пройти и дальше. Так что…в ближайшее время на свободных территориях ожидаются осадки в виде Сумеречников. Хотелось бы, чтобы это
тоже принесло пользу.

  Так предостерегла, словно в маму мигом превратилась. Мол, туда не ходи, этого не делай, в это не лезь, а то потом расхлебывать всей семьей. Забавно, что в полной мере Бесу такое неведомо. Ему что и говорили – так это не убейся и по желанию до рассвета к Скелету заявись. Приставка же к первому «не убей», логично звучащая от большей части общества и вовсе не использовалась. Хотя, если так подумать, то и все эти наставления были пустым звуком, который и для говоривших ничего не значил. А так…послушается Бес, чего уж говорить. И даже не потому, что угроза бродит, не потому, что она сказала, а потому что делать по большому счету ему тут нечего. Но уж спасибо, что озвучили.

  Поляна и ее окрестности спустя время лишились некоторого запаса сухих веток, палок, пучков травы и парочки полотен бересты с ближайшего валежника. Так сказать, подчистили округу от мешающих проходу элементов лесного декора. Собранное свалилось в кучу подальше от живых деревьев, а уже через некоторое время багрело ржавыми языками пламени, что жадно поглощало предоставленное ему яство. Трещит еловой смолой, как будто бурча что-то себе под нос, кидается небрежными искрами в разные стороны, которые тут же темнеют и погасают, едва ли успев коснуться земли. «Хорошо горит» – сказали бы заядлые любители посиделок у костра по своей нестареющей классике. А вокруг в безветрии плавал запашок паленой шерсти, который мало с чем можно спутать. Уже растворяющийся, но все еще режущий глотку. Хорошо известный боевым ведунам, владеющим огнем как главным оружием. А, быть может, и воинам, которые в силах догадаться о возможности всадить горящий кол кому-нибудь в бок. Наверное, в силах.

  В непонятно куда смотрящих глазах отражалась красная бестия пламени. Он смотрел словно в пустоту, сквозь импровизированный алтарь и дальше – в темные чащи леса. С появлением источника света вокруг стало еще темнее. Тени только плясали по стволам, уходящим в небо, прятались за ними и выглядывали, хихикая. Где-то выла нечисть, блуждая без цели и пути, зауныло так, обреченно. Запертая и понимающая свое положение. Булькала пробужденная светом огня горлица, мешаясь с другими голосами и уверяя в живости леса даже ночью.
— Пожалуй. Сделав крюк таки дойду туда, куда должен был попасть еще пару часов тому назад, – Немного погодя, создавая неумышленную странную паузу ответил волк. С выдохом, как будто не очень хотел. С другой стороны, можно было спихнуть это все на усталость. Таки неизвестно, чем был занят волк до этой встречи. Вроде и было что-то, но подробнее – нет-нет. Быть может, и у него порой кончается энергия. Или запас социальных сил.

  Самое время для обратного пути. Костер, спустя долгое ожидание, уже собирался гаснуть, больше тлел, чем искрился, не пыхал жаром и подпускал прохладу ближе. Это предвещало скорую разлуку, которой следовало случиться еще долгие часы назад. Все же, никто не знал, что так выйдет. Никто не ведал, куда приведет диалог. Но и жалеть о ней не хотелось. Совесть не грызла, не мучила. То ли забитая, то ли отсутствующая. Да и за что бы? Точки расставлены, понимание возвращено. Надо было гордиться способностями сперва запутать, потом объяснить, а потом и вовсе, выйти на прошлую волну, которая не будет гладить против шерсти никого из них.

  Задумался было Бес, почему волчица так…неравнодушно отреагировала на смерть кошки. Может, у нее к волчьему народу вынужденная терпимость, а остальной неразумный бестиарий ближе к сердцу? Все же, у него все было с этим проще. Разгоралась в груди агрессия к тем, кто к нему сам полез с оскалом. Пусть даже и здоровым, но на зло он ответит злом. Потому что давненько понял, что пытаться вести диалог с тем, кто словами не ответит, да еще и кусаться лезет – гиблая затея. Сил и нервов не стоит. Мерьк поступила благородно, завуалированно извинилась и облегчила страдания, но тем самым выбила из колеи, заставив как-то странно на нее взглянуть в этот момент. Словно тоска ее брала за поступок, который была вынуждена совершить. Лишняя тоска.

  В конце концов дождавшись окончания нежданного ужина, на который двум представителям хищного вида осталось только смотреть, стало быть пора и отчаливать. Символизировала накрывающая темнота о надобности продолжения пути, а место останется лишь памятью, с большим черным пятном по середине.
— Ладно, пора уже, – Констатировал Бес факт спустя долгие минуты молчания, а сам поднялся с земли и задержал взгляд на Мерьк, когда уже двигался ближе к деревьям. Речь с хрипотцой, что пришлось прокашляться. В интонации кусочек тоски от настроения волчицы, недавно позаимствованный. Не отражающийся сильно, лишь привкусом, на корне языка. — Выдвигаться обратно, – Добавил он. Повернутая назад голова и испытывающий, слегка потускневший взгляд символизировали об ожидании. Даже не ответа, а действия. Потому что подумавший адекватной частью себя волк не оставит в одиночестве знакомую, пусть даже та и хотела шмальнуть в него магией. Тем более ночью, тем более после произошедшего. — Я провожу тебя до границы.

Авторы высказались, теперь они пусты.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.