Ох уж эти не отмеченные проклятием Богов волки. Приходится же им, бедолагам, побегать, чтобы поддержать свою жалкую жизнь. Викул остановился, перевел дух, шумно выдохнув через ноздри. Пасть его была занята зайцем, по шерстке которого еще стекала кровь. Обычно за добычей для волчицы он гонял Младших, но сегодня день был особенный. Морошка окрепла, и Викул не сомневался в том, какие из этого будут последствия. Нужно было лишь создать условия. Потому-то он и отправился за добычей сам.
- Пташка-ягодка? - пробормотал он чуть невнятно сквозь стиснутые зубы, входя в логово, обустроенное между ребер чудовища, крепко увитых лозами. Полыни не было дома, ну и хорошо, а то Викул уже утомился встречаться с ее презрительным взглядом. Как будто заводить себе любимчиков среди корма - преступление, или как будто ей и вправду есть до этого какое-то дело. Завела бы себе самца, покрепче, такие встречаются, особенно из Яробожьих. Но ей ведь некогда. И разве Викул виноват, в том, что она такая скучная, только и думает, когда помрет Матриарх, чтобы занять ее место, а пока из шкуры вон лезет, чтобы... Чтобы что?
Он мог бы держать Морошку в отдельном логове под охраной или даже просто надеть ошейник и отправить на пастбища, запретив всем к ней приближаться. Его бы послушались.
Но пока она валялась в бреду после того опрометчивого поединка, Викул слишком привык в любой час иметь возможность прикоснуться к закатного цвета шерсти, провести носом по шее, чуть прихватить зубами. Он все еще ни разу не тронул ее - говорил себе, что сейчас его птичка слишком слаба, чтобы делиться кровью, и оттягивал момент...
И он почти не удивился, когда, бросив зайца и оглядевшись по сторонам, увидел пустую подстилку вместо уже знакомого силуэта. Викул был почти уверен в том, что едва окрепнув, Морошка попытается сбежать. Только немного подтолкнуть - и птенчик выпорхнет из гнездышка. Это хорошо, значит он отлично заботился о своей птичке.
И все-таки его захлестнула ярость. Она была его, его! Он столько раз твердил об этом и себе, и шептал ей, что она не имела права сбежать! Ничто из того, чем владеет Викул не имеет права покидать его!
Он недобро осклабился. Эта ярость тоже была знакома ему и предугадана заранее. Пришло время отыскать свою птичку и проучить. Поотрывать лишние перышки, чтобы не летала где ни попадя. Нет, еще лучше оставить перышки - ведь они такие красивые... А надломить душу. Чтобы он, Черноуст с поганых болот показался ей желанным, спасителем, единственным, кто сможет ее защитить. Чтобы ничего не осталось в ней от проклятой гордости Светозаровых детей. Чтобы смотрела в глаза, ловила каждое слово и повторяла каждый шаг, зная что за пределами очерченной им для нее границы - смерть, боль и унижение.
Викул вышел из логова. Долго его не было? Порядочно. Она могла далеко уйти... Но болота так страшны и незнакомы. Любой неверный шаг сулит смерть. Успела ли погибнуть? Или добраться до дома?
Надо было дать ей поменьше времени. Пожалуй он позволил мышке слишком далеко отбежать, и теперь может не прихлопнуть лапой ее хвоста.

Он опустил нос к земле, беря след Морошки. Отыскать запах волчицы было не так-то просто среди запахов других лап, топтавших эти земли, сырости и гнили, но он провел с ней достаточно времени, уткнувшись в густой мех, а она еще не успела утратить аромата южных лесов. Скоро, очень скоро он потянул с земли тонкую ниточку и пошел за ней широкой размашистой рысью, не обращая внимания на спешащих убраться с дороги Младших.
Морошка шла прямо, и что еще хуже - правильно. Проклятая волчица, как будто кто-то вывел ее на нужную тропу. Ни одного неверного шага. Впрочем, было бы глупо полагать, что она не найдет востока, а дальше держаться верного пути было не слишком сложно. Места здесь были сухие, насколько это возможно для болота, и дорога давалась ей легко...
Чертыхаясь, Викул помчался все быстрее и быстрее, не меняя рыси на галоп, но делая все более и более широкие шаги. Он отмахивал метр за метром, как серая тень, и ему казалось что все еще слишком медленно. И он чуть не пробежал мимо, когда след внезапно запутался.
Викул принюхался. Вонь мертвечины поблизости сильно раздражала и мешала разобраться. Морошка, до того идущая совершенно верно, заметалась, запуталась. Будто ее что-то напугало. Но что?.. Следов других волков из Черноустов здесь не было, корм не мог бы ей навредить - волки с колокольчиками были настолько безобидны, что разве что траву не жевали. Метаясь по следу за отпечатками лап Морошки, он теперь клялся себе, что должен отыскать ее любой ценой. Это должна была быть его игра и его победа, а не ее!
Теперь он мчался через пастбища, мимо пасущихся волков. К запаху Морошки примешались запахи Младших, и Викул замедлил рысь. Он уже начал различать силуэты - их... И ее.
Он остановился с подветренной стороны, укрылся в кустах, примыкающих к пастбищу. Ему хотелось, чтобы Морошка вдоволь насладилась своей беспомощностью и страхом.
Она ведь так долго к ним бежала...

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Викул навострил острые уши, улавливая слова, доносящиеся к нему. Глаза его пристально следили за происходящим. Пока волки ничего не делали, и это было вполне в духе Младших: поглумиться, покуражиться, но не тронут же они и в самом деле ту, которую он явно обозначил как свою собственность.
И потому, когда речь зашла об убийстве, Брат удивленно приподнял брови и шевельнул ушами, как будто недостаточно хорошо расслышал. Против своей воли, он шагнул вперед, но тут же остановил себя.
Они не станут этого делать. Они ведь знают, что им не сойдет это с лап. Зубами, правда, щелкают убедительно, но это Морошке пойдет только на пользу.
И он упустил тот миг, когда жестокая забава превратилась в беспорядочную свалку из взъерошенных тел, под которыми волчица полностью скрылась. Как и тот, в который лапы сами сорвались с места, и Викул с яростным злобным рыком ворвался в самую гущу схватки. Он не думал о том, что Младшим хватило бы одного его голоса, чтобы разбежаться, да и не был уверен уже в этом. Его единственным желанием было достать Морошку из под этих ублюдков, пока не стало слишком поздно, и разорвать их потом. Напоить собственной кровью и заставить сожрать потроха.
Брат плечом откинул одного из волков. Клыки Младшего сомкнулись на его шкуре - наверное, в этот самый момент он хотел схватить волчицу, но Викул втиснулся между ними, и укус пришелся по другой цели. Впрочем, плечо тут же отпустили. Викул выхватил за загривок второго и выволок его в сторону. Последний, вскинув голову и увидев Брата, отскочил сам, растрепанный, все еще не успев унять рыка.
Брат быстро опустил взгляд на Морошку. Его чуть не разорвало от гнева, когда он увидел, как сильно эти твари успели потрепать ее: слипшуюся от слюны и крови шерсть (крови, которая должна была принадлежать только ему!), раны на шее. Подняв взгляд на Младших, с намерением заставить их поубивать друг друга немедленно, он увидел, что те смотрят на него оскалившись. В глазах их метался страх, они поняли, что натворили, и что расплата за это будет жестокой. Но Викул чувствовал: они понимали, что он здесь один, он обладает некоторой ценностью, которую будет защищать и будет из-за этого менее проворен, и что им уже нечего терять. Стекающая по плечу Брата кровь тоже могла сыграть свою роль. Они поняли, что он не бессмертен и не неуязвим, один уже запустил в него клыки.
Двое против шестерых, и эти волки были готовы рискнуть. Злоба и ужас могли толкнуть их на нападение. Потом их конечно покарают, Викул при всем своем изощренном разуме даже не мог вообразить, как, вот только самому Брату от этого проще не станет.
Он шагнул вперед, расправив плечи, насколько мог позволить при своем телосложении, и впервые пожалел, что не выглядит внушительнее. Но страх перед Древними, вбиваемый этим волкам столько лет должен был сделать свое дело. Главное: погасить кураж, не дать звериному взять верх сейчас, немедленно, дать время оправиться разуму. За разумом придет надежда, и они попытаются выкрутиться как-то иначе, веря что случится чудо и смерть их минует.
И дать им возможность искупить свою вину. Или сделать вид, что у них есть такая возможность. Пусть не у всех, но Младшие с радостью принесут в жертву кого угодно, ради собственного спасения.
- Ты, - он посмотрел на волка, стоящего посередине. Он даже не был уверен, что это тот самый, но абсолютно уверен в том, что за него никто не заступится, - ты посмел укусить меня.
- Ээ-это был не я! - Младший сбился, отступая. Момент для нападения был упущен, и теперь те двое, на которых карающий взгляд Брата не пал, будут пытаться извлечь из этого выгоду.
- А вы, - уже спокойнее сказал Брат, - напали на моего питомца.
- Мы... Мы хотели...
- Вы хотели ее вернуть, просто увлеклись, - Викул говорил мягко, и это действовало на Младших хуже, если бы он начал рычать. Он улыбнулся, - вас я прощаю. А вот того, кто дотронулся до меня - не прощу. Сам понимаешь, - обратился он к полумертвому от страха волку, почти дружелюбно, - ты нарушил закон.
- Это не я! - взвыл тот, - это... Это он!
- И я, - чуть возвысил голос, торжественно продолжил Брат, - позволяю тебе достойно принять смерть от зубов твоих собратьев, и не потащу тебя на суд Древних, где тебя выпотрошат, четвертуют, и что там еще придет Патриарху в голову...
Он сел, благонравно кивнул головой, и велел Младшим:
- Приступайте.
Сам же Викул, оставаясь спиной к Морошке, думал только том, сильно ли ее поранили. Нельзя было сейчас поворачиваться спиной к Младшим, пусть увлекутся доступной и безопасной добычей.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Викул отвел ухо назад, прислушиваясь к тому, что происходит у него за спиной, но не так-то просто было в поднявшемся рыке и шуме различить голос волчицы, не то, что слабое дыхание. Он смотрел на казнь вроде пристально, но на самом деле мимо - этих зрелищ ему и раньше хватало. Хотя поднималось в душе ликование, когда он слышал вопли раздираемого на части Младшего. Этот дурак даже не попытался призвать кадавра: смешался, запутался, увидев две обращенные против него оскаленные пасти. Попытался вцепиться в одного - промахнулся, тут же попал под укус второго, а дальше они начали перетягивать его, как волчата перетягивают принесенного матерью в логово зайца. Тоже не призвав мертвецов, забыв в азарте, почему Черноустами зовутся.
Последний крик боли затих. Обреченный волк остался в луже крови, кровь выплескивалась толчками из разорванной глотки, он сучил лапами и хрипел, устремив леденеющий взгляд в ничто. Двое других Младших, поджав хвосты, подошли к Брату. Он благосклонно кивнул им (найдет этих тварей потом по одному, а пока пригодятся), и наконец, повернулся к Морошке, что лепетала свои извинения.
- Ты решила сбежать? - тихо спросил Викул, - разве я разрешал тебе это делать?
Он подошел к волчице, навис над ней, обведя теперь внимательным взглядом. Ей сильно досталось, но все-таки смертельных ран Викул не нашел. Да и были бы смертельные - не разговаривала бы она сейчас, не смогла бы перевернуться.
- И что мне теперь с тобой сделать? - он рывком подскочил к Морошке, так же стремительно, как до того была медленна его речь. Опустил свою морду к ее, глаза в глаза, соприкоснувшись носом, - разве я не говорил тебе, что ты моя? - выдохнул он шепотом.
Рывком вцепился в загривок волчицы, все ж таки постаравшись обойти рану, проволок ее по земле и швырнул под лапы Младшим, которые чуть отступили, не понимая, что за игру затеял Викул. Он же оттянул голову волчицы назад, заставив ее посмотреть на Черноустов, и после выпустил.
- Запомни их, птичка, - тихо прорычал Викул, - запомни и они тебя запомнят. Они теперь будут ходить за тобой как тени. Ты их не увидишь, а они будут следить... Если еще раз попытаешься сбежать, они притащат тебя обратно, правда, мои дорогие? - он бросил быстрый взгляд на Черноустов, и снова опустил голову к Морошке, - они тебя притащат, и взамен я разрешу им попробовать тебя первыми. А потом дам каждому из Младших отхлебнуть из твоей прекрасной шейки. До тех пор, пока не останется ни глотка, ни единой капли...
Он тряхнул Морошку за загривок, быстро огляделся по сторонам, и снова потащил ее. На этот раз, их путь был немного дольше, и Черноусты рысили следом и в самом деле, словно тени.
В этот раз он выпустил волчицу перед одним из пасшихся волков. Снова запрокинул ее голову, дав Морошке вдоволь насладиться картиной.
Волк недвижно стоял, устремив пустой взгляд в землю. Колокольчик на его шее позвякивал в такт дыханию и мельчайшим порывам ветра. На шее виднелись жадные, плохо заживающие в сырости болот укусы.
- Летом тут еще полно мух, птичка, - Викул выпустил Морошку, - впрочем им все равно, видишь? Такой пустой безразличный взгляд... Мне нравятся твои глазки, милая, они такие живые, умные... Но может, стоит нацепить на тебя ошейник и отправить сюда пастись? Тогда ты точно не сможешь убежать. Вы, двое, - Викул кивнул Младшим, - прочь отсюда.
Дождавшись, пока Младшие развернутся, Викул подмял под себя волчицу, навалившись на нее всем телом и прошептал в самое ухо:
- Пообещай, что больше не сбежишь... Мне будет жаль с тобой расставаться так... плохо.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Викул ожидал чего угодно, что он привык слышать от своих жертв. Может быть, яростных злых слов, вроде тех, которые Морошка бросала в тот памятный поединок. Или подчинения, трусливой покорности, дрожащего тела и поджатого хвоста. Единственное, чего он не ожидал - это заботы. На секунду Брат замер, глядя в золотистый загривок лежащей под ним волчицы, будто пытаясь понять, не ослышался ли он. Но вряд ли он мог ошибиться дважды. Первый раз, когда Морошка, протащенная им по земле, спросила о скоте, безмолвном волке, а не о себе, не визжала от ужаса, не смотрела с оторопью, прикидывая на себя такую судьбу, а просила о помощи для того, кого Викул никогда даже не посчитал бы за собрата. Тогда он даже хмыкнуть не успел, так был зол.
И теперь, лежа под ним, зная на что способны зубы черноуста, после того, как он легко разделался или, вернее приказал разделаться и с ее состайниками и со своим, она позаботилась о нем. О его ране.
Викул приподнялся на лапах, подняв с волчицы тяжесть своего тела, нахмурился, отвернулся в сторону. Его мозг, готовый в несколько мгновений придумать любой изворотливый план, чтобы причинить боль или избежать боли, теперь чуть ли не искрился от невозможности обработать столь странную вещь, как милосердие. И чье милосердие? Не сильного - здесь ясно, сильный имеет право миловать. Но от волчицы, чей беззащитный загривок все еще маячил у него перед глазами. И что самое главное, ее милосердие окоротило его злость. Он, думавший еще миг назад о том, как подчинить ее еще сильнее, причинить большую боль, теперь оказался беспомощен как щенок, без единой мысли в моментально опустевшем мозге.
Викул поднялся, отошел на пару шагов. Глянул на плечо, слизнул кровь и счистив ее с языка зубами, сплюнул на землю. Кровь черноуста липкая и отвратительна на вкус, словно жевать вывалянную в грязи смолу.
- Ерунда, - буркнул он, - им будет хуже.
Он посмотрел на Морошку искоса. В шерсти волчицы запуталась земля и грязь, кровь засочилась из потревоженной раны с новой силой, и впервые Викул, глядя на чужие раны, не испытывал желания напиться из них.
- Да, спас, - он попытался вернуться к своему прежнему плану, где Морошка смотрит только на него, как на избавление от многочисленных угроз, и не посмеет больше отойти ни на шаг. Однако дальше произнес что-то абсолютно невообразимое, и будто против своей воли, - но я знал, что ты попробуешь сбежать.
Он ухмыльнувшись, кивнул головой, потом поднялся и встряхнулся:
- Паршивые раны... - он указал носом на шею Морошки, - здесь они долго заживают, да ты и сама видела. Я...
Со сдавленным рыком беспомощности и злости на собственную глупость и растерянность, он шагнул к волчице, ткнулся в ее шею, выставив не клыки, как привык, а язык, и принялся слизывать с шерсти волчицы кровь и грязь, даже особо не задумываясь о том, какова она на вкус. Он так долго думал, как впервые вонзит в нее зубы, как попробует, так же ли свежа эта кровь, как весенние закаты, подарившие волчице такой удивительный цвет, а теперь водил онемевшим языком по ране, чтобы остановить кровотечение и не мог сосредоточиться абсолютно ни на одной мысли.
Удовлетворенный итогом своей работы, он отошел и усевшись напротив Морошки, посмотрел на нее прищурившись.
- У меня тоже еще ни разу не было питомца, от которого было бы так много проблем и так мало пользы. Сначала ты три дня валялась у меня в логове, а я ходил вокруг, как волчонок вокруг кости, которую ему не разгрызть. Теперь тебе залечивать и эти раны... - он холодно улыбнулся, - ты жуткая дармоедка.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Она и в самом деле была словно не из их мира. И Викулу, почему-то казалось, что и не из мира Яробожьих тоже. Шрам, пролегший там, куда ударил гнев Яробога, разделил Чернолесье на плохих и хороших, но и плохие и хорошие равно умели ненавидеть друг друга.
А она не умела.
Как только прожила-то столько? С другой стороны, она и прожила еще немного, и попалась нелепо. Поди первый раз высунула нос за пределы безопасного Яробожьего лагеря, и сразу в лапы Черноусту. Ох и любит порой посмеяться беспощадная судьба. Вот только раньше Викул думал, что смеется она над Морошкой, дескать, посмотри, Светозарова дочь, что бывает с такими наивными волчицами.
А оказалось - над ним. И было у Брата неприятное чувство, что он еще не до конца проник в суть этой жуткой насмешки.
- Мы не Яробожьи телки, пташка, - кинул он злобно, сквозь оскаленные зубы, - они видели, как меня ранили и напали на мое. Спущу им с лап - и закончу в ближайшем болоте. Может, тебе бы этого и хотелось, да только я не такой дурак, - он встал, потянувшись, выгнув дугой и без того выгнутую спину, поморщившись на боль в укушенном плече, - да и что взять с них, кроме жалких жизней.
От того, с какой наивной доверчивостью она предложила ему крови, Викул отшатнулся так, словно она предложила ему выпить яда. Бывало дело, он брал кровь силой, брал с врагов, корчащихся на земле, брал с пленных, которые проклинали его. Иногда он брал кровь со страстью, с похотью, от волчиц, что предлагая свою кровь, добавляли к ней тело, в надежде, что он будет к ним благосклонен еще один день. Но еще никогда ему не предлагали взять кровь с милостью, как лекарство для ран. Викул злился и не понимал, что с ним творится, но от одной мысли о том, что ему предстоит запустить клыки в эту волчицу, у него судорогой сводило горло, как в те неприятные времена становления черноустом, когда он осознал, что чистая вода ему отвратительна.
Так бы он и стоял, дурак-дураком, с озлобленным оскалом на морде и растерянностью в глазах, да только следующий вопрос прозвучал так неуместно нелепо, что не выдержал Брат, запрокинул голову и расхохотался, спугнув с гнилой туши стаю воронов.
- Ахахахаха! - смеялся он, до слез в глазах, - что другое? От тебя пташка, что ли? А не переломишься?
Он умолк, усмехнулся криво во всю пасть, посмотрел на Морошку внимательно, будто бы сам не веря в то, что собирался сделать. Ему казалось это еще одна игра. Отпустит мышку - и поймает за хвост, наивную. Вот только внутри свербило как-то странно, никогда Брат не испытывал такого чувства. Решение было столь невероятным, что и все вокруг стало нереальным, невозможным. Словно сон, и в этом сне он сказал Морошке:
- Идти можешь? Иди за мной.
А после развернулся носом на восток и порысил, опустив голову и не оглядываясь к Призрачному лесу, до которого Морошка почти добралась в своей неудачной попытке побега.
Теперь побег должен был удастся.
Ведь он собирался ей помочь.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Викул шел в молчании, как и Морошка, что беспрекословно следовала за ним. Какие мысли были в голове у волчицы, он не знал, да и не задумывался об этом. Ему вполне хватало собственных. В какие-то моменты ему начинало казаться, что все происходящее - неправда, в какие-то он и в самом деле начинал верить, что сделает то, что задумал, потому что в сравнении с тем, как он поступал раньше, это будет самая удачная шутка и самая интересная игра. Синий туман, что вился возле деревьев только добавлял нереальности.
В какой-то момент, Морошка нагнала его, и пошла рядом, хотя заметил это Брат не сразу, глубоко погруженный в непривычные доселе раздумья. И только тихий голос волчицы заставил его вынырнуть из них.
- Скоро узнаешь, - ответил он коротко, не в силах сопротивляться желанию подыграть нерешительности Морошки, - если воли стерпеть хватит.
Он направился дальше, теперь через лес, все время на восток, гадая, сколь долго волчица будет выносить тяжесть неопределенности, и самое главное - сопротивляться соблазну рвануть со всех лап, попытаться еще раз сбежать, ведь с каждым шагом они приближались к ее дому.
И, наконец, когда показался вдалеке сухой рваный край шрама, Викул остановился. Подошел к Морошке, потянул носом воздух возле ее уха. Теперь запах волчицы почти смешался с запахом солнечных лесов дальше, на востоке. Этот запах приносил свежий ветер с моря, разбавлявший гнилую вонь и сырость болот.
- Морошка, а Морошка, - прошептал Викул, не сводя с волчицы насмешливого взгляда. О, этот лес должен был ей многое напомнить. Пленение, смерти, миг, в который жизнь ее так резко изменилась, - ты мне слово дала, что не сбежишь...
Он коснулся щекой ее щеки, повернув голову волчицы в сторону дома:
- А ведь хочется сбежать, да? Так близко дом, только лапу протянуть... Только ты правду говори, Морошка, - шипел насмешливо, - хочешь сбежать?

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

Тронула ли пылкая речь волчицы сердце Викула? Нет. И в самом деле о слишком чуждых для черноуста вещах говорила Морошка. Викула взяли слепым волчонком, растили в уважении и трепете перед Древними и с презрением ко всем остальным. У него была крепкая защита, но не было друзей. Он не знал своих близких и их судьба не тревожила его. Все, что связанно с семьей, с бескорыстием, поддержкой, любовью - было для волка неведомой пустотой, но что еще хуже - он умел жить и без этих вещей, а значит и не видел смысла к ним стремиться. У него была сила, была власть, он был почти неуязвим. У него было все - и без всяких глупостей, вроде привязанностей. А Морошка? У нее была семья, но разве семья дала ей силу, власть, или защиту? Нет. Только Викул мог:
- Глупая птичка, - скривился Викул, - о чем жалеешь? Неужели о семье? Что толку тебе теперь с нее? - он пожал плечами, - волчонку без молока не выжить, это верно, а потом. Мать, отец - зачем? Чтобы слезы по ним лить? Какой от них толк? Защита? - Брат ухмыльнулся, - да что-то не рвутся тебя защитить, тут даже от меня пользы больше. Будешь по мне плакать, Морошка, а?
Он говорил ровным голосом, глядя поверх головы волчицы, что прижалась к его шее. Не отстранялся, хотя соблазн такой был - слишком близко к горлу была морда волчицы. Но сам себе Викул говорил, что если Морошка вцепится ему в глотку, то и умереть будет не страшно, а очень даже смешно - значит, провела она его своими речами наивными, да безобидностью. Пожалуй, над таким Викул бы и правда посмеялся, выталкивая из раны кровь, покуда вся не вытечет. 
- Правильно-правильно, - тихо пробормотал Брат, - проси-умоляй, птичка, вот ты и начала наши законы понимать, у сильного милости выпрашивать...
Он носом приподнял морду волчицы, заставил ее посмотреть себе в глаза:
- Морошка, а Морошка? Хочешь, отпущу тебя? Без шуток, по-настоящему, а? - улыбнулся широко, - не как того молодого дурака. Вот  попросишь "Викул, отпусти", и отпущу, а сам тут стоять буду ждать, чтобы не тронул никто? - он отошел на шаг, словно бы любуясь выражением на морде волчицы, склонил голову набок, - ты только попроси, нравится мне, когда у меня гордые Светозаровы дети просят.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

- Не знаю? - Викул склонил голову набок, посмотрел на Морошку насмешливо, - а что мне нужно знать?
Он запрокинул голову, завыл дурашливо:
- Эй, Морошкина родня! Где вы? Я, злой черноуст, ее тут замучаю сейчас! А может уже замучал! Ау! Мамка! Папка!
Голос его гулко отозвался от тонких, полупрозрачных стволов, да утонул в клубящемся голубоватом тумане, в заболоченных лужицах. Викул повел длинными ушами, будто бы прислушиваясь к ответу, после пожал плечами, повернулся к волчице:
- Молчат, не отзываются... Получается, вот так у вас все просто? - допытывался он до Морошки, искренне удивляясь тому, как не видит она, сколь ненадежны ее слова, сколь странны ее чаяния, - поскорбели чуток - да живете дальше счастливо и... - он повторил за Морошкой, - улыбчиво? А бедная Морошка пусть с колокольчиком ходит по болотам, пусть кусают ее черноусты?
Викул уткнулся носом в ухо волчицы, прошептал горячо:
- И чем вы отличаетесь от нас? Чего стоит ваша скорбь? Чего стоит семья? Пустая память...
Теперь, на расстоянии нескольких шагов Викул любовался тем, как просветлел взгляд Морошки от ничтожной надежды. Загорелось в ее глазах что-то, чему Брат не знал названия, но за что будто бы и приглянулась ему эта волчица, если не считать удивительного меха. И ему припомнилось, как просила Морошка отпустить Крыжовника, и как отпустил его Викул. Неужели и в этот раз поверит? Что же это такое - никак не мог понять Викул. Глупость, с которой не прожить долго, хитрый план или нечто иное, чего никогда не постичь черноусту? И ведь попался Брат на острый крючок ласкового голоса, на трогательную неуверенность движений, на полный теплой надежды взгляд. Надежды на его, Викула, милосердие? Это было так... приятно?
- Еще не отпускаю, - сказал он серьезно, глядя Морошке в глаза, - ты ведь еще не попросила...
Замер, словно напуганный добровольной близостью волчицы. Ох, и играла с ним Морошка, а хуже того, не мог понять Викул, знает ли она, что играет? Или тут другое что-то? Оттого-то и терялся, словно волчонок, чувствовал беспомощность - а злиться на волчицу не мог, только на себя разве...
- А что, ревнуешь? - хохотнул резко, и самого оглушило неестественностью собственного голоса, - боюсь, выпью крови твоей, Морошка, да стану как ты... Глупым, наивным.
Сказал - и понял, что в самом деле боится. Будто бы есть питье, которое не по устам проклятому Богами. Хуже воды из Кровь-Реки, выворачивающее нутро, сжигающее изнутри. Поскольку несовместимо со мраком, пропитавшим каждую клеточку черноустовского тела.

Подпись автора

И свой бы потопить галеон насовсем Поглубже, и туда где миллион атмосфер. Подальше унести бы всё прочь, но кто Мне расскажет, как всем отомстить и помочь, а?

Посмотри со мною в даль, Как облаками кровь размажет горизонт всем непокорный. И если ты когда-нибудь увидишь это всё, То угадай кто же перерезал небу горло?!

Тысячи фраз, из моментов тех дней, что когда-то давно пережил -
Тысячи фраз, о которых жалел режут нежную-нежную шею.
Тысячи фраз, о которых когда-то жалел взяли в руки ножи — и из тысячи ран текут тысячи фраз, о которых ещё пожалею.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт