Недавно отпрянувшее чувство чужого присутствия вновь нагрянуло, вгрызаясь в сознание. Птиц где-то внутри словно приосанился, вытягиваясь и прислушиваясь, словно ища источник этого пока что невнятного гласа. Он уже давненько, с того самого похода в грот упорно пытался подтолкнуть Беса к еще одной частице, которую впоследствии извлекли из одного Жнеца, только вот самому Караморе было не до этого, он был занят мыслями переворота. И правильно делал, по всей видимости. Иначе его сумасшествие было бы более явно.
С некоторой осторожностью, включая всю свою чуткость, черный разбирал по кусочкам образ, который предложила ему Мерьк на обозрение. Он помнил, конечно, прошлые прения, но только из-за них разрывать связи не планировал. Подозревает ли она его? Возможно, но может быть и так, что подвох кажется Караморе теперь во всех жизненных аспектах. А Черниг, тем временем, зря времени не терял:
— «Ты ведь знаешь, что свернул тогда не туда, ведь я прав?» – Оформился до внятных слов голос, теперь с явным давлением насев на уши. — «А теперь окончательно хочешь доломать? А чего ради, потерять все, что только что приобрел?» – Вкрадчиво, с явным вальяжным растягом бормотал он, заставляя обратить на себя внимание.
— Он прав, Карамора, – Подключился уже и Грас, вторым голосом начиная действовать на нервы. — Мы все знаем, что ты хочешь сделать, решив, что теперь можно. Ты заставляешь меня разочаровываться в твоих удивительных способностях, – Рокотал он, как покровитель шутливо ругая своего подчиненного. Так, чтобы он принял эту ругань как благодать, чтобы дать понять о его ничтожности, на которое не тратят действительного гнева.
— «А можно ли? Ты сделал все сам, молодец, мой дорогой сын. Но если продолжишь – с грохотом падешь, ведь не обратился к совету того, кто знает больше твоего,» – Вставлял фразы Черниг между нравоучениями Граса, даже манеру у них была похожа. Как будто спелись с ним как-то заочно. — «Я бы мог помочь тебе уладить все неудобства, чтобы ты как дурак не стоял сейчас в раздумьях, словно щенок. Твоя власть не стоит этого унижения, которое ты испытаешь, если сейчас откроешь душу. Такое держат в секрете до тех пор, пока у врагов не останется смелости посягнуть и раздавить как букашку, пока не получишь над ними господства и не будешь перебирать их жизни в своих лапах.» – И вьется, вьется как лоза, внешне зеленая и мягкая, но шипами вгрызающаяся в камень и дробящая скалы, чтобы удержаться на них. Становилось не по себе от одного нахождения на этом берегу, ведь еще один, очередной осколок находился где-то в относительной близости. И пока болота выдыхали в тишине после того, как кусок поганой души забрали под свою опеку Южане, Бес самовольно, пусть того и не зная, начал сближение со следующим.
Карамора отвернул уши назад, на секунду углубляясь в собственные мысли, сейчас заполненные еще двумя голосами, кроме собственного. Но дабы странностей не было видно со стороны, Бес с усилием отлепил их от приближения к затылку и вновь обратил к волчице.
— Тогда прошу меня извинить, что помешал, – С совсем незаметной, но слышимой в голосе улыбкой хмыкнул волк. — Значит, они хорошо прячутся, – Добавил он, оголив левый клык сильнее. Правая сторона теперь требовала больше усилий для любой мимики, легче оскала. Но отсутствие в этой интонации вопроса притормозило желание поведать о новостях. С одной стороны, как бы смотря от личности, которой нечего терять, это может и не останавливать. Но с другой…то же недоверие к миру и осторожность, которые не раз спасали и свою шкуру, и чужие, закрывали пасть. Еще и голоса эти…во спелись, оба умные такие, и оба дохлые. Ну, один так точно, а другой не распространялся…
Следующий вопрос, однако, дал повод загрузиться мыслями еще сильнее. Как новая волна накатила, вбивая ком и под сердце, и в глотку. Поганое чувство, от которого пока не нашлось спасения кроме принятие решения. И решение это принимать, побрали бы его все, очень не хотелось. Бес вообще не славился долгим принятием решений, успевая обдумать и взвесить «за» и «против» практически на ходу, но с некоторыми аспектами были проблемы. Они откладывались надолго, а потом возвращались с новой силой, как лавина.
— Да там…– Начал было он, прерываясь дабы подобрать слова. Нынче бывает сложно донести то, что хочешь, чтобы это восприняли нормально. Но если с кем-то не слишком заботит правильность понимания, то с кем-то это было на первом месте. — «Ладно, раз уж так складывается, то хоть что-то, да поведаю,» – Мысли пронеслись опрометью, на что сразу получили ответ:
— «Твоя импульсивность тебя и сведет в яму, послушай меня и его, друга своего. Смотри, какого могущества я достиг, оставаясь в тени. Меня все знают, обо мне все говорят, я всех вижу и слышу, и могу сделать таким же тебя. А она – тоже дорога тебе? Как и княгиня, я прав? Но тут другое, другое. Она ведь ближе тебе по крови, да, а ты не знаешь?» – Пауза вызвала напряжение, слова про кровь смутили, но мысль не пошла. Загадка заинтересовала, но мозг не мог найти на нее ответа, не правильно, но понятно. — «И она, если узнает, она же поможет тебе трупом лечь. Ты везучий, но не так, чтобы получилось в третий раз. Ты пишешь себе смертный приговор,» – Громче с каждым словом, будто насмехается. Но Беса, как назло, такие предостережения всегда раздражали. — «Я помогу с ней расправиться, чтобы не было проблем, поверь, так будет куда лучше. Не нужно распинаться, ведь то, что ты сейчас делаешь этого не стоит. Она этого не стоит. Ты ведь для нее пустяк, который можно не пытаться понять и отсечь, как муху. Она не дорожит тобой так, как ты дорожишь ею, и поэтому так страдаешь,» – Тараторил голос, а Грас что-то добавлял, но его уже не было слышно. — «Я ведь не дорожил никем, с легкостью убирая неугодных. Ты тоже шел по этому пути, так почему свернул? Истинный путь – тот, который ты прошел сам, один. И я прошел его один, добившись многого,» – Черниг нагнетал, А Бес только рявкнул внутренне. — «Поэтому ты и сдох, и поэтому тебя ненавидят. Ничтожество, боящееся поведать о себе даже ветру. Если я ставлю на кон жизнь – не значит, что я проиграю. А сказки про господство по щелчку оставь своей Вьюжке, которую к жизни ты так и не вернул.»
Карамора сел на землю, как бы говоря, что разговор будет не быстрый, при этом постаравшись сделать это как можно плавнее. Взгляд его потемнел, потерял искру позитивную, как будто в весе прибавил значительно.
— С Черноустами не поделил, – Спустя минуту молчания – которая была бы благодатью, существуй в голове тоже – он продолжил свою речь, с тяжелым выдохом излагая каждое слово. — Землю не поделил, мнение, нравы, будущее, – Медленно, с четко выделенной каждой буквой для ясности. Не как философ, а как диктатор. — Разбит в общем Клан, нет его больше, – Взгляд голубых глаз вгрызался в чужую морду, поддерживая постоянный зрительный контакт. Пальцы на передних лапах напряглись, вгоняя черные когти в холодный едва замерзший песок, усыпанный хвоей с ближайших деревьев. — Поэтому я и переплыл, с вестями, дурными ли, или благими – как получится. Решил, что лучше сейчас сказать, чем ждать официального момента. Когда бы еще свиделись, – Интонация приобрела частичку мягкости, голос перестал быть настолько угловатым, но все еще не звучал как повседневный монолог о тленности бытия. — Пять ночей назад битва была, Яробожьи волки были, и я там был. Остатки преступников, выжившие, в сторону Мрачных Пиков сбежали, да там схоронились. Пока не понятно, когда высунутся, если они там, но кто им там даст…– В глазах мелькнуло было что-то, похожее скорее на спокойную, не слишком явную, но радость, нежели на открытый восторг, в голос же вбилась нотка усталости при воспоминании о недавнем бое. — Кое-кто разбежался и в другие стороны, конечно, но теперь их будет проще выловить, – Все еще саднило в груди чувство незаконченного, не до конца выполненного дела. — Это…если помнишь вдруг, вроде как и было моей целью тогда…Одной из них, – Добавил Карамора, издав пустой, словно вырвавшийся скорее для краски и иронии, смешок, и на секунду отвел взгляд. — И с Яробожьими на одной стороне часть Коршунов и черноустов была, котрые тоже против старых устоев пошли, и одиночки сплотились. Это тоже моим планом было.
Отредактировано Бес (24.09.2025 17:37:43)
- Подпись автора
Раз, два — найдём тебя,
Три, четыре — ты в могиле,
«Не воспринимая мир как должное, беру всё в свои железные руки,
Чувство абсолютной свободы ложное, у вас, жиром заплывшие суки.
Спичкой горящая нетерпимость в удовольствия превращается тихий стон,
Когда огнём пылающая справедливость в квадрат возводит попранный вами закон.»
Пять, шесть — будем жечь,
Семь, восемь — за всё спросим.
Тебе кажется.
