Желание Морошки выглядеть красиво, хоть и на болотах, вызывало у Викула усмешку, вперемешку с каким-то другим чувством, которое Викулу было в новинку. Он... был умилен? На болотах, пожалуй, и слова-то такого не знали, вот только Викул ощущал прилив какой-то необъяснимой нежности, которую прятал за широкой ухмылкой.
Впрочем, с Морошкой ему многое было в новинку. Заходя в ее логово, он чувствовал теперь не только ее запах, перемешанный с душистым ароматом трав (и где только берет на болотах?), но и душу. Она умудрилась даже норника себе приманить, и это в Топях, где из доброй нечисти обычно водилось только относительно безобидное Лихо.
Норник, кстати, Викула не взлюбил, но не и не доводил щипками да укусами, просто прятался, едва лапа Брата ступала за порог. Вот и правильно, в этом логове мог быть только один хозяин.
Склонив голову набок, Викул оглаживал купающуюся Морошку довольным прищуренным взглядом. Он уже представлял, какой всплеск зависти она вызовет у Младших, которым никогда не светит обладать такой красотой, ни для пищи, ни уж тем более для других утех.
Вот только она словно бы исхудала - Викул нахмурившись, вгляделся в очертившееся под мокрой шерстью тело. Думать, что ее объедают стражники, которым еда не нужна, было бы глупо, разве что, из каких-то своих паршивых соображений не доносят пищу полностью... Или, может, Морошка заболевает? Викул поморщился от досады - это было бы неприятно. Неужели южному цветочку не подходит болотный климат... Но, ведь он еще не успел как следует с ним наиграться? Будет обидно, если он завянет так скоро.
- Вылезай, - рыкнул он, переступив с лапы на лапу, - а то без нас съедят всех самых вкусных.
И сам усмехнулся тому, как неумело замаскировал заботу о том, что волчица может простудиться, затянув купание в холодной морской воде.
Подойдя к Морошке, он положил морду ей на спину, потянул запах трав, которыми она украсила свою шерсть, прижался худым боком к мягкой рыжей шерсти, и незаметно провел носом по позвонкам. Она и в самом деле похудела - этого невидно было за густым мехом.
- Идем, - чуть помрачнев, велел Викул, обтершись об Морошку боком, и выходя вперед. Неторопливо рыся по болотам, он выдавал указания:
- С Древними веди себя почтительно, особенно с Патриархом. Держись всегда рядом, а то съедят, - он обернулся, чтобы поглядеть на волчицу, - если будешь заигрывать с кем-то, я тебя сам съем.
Викул шугнул тянущихся к месту праздника Младших, клацнув челюстями над их загривками, и побежал медленнее, держа Морошку возле своего бока. Впрочем, никто не смел преградить им дорогу.
Возле самого собрания он зашагал, подняв голову и хвост, наслаждаясь восхищенными, завистливыми, злобными, льстивыми взглядами собравшейся толпы. Как и всегда в такие моменты его веселила мысль о том, что каждая тварь здесь с удовольствием вцепилась ему в глотку, не побрезговав черноустовой кровью, но вот незадача - никто из них не мог себе это позволить. Впрочем, Младшие вообще мало что могли себе позволить, и эта пирушка должна стать для них тем самым событием, в котором они еще раз напомнят себе об этом. Викула это устраивало.
Дойдя до Патриарха и Матриарха, он благочестиво склонил голову в приветствии. Морошка бы уж догадалась сделать то же самое - в ее манерах Брат, почему то не сомневался. Дружески поздоровался с Племянниками и Детьми.
- Сядь слева, - шепнул он ей на ухо, занимая свое место по левую лапу от Патриарха, - это смертельная тоска, но скоро будет повеселее.
О Полыни тот не заботился, Невестке надлежало оставаться возле Матриарха. Хоть и не мог не отметить ее презрительного взгляда широкой улыбкой.
Сперва внесли жертв для Древних. Оглядев свое поданное блюдо - одурманенную белую волчицу, Викул кинул на Морошку лукавый взгляд:
- Не хочешь попробовать? Я хотел заказать этого... Ну, воина, который был с тобой... Но подумал, что он будет жестковат....
Он потерся щекой об белую чужую шерсть, насмешливо глядя на Морошку. Что это было - желание подразнить ее за ту просьбу быть его? Или за его ответ на эту просьбу, где он, очарованный ей, на целых несколько мгновений действительно пожелал быть рядом с ней, быть ее...
Жертва дышала едва заметно и почти не шевелилась, только изредка поводя по сторонам замутненным взглядом. Все еще не сводя с Морошки глаз, он пропорол мех и плоть на шее жертвы, и пару раз лакнув крови из натекшей на мех лужицы, наигранно поморщился и наклонился к рыжей волчице.
- Честное слово, мне не нравится привкус той дури, которой их опаивают... Притом, представляешь, насколько приятнее было бы, будь они в силах сопротивляться и молить о пощаде?
Патриарх подал знак, и Викул выпрямился, оставив свою жертву.
- Ну, пора... - шепнул он, - да начнется веселье!
И весело в самом деле стало... На Викуловский манер, конечно. Закончив с торжественной частью церемонии, в которой звучало столько лживых признаний в преданности, что если бы из них можно было выложить дорогу, она, пожалуй, довела бы до Яробожьх чертогов, Патриарх наконец-то разрешил Младшим приступить к трапезе. Дикое, безумное неистовство охватило место собрания. Некоторые Младшие старались вести себя прилично, особенно те, что привели с собой собственных питомцев - они и выглядели куда более сытыми, чем остальные. Но чернь из черни, исхудалые мучимые жаждой волки с горящими, вечно голодными глазами, жадно вцеплялись в одурманных жертв, капая кровью на себя, на других, на траву, и слизывая капли у себя с лап и из под лап.
- Глянь, - Викул растянул губы в улыбке, - вон те сейчас порвут друг друга. На раз... два...
И в самом деле, трое Младших, до того вцепившихся в одного волка, слились в единый ворчащий клубок, и покатились по перемазанной багрянцем траве, мешая свою кровь с кровью недавно терзаемой ими жертвы. Один пал возле лап Викула и Морошки с пробитой клыками глоткой, попытался встать на дрожащих лапах, но рухнул навзничь и, дернувшись, затих, обагрив морду рыжей волчицы кров. Двое оставшихся, не обращая внимания на уменьшение количества противников, умчались в дальнюю часть поляны, откуда теперь доносились их рычание и визги, слившиеся в общий шум пирующих.
Викул уткнулся в шею Морошки, потерся носом об ее горло:
- Маленькие жалкие твари, пытающиеся продлить свое жалкое существование на еще один жалкий день, - пророкотал он негромко, - это так возбуждает, не правда ли? Может, нам их порадовать... Объедками? О, у Яробожьих же любят поединки! Давай устроим свой небольшой поединок, в твою честь. Выигравшему достанется эта... - он кивнул на белую волчицу перед собой. Ее рана не была смертельной, но дурманящие травы еще действовали, - славную битву во имя тебя!

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Как отозвалась Морошка, так пришло время Викулу удивляться:
- А ты хочешь? - он приглашающе повел над жертвой мордой, пристально наблюдая за волчицей. Вот да Морошка! - никогда не знаешь, чего от нее ждать. Благочинная Светозарова дочь - слишком быстро, словно бы перенимала порядки Древних. Оттого ли, что хотела понравиться Викулу, а может и в самом деле заинтересовалась вкусом черноустовской еды? Если так пойдет, сама, глядишь, утопит свое имя, да шепнет Слово. Почему-то при мысли об этом, Викулу не по себе стало - не хотел он, чтобы Морошка становилась черноустом. Их таких, жестоких, у него целый клан. А Морошка хороша как есть - нежная, трепетная. Редкий цветок на болотах - может, потому и приглянулась Брату.
Занятый своими мыслями, он так и не разобрал, вызвала ли его жестокая ласка ревность в Морошке. Но от слов ее, россыпью всколыхнулись в памяти осколки: лес, их логово, рыжий мех. Спрятав в усмешке участившееся дыхание, он шепнул:
- Непременно.
И весь праздник вокруг оказался внезапно лишним. Викул покрутил головой - пока что все оставались спокойны, а значит и ему следовало держаться возле Патриарха. Но вскоре, они отвлекутся, и никто уже не станет следить за Братом. Удрать отсюда вместе с Морошкой - он искоса глянул на нее, оглядывавшую Младших, - мысль была привлекательной. Пожалуй, они уже достаточно полюбовались его сокровищем, а заодно и запомнили, кому та принадлежит, чтобы больше не держать и мыслей о нападении. Те трое Младших, заигравшихся у границ... Викул недобро прищурился - он и понятия не имел, насколько они осмелели, чтобы решиться на такое. Никак, болотного дурмана нанюхались. Впрочем, Младшие редко отличались умом и сообразительностью, по крайней мере, тот сброд, что сейчас жадно накинулся на пищу. Те трое тоже были из таких, потому и не прожили долго. Если Викул правильно понимал порядки, царившие за пределами болот - там у идиотов было больше шансов выжить, прикрытых стаей. Здесь - намного меньше. Он наблюдал за пьющей кровь чернью со снисходительной улыбкой, покуда в него не вжалась плечом Морошка. Кинув быстрый взгляд на волчицу, Викул тяжело вздохнул. В этот раз, он не хотел пугать ее - она и так была достаточно смирной с момента их встречи в лесу (и снова - яркие осколки воспоминаний, приглушить которые удалось лишь тряхнув незаметно головой). Честно говоря, он и сам присмирел, хоть и отрицал это упорно. Их часы, проведенные наедине в логове, стали для него какой-то новой отрадой, уголком невиданного доселе спокойствия, которое он больше не желал нарушать своими жестокими играми. Но, что теперь - Морошка дрожала от ужаса, и вряд ли слышала, что он говорил. С неприязнью поглядев на убитого Младшего, Викул обернулся к волчице, некоторое время наблюдая за тем, как она пытается оттереть кровь со своей морды, с таким видом, словно произошло нечто ужаснее ее плена, ужаснее кровавого пиршества Древних, ужаснее смерти тех, кто пришел с ней тогда в Топи.
- Успокойся. Слышишь? - горячо шепнул он ей, погладив носом от шеи до уха, - так ты еще прекрасней.
Он выпрямился, поставив лапы ровно. Шум праздника проходил мимо, слух его был обращен к Морошке. Кто ж знал, когда ему стало так важно ее настроение. Викул даже чувствовал что-то, похожее на угрызения совести за то, что притащил ее сюда - слишком уж рыжая волчица со своим норником и травками была чужой для этого кровавого буйства. Он знал это с самого начала, но не думал, что настолько огорчит и напугает ее. И не думал, что это огорчит и его самого.
- Подарить? - шепнул он, окинув взглядом беспамятную жертву, - не слышал, чтобы у питомцев были свои питомцы... - Викул посмотрел на Морошку, широко улыбнувшись. Хитрая ягодка, решила выторговать у Брата еще одну жизнь, так и не запомнив, как заканчиваются все похожие просьбы. Неужели, все еще верит ему? Неужели до сих пор думает, что он способен кого-то отпустить, вот так, просто, широким жестом, без лжи и жестокости? Однажды он уже отпустил того волка - отпустил вместе с Младшими, чтобы те оборвали его жизнь. После отпустил Морошку, но нагнал и вернул ее, потому что вовсе не собирался с ней расставаться. И вот, она просит снова. Но в этот раз...
Викул прислушался к себе, и мысленно кивнул: если эта недокусанная лань порадует ее - он готов ее подарить. В конце концов, волчицу все равно бы сожрали Младшие, а он, как Брат, имел право на свои маленькие привилегии и маленькие шалости. Семейство Древних не особенно, волновало, как тот или иной обращается со своим имуществом, лишь бы хранили верность клану, - что ж... Бери. Пусть твоей будет. Хочешь - сама ее отпустишь...
Он снова огляделся. Празднество было в самом разгаре, соблюдать приличия теперь казалось ни к чему. Поднявшись, он потянулся, выгнув, как кошка, хребтистую спину:
- Надо припрятать где-то твой трофей, пока его по косточкам не растащили, - лукаво подмигнул Викул Морошке.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Может и сам был бы не рад Викул своим словам, знай, что так напугали они Морошку. Таков он был - легко с его языка слетали угрозы да насмешки, и не задумывался Брат Древних о том, какой след они оставляют в сердцах других волков. Или, задумывался, да не глубоко. Презирают, ненавидят - вот и славно, лишь бы боялись, а иначе как? Черноуст ведь он, и не из последних.
И с Морошкой не думал, когда говорил. Вернее, думал, хотел, чтобы боялась она его, тогда, раньше. Чтобы силу его признала, власть над собой. А теперь, Викул словно и забыл о том, что говорил когда-то, вот и смотрел на Морошку, недоумевая ее страху. Он-то свои угрозы уже давно всерьез не воспринимал - чтобы Морошку, да отдать Младшим? Викул теперь и не знал, какое преступление должна совершить волчица, чтобы он поступил с ней так. А с другой стороны, если и в самом деле, провинится она перед ним, что с ней делать тогда? Самому убить? Викул встретил взгляд волчицы, скользнул по прижатым ушам, на виноватую морду, словно и в самом деле, сделала или попросила она чего-то опрометчивое. Подумал, если бы взять ее вину, да в десяток умножить, до такой, чтоб и прощения не было, неужели сможет казнить ее?
И отметил, про себя с усмешкой, что уже не представляет себе, что может вцепиться Морошке в шею, намертво, и что заклятием смертельным не ударит, стоит ей только посмотреть так. Дивные дела творились с Братом, была злоба в нем, да теперь будто бы вся вышла. Во всяком случае, к Морошке. Не к ней.
Вон как радуется - а всего-то стоило ему одно слова сказать, один подарок сделать. Какое кому дело до корма, что на стол попал? Ждут эту белую волчицу домой или не ждут, Викула не шибко волновало, пусть и на все четыре стороны убирается, куда хочет, хоть завязнет в ближайшем болоте. Главное, что Морошка попросила его, и он смог ее просьбу выполнить, потому что есть у него такая власть. И на ласку Морошкину, он в ответ щекой потерся, да и сам удивился тому, как легко у него это получилось, без игр и угроз. Огляделся по сторонам украдкой - не заметил ли кто? Да вроде бы, никому дел до игр Брата с питомицей его не было. Патриарх мог бы заметить неладное, или кто другой из Семьи, им было известно, что не шибко Викул со своими пленницами любезничает, ну, да и они бы списали все на очередную игру. Удобно, когда всю жизнь лжешь - никто не заметит правды.
- Никто не проверял, - шепнул он, полу-шутя, полу-правдиво, - никто не доживал.
Предложение Морошки откликнулось в нем радостным всполохом, как и улыбка ее. Осталось, разве что на лапы передние припасть, да хвостом завилять - вот, у Патриарха-то челюсть отвиснет со всеми Младшими вместе. Потому он только улыбнулся коротко, белой волчице головой повел, поднимая ее невысоко над землей. Даже если кто и заметит, что Викул с едой сбежал, да с питомицей - кто ему что скажет? Захотелось поесть в одиночестве.
От этой мысли он хохотнул негромко, да потеснил Морошку плечом в сторону выхода. Волчица поплыла за ними, и Викулу вспомнилось, как нес он свою рыжую пленницу сам, на плече. Тоже мог бы чарами обойтись, но уже тогда манил его закатный мех, с которым и расставаться не хотелось.
- А может я буду сопротивляться и молить о пощаде? - хмыкнул он, пропуская Морошку вперед. Шум пиршества: рык, скуление, гвалт глоток притихли, уступив место редкому щебету первых утренних птиц. Викул с удовольствием потянул прохладный воздух - пожалуй, внутри черепушки, где было надышано парой десятков волков, было душновато. Легкой рысью он побежал к логову, оглядываясь на Морошку:
- Идешь?

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Радость Морошки была невероятно заразной. Едва они выбрались из пиршественного зала, как Викул растянул губы в широкой и почти искренней улыбке, любуясь волчицей, что шла рядом.
- Такой уж и спесивый? - своим самым заносчивым тоном спросил Викул, и игриво боднул Морошку в плечо головой, едва не упустив при этом плывущую по воздуху жертву. Торопливо восстановил чары, усмехнулся самому себе: неужели, опьянел от запахов крови на пиршестве? Хотя, пожалуй, были у него причины сойти с ума повесомее. Викул и понятия не имел, что может так желать обладать кем-то. Любое прикосновение Морошки, ее голос, запах, будоражили его, вызывая странную смесь из отчаяния и злобы при мысли о том, что кто-то может ее отнять, и гордости за то, что она принадлежит ему, что он единственный на болотах, кто может защитить ее. Зависимость Морошки от его милости была гарантией того, что она и сама не посмеет убежать, потому что иных причин оставаться рядом для рыжей волчицы, Викул, как он должен был признаться себе, не видел.
Он рассеянно думал об этом, когда Морошка рассказывала о том, как играла с волчатами в стае. Почему-то, эта тема неприятно кольнула его.  Забавы для волчат - и придумают же Яробожьи глупостей! Когда Викул был волчонком, ни Матриарх ни Невестка почти не играли с ним, держась холодно и отстраненно, наделяя только знаниями о ритуалах, обрядах, правилах поведения и порядке наследования, да магии, которые были необходимы для того, чтобы Викул стал после достойным членом Семьи. С Жуком Викул порой пытался играть, но делал это жестоко и неумело, и все заканчивалось обычно тем, что тот, вопя от ужаса, сбегал за широкие спины взрослых, а Викулу доставалась трепка.
Он оглядел Морошку, пытаясь представить ее жизнь в стае. Конечно, в те дни она наверняка была счастливее чем с ним... Викул негромко фыркнул, тряхнув головой - будто, ему и правда есть какое-то дело до ее счастья. Теперь она его, и это единственное, что имеет смысл, нравится ей это или нет. И все-таки, все эти рассказы оставляли во рту неприятный привкус горечи. Чтобы перебить его, Викул спросил:
- Значит, Морошка - твое второе имя? - он впервые задумался о том, что понятия не имеет сколько на самом деле лет Морошке, как и понял, что она ни разу не спросила его. Для Древних возраст никогда не был чем-то существенным, получая из крови здоровье и молодость, они могли не считать прожитые годы. Впрочем, следовало признать, что и до глубокой старости редко доживали даже Древние, чаще погибая в стычках или увязнув в болотах, - мы тоже получаем второе имя на обряде, но яробожьим он бы не понравился, - Викул тонко улыбнулся, - о добровольном пожертвовании крови там речи не идет.
Он поднял волчицу чуть повыше, заметив, что та стукнулась об обломанное полусгнившее дерево. Не хотелось бы попортить подарок Морошке еще сильнее.
- Нам повод для праздника тоже не нужен, - хмыкнул Викул, - просто, иногда Патриарх считает, что Младшим не помешает немного повеселиться, чтобы они стали чуть спокойнее. А уж что послужило не важно ни им, ни нам... - он скользнул взглядом по следам подсохшей крови на носу Морошки, - им позволяется грызть друг друга, чтобы они не принялись грызть нас.
Вопрос о запомнившемся празднике Викула повеселил:
- Стоит ли тебе знать об этом, птичка? - он прищелкнул зубами, осклабившись в улыбке, - мне было полгода... И я только получил благословение Чернобога. Возле этого самого черепа, - он кивнул на оставленный позади скелет, - собрались все Младшие. И каждый, кто мог притащил с собой волка из скота - они стояли безмолвной толпой... О, как же Младшие ненавидели меня тогда... То, что для них было жизнью, для меня должно было стать забавой, глупым, расточительным обрядом... Скотину завели внутрь и нынешний Брат принялся резать им глотки... Одному за другим. Кровь текла рекой, наполняла череп, окрашивала багрянцем кость. Везде пахло кровью... - Викул взволнованно вздохнул, словно снова почуяв этот запах, - она струилась Младшим под лапы, такое богатство для них, а они должны были стоять и улыбаясь, славить меня... - он прикрыл глаза, словно смакуя каждое воспоминание, - после, я вошел в эту кровь, и Матриарх с Невесткой искупали меня в ней. Я мог раскрыть пасть и выпить столько, сколько нужно черноусту на всю жизнь... Все это стало моим. Все болота, вся кровь и все Младшие, что могли лишь улыбаться и мечтать о том, как растерзали бы меня... - он хмыкнул, - впрочем, вскоре им было разрешено напиться крови вдоволь, и началась свалка, похожую ты уже видела. Не удивлюсь, если убивая друг друга, они держали на уме мое имя и имя моей почтенной Семьи, - Викул полушутливо поклонился, - но я запомнил этот день. Кровь и ненависть. Кровь, ненависть и власть...
Он оглянулся на Морошку: его рассказ наверняка должен бы был испугать ее, но с другой стороны, она сама спросила. И вряд ли ждала от черноуста детских сказок:
- В конце концов, все этим и заканчивается. Власть, ненависть и кровь... - он опустил белую волчицу к порогу логова. За рассказом, Викул и не заметил, как они дошли. Воспоминания об обряде взбудоражили его не меньше, чем близость Морошки, мигом обнажив истинную сущность, то, кем он стал, даже не тогда, во время ритуала, а намного раньше. Может, даже тем, кем он родился. Викул резко повернулся к Морошке, ткнулся носом в ее шею уже привычным, жадным движением. Он ведь почти ничего не выпил на пиру, жалкий глоток крови с привкусом дурмана не в счет:
- Иногда я жалею, что не родился яробожьим, - прошептал он волчице на ухо, - я бы мог рвать врагов клыками... Магия... Порой этого мало...

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

- Ой, - повторил Викул за Морошкой, без особого раскаяния. Белой и так повезло, что ее не отправили на растерзание Младшим, когда она очнется, и поймет это, вряд ли ее обеспокоит лишняя шишка на лбу или ссадина на лапе. Интересно, что Морошка собирается с ней делать? Будет возиться как с логовиком? И что будет делать с этой волчицей Викул, когда ему потребуется остаться с Морошкой наедине. Он тихо усмехнулся при мысли о том, что им придется отправлять ее погулять. А на прогулках еще и к ней приставлять охрану? Не то, чтобы Викул расстроился б, сгинь эта незнакомка где-то на болотах, но вот Морошка определенно расстроится. Тем более, это ведь подарок, придется его поберечь, потому что сама Морошка не сможет это сделать.
- Мы же кровопийцы, - ответил он безразлично, - нас за это боятся и ненавидят. Приходится соответствовать.
Этот разговор внезапно напомнил ему их первую встречу. Тогда он сказал Морошке, что той стоит забыть все рассказы о черноустах, ведь на самом деле они еще хуже. Теперь, пожив в Топях, волчица уже похоже мало чего боялась. Он кинул на нее быстрый взгляд: если не страх, что тогда? Вряд ли восхищение. Скорее интерес. Да, ей было бы что рассказать в стае, если она смогла бы вернуться, - а жертвы - они мало что соображали в ошейниках.
Вопрос Морошки сбил Викула с толку и он приостановился посмотреть на нее. Последнее, что Викул ожидал услышать от волчицы - это подобную просьбу. Что-то в ней неприятно царапнуло его. Что-то вместе с ее исхудавшим, как будто бы, видом, с усмешкой в голосе, похожую на его. Он еще не понимал, что его кольнуло, но ощутил предчувствие какой-то скорой беды.
Викул хмуро отвернулся - предчувствиям на болотах приходилось доверять, они составляли большую часть его способностей к выживанию. Он не обладал даром провидения, но знал: маленькие детали, замеченные глазом, ухом, чутьем, но не разумом, порой складываются в удивительно правдивую картину будущего. Можно еще не знать откуда тянет холодком неприятности, но уже взъерошить шерсть и повернуться в ее сторону.
- Нет, - ответил он, возобновив шаг. Ему не хотелось обсуждать с Морошкой варианты ее смерти. Странно, но запугивать волчицу он больше не считал хорошей идеей. Впрочем, Викул не собирался раскрывать ей и то, что понял недавно - что он не сможет ее убить. Вдруг, она тогда его бросит? Впрочем, почему это вдруг? Узнав, что ей не грозит смерть, Морошка наверняка захочет снова сбежать.
Но, какая ему разница, что она захочет или не захочет? Она нужна ему, а значит останется здесь столько, сколько он пожелает. Его бросило в жар, то ли от близости волчицы, то ли от того, как стремительно заметались мысли. Викул чувствовал, что сам убеждает себя в том, в чем уже не уверен. Впервые, ему показалось, что существует власть сильнее, чем его, и эта власть может отнять у него Морошку играючи, едва шевельнув лапой. И слова Морошки странно легли на эту новую тревогу.
Викул рассеянно откликнулся на движения волчицы, ощутив внезапную беспомощность. Челюсти его сомкнулись, так и не зацепив ее. Он тряхнул головой, прогоняя назойливые, неопределенные, но мрачные мысли.
- Значит, будешь темной ведуньей? - отозвался он, поглядев на Морошку, - и как же ты меня околдуешь, чтобы я не победил?
Тревога, сковавшая сердце, немного отступила, и Викул тряхнул плечами, выпрямляясь и выпячивая худую грудь. Раз он яробожий воин, следовало соответствовать образу.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Судя по словам Морошки, игры яробожьих воинов напоминали те, в которые любил поиграть и Викул с Коршунами. За тем исключением, что вряд ли они заканчивались смертью жертв. Не в первый раз уже пришла Брату в голову мысль о том, что разница между воинами и черноустами была не так уж велика, разве что в Топях все было куда более жестоким. Впрочем, ничего удивительного: отправившись на болота, черноусты все еще оставались волками, пронесшими глубоко внутри традиции стай, в которых они выросли. Мрак и сырость Топей, пьянящая власть над чужими жизнями, вкус крови, без которой невозможно было их существование, развратили их, и невинные игры стали жестокими. Однако, корни их все еще тянулись со светлых берегов, из далеких времен, может даже тех, где стая еще была единой. И странно - это приносило Викулу некоторое чувство удовлетворения. Сколько бы Светозаровы дети не отвергали сперва ведунов, а после - черноустов, они никогда не смогли бы разрубить эту связь. Никогда бы не очистились от нее. Все, что им оставалось - ненавидеть ее. Например, с детства уча волчат тому, что быть черноустом - фу-фу-фу.
Впрочем, черноустами им и не стать. Их участь - отправляться в корм, питать своей кровью тех, кого они желали бы уничтожить. Викул не знал, умели ли шутить Боги, но это определенно казалось ему хорошей шуткой.
Викул улыбнулся Морошке, почти искренне - ее веселье заражало его, правда, проходя через черноту его души, оно становилось злым, но ничего тут не поделать. Брат Древних не умел радоваться иначе.
Он позволил Морошке обойти его, принимая правила игры неожиданно легко. Редко когда Викул играл по чужим правилам, и никогда в роли жертвы, но сейчас он почувствовал неожиданный азарт. Морошка касалась его так уверенно и властно, словно бы имела на это право, словно сама поверила в то, что сейчас за ней, а не за ним сила. И Викул позволил ей в это поверить, запрокинув голову назад, поддаваясь ее движению, коснувшись затылком ее носа. Его будоражил тот легкий страх, что промелькнул, когда волчица коснулась его загривка. Шею следовало беречь - любой зверь знал это, а черноуст, черпавший свои жизненные силы из чужих артерий - знал стократно. Но по правилам игры, которых Морошка и не объяснила, Викул чувствовал, что должен быть покорным ее воле касаться его там, где она посчитает нужным. И, прикрыв глаза, наслаждался этим, чувствуя, что в любой момент сможет вернуть власть в свои лапы.
- Значит, загадка... - шепнул он, выслушав Морошку. Думать и одновременно любоваться грациозностью ее шага, чувствовать ее тепло рядом, было не так просто, и Викул легко отбросил все мысли, сосредоточившись только на плавных движениях ступающей вокруг него Морошки. Она и в самом деле казалась сейчас опасной, еще чуть-чуть, и будет совсем просто поверить, что не она у него, а он у нее в плену.
Но, слепящая вспышка стала для Викула неожиданностью. Он не почувствовал жара или боли, однако темнота упала на него резко. За какие-то секунды сердце подскочило к горлу, зрачки расширились, стараясь уловить хоть что-то в непроглядном мраке. Викул замер, навострив уши и вытянув по ветру нос - все, что было Братом уступило место неосознанным реакциям организма на опасность, то, что спасает жизнь раньше, чем успеваешь осознать угрозу. И злость на волчицу, вызванная притоком адреналина, хлынула в мозг. Если бы он мог видеть ее, то разорвал бы прежде, чем успел понять, что творит, однако темнота, ставшая причиной его ярости, стала и спасением для Морошки. К тому моменту, как Викул смог различать ее голос, он уже в большей степени снова стал собой, усилием воли засунув слепые инстинкты подальше, вглубь, оставив от них лишь гнев на краю сознания, да гулко бьющееся сердце, овладеть которым было не так просто.
Слова волчицы остудили Викула. Тихо и протяжно выдохнув сквозь зубы, он собрался, но уже осознанно. Морошка говорила, что это игра для волчат, неужели он позволит себе сдаться так легко, уступить страху перед своей питомицей? Он, конечно, сможет наказать ее за своеволие, представить это так, что она перешла допустимые границы, но... Викул чувствовал, что она разгадает его страх. Он сам бы легко почувствовал его. И эта насмешка в ее голосе... Викул и не думал, что его так легко поймать на слабо.
- Тогда прячься лучше, - сказал он в непроходящую темноту перед глазами, поведя острым ухом на шелест шагов, - когда я тебя поймаю, мы поиграем в мою игру... -
Викул осторожно ступил на голос Морошки. Здесь, на болотах, игра становилась еще опаснее из-за трясины, таившейся в самых неожиданных местах. Но он уже увлекся предлагаемым риском. Так ли хорошо он знает свои земли, чтобы называться их господином?
Он касался лапой земли, ощупывал ее на прочность, и лишь после позволял перенести весь вес своего тела. В темноте он чувствовал каждый мускул своего тела так хорошо, как никогда. Шаг за шагом, Викул плавно ступал по земле, ощущая как мох и короткие травы щекочут подушечки лап, как вода просачивается между пальцев, как пружинит почва и все же остается твердой. Он слышал голос Морошки, но ее запах вел его куда надежнее. И в то же время, он абсолютно не понимал направления: идет ли он на запад или восток.
Легкий стук лап, и Викул дернул ухом, поворачиваясь в ту сторону, словно был живым компасом. Морошка как будто стала тише, осторожнее, голос ее отдалялся. Зрение позволяло ей ступать смелее и быстрее, тогда как Викул вынужден был продвигаться медленнее. Но, она ведь не убежит слишком далеко? Если только не задумала побег... Однажды, он уже почти упустил ее, поддавшись своей уверенности в том, что сможет отыскать волчицу в любой момент. Теперь все могло повториться...
- Морошка? - кинул он в темноту. Викул мог снять заклинание, и соблазн сделать это оказался велик. Проверить, не обманула ли она его, увидеть, отыскать. Но он пока держался, хоть и был в любой момент готов сорваться, если вдруг волчица не отзовется.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Безотчетный страх, сковавший Викула, отступил, сменившись охотничьим азартом. Правила этой игры, пусть и чуть измененные Морошкой, были хорошо ему знакомы – он не раз выслеживал и загонял намеченных жертв вместе с Коршунами: преступников, неугодных Клану, пленников, предназначенных для кровавых ритуалов, или просто одиночек, которым не повезло переступить границы болот и оказаться на пути у бешенной своры Брата. Заканчивалось все одинаково, жестокой расправой, где вопли жертвы тонули в диком хохоте ее преследователей.
И сейчас, идя по следу Морошки, Викул невольно втягивался в игру. Эта охота была похожа на все остальные, разве что рядом не было Коршунов, а сам он был слеп. Однако, он все еще оставался охотником, а Морошка – жертвой, и ее заклятье не могло изменить этого. Он преследовал ее, пусть не слыша наверняка, но ощущая биение живого трепещущего сердца неподалеку, чутко ловя пьянящий ягодный аромат, опуская голову к отчетливым следам волчицы на влажной земле.
Интересно, чувствовала ли она, какую опасную затеяла игру, дразня его голосом, движением воздуха возле, приближаясь и ускользая всякий раз, когда он поворачивал морду в ее сторону, делал к ней шаг или прыжок? Ведь рано или поздно Викул настигнет ее, и тогда… Тогда они поиграют в его игру, как он и обещал.
Но никогда еще жертва не была так желанна ему – об этом Морошка могла догадываться, иначе зачем так открыто дразнила его? Ее беззастенчивые слова обожгли его словно огнем, под шкурой заполыхал пожар, не смотря на предрассветную влажную прохладу болот. Викул глубоко потянул воздух, чтобы остудить себя его свежестью – вести такую охоту следовало на трезвый разум. Но вместо этого лишь наполнил легкие запахом Морошки, и обезумевшее от возбуждения сердце забилось еще быстрее.
- Посмотрим, чего я захочу, Морошка… - хрипло сказал он, повернувшись на звук и делая расчетливый прыжок. Волчица ускользнула снова, лишь земля пружинисто подалась лапам.
Пока ему везло – он избегал топких мест, безошибочно следуя за волчицей, пусть та и была неуловима. Викул не думал о том, куда она ведет его, только о своем следующем шаге, наскоро нащупывая твердую почву среди скользких трясин. Так, пожалуй, она могла бы довести его до самих Яробожьих земель, и Викул сам удивлялся тому, что следует за ней. Он был охотником, она – добычей, но добычей, вполне способной привести его к смерти. И все же, он продолжал идти, властвуя и находясь во власти.
- Морошка, - поддразнил он ее. Неуверенность, едва промелькнувшая в ее дрогнувшем голосе, повеселила его, - что же ты, Морошка… Неужели не хочешь, чтобы я тебя поймал?
Викул усмехнулся и шагнул вперед, по следам волчицы. Смотрела ли она на него сейчас, видела ли как он приближается, чувствовала ли желание сбежать или замереть перед неизбежным?
Он сделал еще шаг, шевельнув ушами. Теперь он едва слышал дыхание Морошки, и вовсе – никаких движений. Неужели спряталась? Викул покрутил головой по сторонам – не чтобы видеть, он все еще не желал снимать заклинание, поддаваясь его слабеющей, но еще ощутимой силе, но, чтобы поймать запах волчицы. И замер, развернувшись на звук ее голоса.
- Вот как? – ответил он Морошке с похожей вкрадчивой угрозой, шагнув навстречу тому месту, откуда доносились ее слова, - а ты сможешь?
Мысль о том, что Морошка может завести его в трясину, или вцепиться в горло позабавила Викула. Ему вспомнился внезапно Жук – бедный, несчастный Жук, который был не в силах выбраться из топей, в которые загнал его собственный страх. И Викул, опустивший на его перемазанную тиной голову лапу. Нужно было столь малое физическое усилие, чтобы он полностью погрузился в болото, но столь великая готовность убить. В Викуле она была, но в Морошке…
- Это непросто… - он продолжил двигаться, - это очень непросто… убить кого-то. В первый раз. И во второй тоже… - Викул делал шаг с каждым словом, он не мог знать наверняка, идет ли верно, казалось с той стороны не доносится ни звука, а запах как будто был силен, и накатывал со всех сторон, - и в третий… Но всегда так приятно… Значит, загадка?
Он приостановился. Думать сейчас, окруженному ароматом Морошки, мыслью о ее близости, и о том, что будет потом… Оказалось сложно:
- Как там было? Однажды отняв его будешь прощен? – Викул склонил голову набок, то ли задумавшись, то ли прислушавшись. Нуждался ли он в прощении хоть раз? Он много что мог отнять, из того, за что прощения не было и быть не могло, но за что его могли бы простить? Викулу частенько приходилось извиняться перед Патриархом за свои игры, которые могли порой перейти черту, но тот прощал его, потому что в целом Викул был полезен. Что же, ответ – польза? Но о чем тогда вторая строчка?
– Дважды отняв, его же лишен, - пробормотал он, в этот раз как будто бы всерьез увлекшись загадкой. Его. Нет, не польза, да и как лишить пользы того, кто стал бесполезен? Лишить за это можно жизни, но жизнь тоже не подходила…
- А кого-то смело им одарив… - он усмехнулся, - будешь обманут, а может – любим. 
Опять же, Викул мог дать многое из того, за что его могли полюбить. Или, вернее, сделать вид, что любят. Защиту пленницам например. Но это снова было о пользе... Его полезность - вот, что упрямо крутилось в голове волка, только вот она все еще не билась с загадкой, - эту загадку у вас тоже загадывают волчатам, а Морошка?
Кровь... Жизнь? Скот? - он перебирал в голове ответы, отбрасывая их один за другим, но за последний зацепился. Скот? Однажды отняв чей-то корм можно было получить прощение... Наверное. Сомнительно, но все-таки. Дважды отняв, можно было расстаться с жизнью, а вместе с ней - и со своим стадом. А щедро одарив кого-то кормом, может и можно было оказаться любимым или обманутым?
Только вот ответ такой вряд ли был в духе Морошки. И все-таки, за неимением лучшего...
- Корм? - предположил Викул, склонив голову на другую сторону.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Викул осторожно ступал по болотной жиже, ведомый тропой из запаха Морошки. Каждый его шаг поднимал в черной воде, наполнявшей отпечаток лапы, тяжелую взвесь грязи и каждый же шаг всколыхивал такую же темную муть в его душе.
Морошка дразнила его, будто пыталась подцепить словами, но Викул чувствовал ее страх, что был для него теперь слаще крови. Страх этот отзывался внутри недобрым, лихим куражом, и слабо коснувшийся неба рассвет не мог развеять сгустившихся вокруг Викула теней, вкрадчивой, неукротимой, холодной силы. Он уже плохо помнил себя, полностью отдавшись следу, по которому шел, и желанию обладать добычей, что ждала его в конце этого следа. Утонченная язвительность, присущая ему в общении с Древними, насмешливое покровительство, с которым он отправлял на смерть Младших, жестокая и странная, выверенная забота, которая прежде оберегала Морошку – все это постепенно слетало, слой за слоем, обнажая крепкий костяной остов, на котором была построена Викуловская натура. Естество охотника, желающего загнать добычу до бессилия, и убийцы, сжимающего ее горло до мига, пока последний отблеск жизни не угаснет в глазах:
- Они бы все равно умерли, - сказал он безразлично, не замедляя шага, и это было правдой. Стычки на границах происходили чаще или реже, и попеременно каждая сторона получала свои трофеи, которые не желала отпускать живыми. Ни один черноуст не уходил от Яробожьих воинов, чьи крепкие клыки были наполнены жаром ненависти, яростью Кровь-реки, которой они карали своих заклятых врагов. Но и ни один Светозаров сын или дочь не возвращались домой, если к ним прикоснулись мертвыми тенями Черные топи. Болота перемалывали любую душу, попавшую в их трясину: волчиц, волков, детенышей, стариков, самоуверенных юнцов. Бесконечное множество челюстей служило зубьями в этих жерновах, и одной из этих челюстей был Викул.
Он щелкнул зубами, уловив близкое движение, и все же дуновение ветра подсказало ему, что Морошка ускользнула, на что Викул отозвался тихим вкрадчивым рычанием. То, что начиналось как игра, теперь переставало быть ей. Он уже не думал поддаваться волчице или поддразнивать ее. Теперь Викул встал на след крепко, и эта погоня должна была завершиться его победой… Или поражением. В любом случае, один из них должен был оказаться во власти другого.
Кроме того, он был голоден, так и не насытившись на пиру, и недавние запахи изобилия крови, беспомощности одурманенных жертв, неприкрытой жажды Младших, готовых рвать друг друга ради ее утоления, еще щекотали ему ноздри, причудливо мешаясь с ароматом Морошки и болотных растений.
Новый рывок, и снова Морошка ускользнула, но слабость в ее голосе лишь упрочила след, по которому шел Викул. Все, что она отдавала ему: тоску, безразличие или горькую усмешку – все это он вплетал в окружавшие тени, что мягко двигались вместе с ним, из всего черпал силу.
- Разве ты корм, Морошка? - вкрадчиво спросил он, в ответ на ее вопрос, - разве на твоей шее колокольчик, и любой Младший может запустить в тебя клыки, когда пожелает? – волчица отдалилась от него, он чувствовал это, скрадывая неверный силуэт перед проясняющимся взглядом. Шаг Викула сменился легкой рысью.
Морошка все еще надеялась на его слово, на милосердие, на то, что его можно связать крепким обещанием. Может, ей бы удалось это, не дразни она его так долго…
Однако, теперь, когда они были объединены этой игрой, охотой, – Морошка просто не могла принадлежать никому, кроме Викула. Здесь не было стаи, не было Младших или Коршунов, которых он взял бы с собой, чтобы преследовать ее.
Потому что между ними давно протянулась тонкая нить. Может, когда Викул впервые увидел переливающийся на рассветном солнце драгоценный мех, и обозначил Морошку своей добычей, или позже, когда он взял ее, еще яснее обозначив свою власть. И теперь эта нить стала еще крепче, связав их в древнем круге противостояния жертвы и преследователя, в круге, где не было места посторонним.
- Я не отдам тебя, Морошка, - произнес Викул, четко взвешивая каждое слово. Он не давал обещания, потому что того захотела волчица, нет. Он связывал их, обозначал ее своей, потому что сам захотел так. Потому что не потерпел бы между ними ни Младших, ни Коршунов, ни Яробожьих, ни кого-либо еще, даже Древних, - я заберу все сам.
Теперь он видел волчицу, прямо перед собой, блеск ее меха в лучах восходящего солнца, искры в медовых глазах, свое отражение и отражение ее страха.
Она метнулась прочь, оставив перед тем фразу, которая словно бы еще относилась к игре, но Викул не намерен был больше играть или разгадывать загадки. Он бросился за Морошкой широкими рваными прыжками, и едва не захлебнулся от жажды и желания, почуяв оставленную ей на колючих зарослях кровь. Следуя за ней, ступая там, где секунду назад, ступала она, он не размерял сил, и не сдерживался. Настигнув, наконец, Морошку, Викул щелкнул зубами прямо возле ее щеки, а после коротким ударом в плечо сбил с лап, и тут же навалился, придавил к земле всем весом тела, наслаждаясь сводящим с ума чувством теплого трепещущего тела под собой.
Скользнув лапами по бокам Морошки, он обхватил ее под животом и грубым рывком прижав к себе, дотянулся клыками до шеи и вонзил их под самой щекой.
Пьянящий запах крови сгустился, повис в воздухе невидимым дурманящим облаком, и Викул жадно пил стекающие по рыжей шерсти алые капли, крепко сжимая волчицу под собой, запуская клыки глубже, всякий раз, когда чувствовал ее движение.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Крик Морошки только сильнее ожесточил Викула. Царапнув когтями по ее бокам, он крепче сжал челюсти, подавляя отчаянные попытки волчицы вырваться. Он играл в ее игру: преследовал, догнал и схватил, и теперь имел полное право назвать ее своей. Добычей, питомцем, трофеем - неважно. Как и неважно то, что игра не была честной с самого начала. Викул был сильнее на своих землях, в своей власти и сжимал в лапах свою волчицу, и ее пьянящая кровь стекала ему на язык. Он требовал подчинения жестоко, не считаясь с силами, потому что чувствовал, что имеет на это право.
И Морошка замерла, притихнув. Викул, затуманенным жаждой и возбуждением взглядом, различил перед собой ее покорно вытянутую шею, ощутил, каким податливым стало в его лапах ее тело. Он медленно разжал челюсти, все еще крепко держа Морошку, готовый схватить ее зубами вновь, если она снова попытается сопротивляться. Но Морошка оставалась покорной его воле, дрожащей, живой и теплой. Оставалась здесь, рядом. Его имя, хрипло выдохнутое волчицей, слегка отрезвило его. Он оглядел Морошку, укрытую под его телом, насколько смог. Она выглядела растрепанной, напуганной и несчастной, та красота, которую она бережно наводила на берегу моря, оказалась втоптанной в грязь, втоптанной им, Викулом, и осознать это было - словно окунуться с головой в холодную воду.
- Тшш... - прошептал Викул, тяжело дыша. Потянувшись мордой, он ласково прошелся языком по оставленной им ране, слизывая капли крови, словно стараясь смягчить, загладить причиненную боль. Он был на краю, желание покорить волчицу оказалось столь сильным, что Викул не остановился бы и перед тем, чтобы убить ее. И теперь, поняв это, понял и другое.
Он не хотел ее терять. Все еще не хотел. Морошка была важна ему, необходима, и именно поэтому он с таким отчаянием догонял ее, и с такой яростью подчинял себе.
- Не делай так больше... - выдохнул Викул, сам не понимая толком, о чем просил и почему. Он прижался головой к шее волчицы, потерся о нее в исступлении, притянул Морошку теснее к себе, в этот раз словно бы пытаясь унять ее дрожь, и едва сдерживаясь, чтобы не задрожать самому. Напряжение погони, короткой, яростной борьбы, чувство близкой потери... Викул не понимал, что с ним творится, и обнимал Морошку так, словно она была ответами на эти вопросы.
- Я ужасен, - отозвался он, слегка разжимая лапы, будто внезапно ослабев. Он все еще касался мордой шеи волчицы, там, куда пришелся укус, - это так, Морошка. Но верь мне или нет, я тебя никому не отдам. Никому на этих проклятых болотах.
Викул зарылся носом в шерсть на загривке, бесценное золото, мягкое закатное тепло. Слова Морошки о любви тревожно толкнули его в грудь, что-то показалось ему очень страшным в этих словах, страшнее, чем все, что происходило между ними до этого, и все, что было когда-либо в его жизни. Он не мог быть влюблен, в питомицу. С кем угодно, только не с ним могла произойти такая невероятная глупость! И все-таки... Нет, даже задуматься об этом было невыносимо, и Викул отпихнул от себя эту мысль. Морошка была красива - ему нравилось обладать красивым волчицами. Она была необычной... Ее поведение отличалось от всех пленниц, которых Викул держал прежде. И это было... любопытно. Любопытство и красота, жажда обладать - вот, что было с Викулом, так же просто, как и всегда.
Он даже выдохнул с облегчением, решив это. Любопытство, красота и жажда обладать, и никакой любви. Любовь на болотах - глупо, даже Морошка понимает это. Но ей, чтобы оставаться под его защитой, достаточно и тех трех причин. А что будет после... Он не загадывал, пожалуй, впервые в жизни. Будущее казалось Викулу чем-то туманным... Морошка могла оставаться с ним и завтра, и послезавтра, и через неделю, и, пожалуй, через месяц, но уже месяц представлялся чем-то недостижимым...
Она была рядом - и будет. Столько, сколько он захочет. И в чем беда, если он пока не может обозначить этот срок?

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд

Морошка прижалась к нему, и их безумная гонка завершилась окончательно. Все снова стало так, как нужно: она признавала его власть, а Викул наслаждался правом владеть. Он был для нее тираном – но и покровителем, хозяином – но и защитником. И подчинив себе волчицу силой и страхом, теперь в награду за покорность дарил ей тепло, которого она искала, мягко касаясь мордой ее шеи, закрывая телом от влажности и холода предрассветных сумерек, и от ужасов, которые в них таились. Как Викул  доказывал Топям, что Морошка принадлежит ему, так же он был готов доказывать то же самое ей. Все что требовалось от нее быть послушной и оставаться рядом. Только с ним Морошка будет в безопасности и тепле, согретая его лаской столько, сколько он захочет, но стоит ей выйти за очерченную им границу, и случится беда. Викул приручал волчицу к себе, он желал, чтобы для нее не осталось ничего, кроме Топей, а в Топях – никого, кроме него. Жизнь до болот должна была стать для Морошки призрачной дымкой, нереальной, неверной, рассеивающейся от малейшего дуновения ветра. И только Викул должен был быть настоящим, только он должен был иметь значение.  Он хотел владеть не только телом Морошки, но и ее душой, и в том трогательном отклике, в желании укрыться в его тени чувствовал, что достигает успеха:
- Тебе не нужно быть темной ведуньей, Морошка, - прошептал Викул, едва касаясь носом ее уха, окутывая ее словами, как окутывал своей тенью, - не нужно быть сильной. Тебе просто нужно быть моей…
Волчица шевельнулась, и Викул чуть напрягся, однако ее беззащитная шея, подставленная его клыкам, приковывала взгляд, и Викул принял этот жест покорности, позволив Морошке повернуться так, как она хотела. Морошка постигала его науку быть послушной, и он был готов вознаграждать ее за это. Он знал, как скрепить эту связь между повиновением и удовольствием, которое оно приносит, но и между непокорностью и болью, что следует за ними. Он был доволен полученной над волчицей властью, и потому ее слова застали его врасплох.
- Ты... жалеешь меня? - повторил Викул слегка удивленно, как будто плохо расслышал. Морошка была его пленницей, ее жизнь находилась в его лапах, и не только жизнь. Он мог заставить ее страдать, если захотел бы, молить о смерти. И все же она находила в себе силы сочувствовать ему? И в чем? В том, что он был силен, имел власть и возможность исполнить любое свое желание? Например, желание обладать ей? Он слушал Морошку, пытаясь понять о чем она говорит. Они существовали в разных мирах, и Викул был вполне доволен своим. Его боялись до одури, до дрожи, никто не хотел привлекать его взгляд, предчувствуя последующую за ним беду, он не был зависим ни от кого, кроме Патриарха, и в то же время мог помыкать любым Младшим. Он мог проливать столько крови, сколько хотел, мог брать любой скот и любую волчицу... И может неуместная жалость питомицы разозлила бы его, если бы только Морошка не говорила так тихо и искренне, без доли насмешки или яда, что Викулу и в самом деле хотелось ее понять.
Она повернулась еще немного, и теперь они оказались мордой к морде. Викул касался волчицы всем телом, как и она его. Он проследил за движением лапы Морошки, прошедшейся по его боку, после чего посмотрел ей в глаза, зацепившись за единственный понятный вопрос, на который мог ответить.
- Ты особенная, Морошка... - произнес Викул легко, сам удивляясь тому, что говорит, - у меня было много пленниц... Других волчиц. Некоторые из них были горды, думали, что они сильные. Боль, голод... или ошейник ломали всех.
Он усмехнулся, потерся щекой о лапу волчицы:
- Некоторые из них были слабыми. Они были готовы отдать что угодно, лишь бы избежать страданий. И кому угодно... С ними было скучно, - Викул поморщился, но тут же внезапно улыбнулся, - а некоторые были хитрыми. Они думали, что смогут сыграть со мной, и это было интересно. Особенно, когда они начинали верить, что могут выиграть. Но ты, Морошка...
Он замолчал на мгновение, глядя в медовые глаза, в которых светился отблеск зарождающегося солнца нового дня:
- Ты - мое сокровище... - Викул зарылся мордой в золотистый мех на шее волчицы, как всегда нащупав бьющуюся жилку, которая неизменно привлекала его своей хрупкостью, - ты жива, потому что я желаю видеть тебя живой.
Викул поднял голову, и нежное прикосновение языка Морошки к его губам одновременно ошеломило его, и накрыло жаркой волной желания. Забота, ласка, доброе слово - какую малую ценность это имело в глазах Брата Древних, куда меньшую чем то, что Морошка хотела отдать это ему совершенно добровольно вместе со всем другим, что он мог бы потребовать силой, но что она дарит ему бескорыстно. Сжимая ее в объятьях, или же принимая ее ласку, Викул как и тогда, в первый их раз, в Призрачном лесу чувствовал себя не чудовищем, но желанным. И он отдавался этим прикосновениям, подозревая таящуюся в них опасность, но счастливо закрывая на нее глаза, как и на многое другое, что касалось Морошки.
Слезы застали его врасплох не меньше, чем неожиданный поцелуй. Он не хотел, чтобы волчица плакала, но не знал, что с этим делать... И причина этих слез оставалась для него загадкой. Не злость, не страх... Может, она жалела, что попалась ему в плен? Это могло быть самым простым объяснением, вот только она ведь ласкала его так искренне...
Морошка не могла верить ему. Викул знал, что будет защищать волчицу столько, сколько захочет, но не мог знать, когда и чем это закончится. Он обещал не убивать ее, и не отдавать Младшим, но был ли когда-то в Топях другой исход для питомцев? В особенности для питомцев Брата. Возможно, потому плакала Морошка.
Он мог оставить ее при себе насколько пожелает, у многих были постоянные питомцы, и почему бы Брату Древних не позволить себе такое баловство. Вопросы - он был уверен, что найдется с ответами... Но только собственная непостоянная натура не позволяла ему давать таких обещаний. Не сейчас. Даже если Морошка и готова услышать от него ложь.
- Хорошо... - сказал Викул, - я буду с тобой. И обману... когда потребуется. А ты обещала не таить на меня обиды.
Он коснулся языком губ волчицы, плавным настойчивым движением, провел по щеке, слизывая слезы соленые, как кровь, по беззащитной нежной шее, дотронувшись до оставленной раны. И когда Морошка обхватила его лапами, жар их соприкасающихся тел, казалось, отогнал вечный болотный холод. Викул позволил магии продлить его собственную тень, не чтобы укрыть их, но чтобы окутать Морошку той силой, которую она в нем искала.
- Посмотри на меня, Морошка... - шепнул он, когда мрак охватил их обоих, оставив совсем немного места для рассветного солнца и их светящихся глаз.
Он овладел волчицей мягко, неторопливо, не отводя от нее взгляда. У нее было достаточно времени, и все оно принадлежало ему, Викулу, и вся она принадлежала, и сейчас, двигаясь в такт с биением их сердец, с плавно клубящимися в траве тенями, он ощущал это особенно сильно.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд