Викул уже не считал пройденных шагов и не думал о том, насколько далеко или близко сейчас от них конец пути. Так было проще снова и снова переставлять лапы и даже выглядеть бодрым и целеустремленным.
Он всегда думал, что является неплохим бегуном, выносливым и быстрым, однако вряд ли ему хоть раз приходилось преодолевать такое расстояние. К тому же, охота, на которую пришлось отвлечься по пути, отняла немалое количество драгоценных сил, а крохи крови, позаимствованные у Морошки утром, еще в логове Никто, растворились без следа в жадной утробе пусть бывшего, но все-таки черноуста, привыкшего к изобилию в пище. И он бы озверел от голода, не будь сейчас усталым настолько, что и ноющие лапы, и толкающаяся в глотке жажда, и устремленный вперед взгляд казались ему чужими.
Травы как будто стали длиннее, во всяком случае, лапы то и дело путались в жестких стеблях, и Викул с ожесточением рвал их. Он почти не говорил, находя в себе только силы обернуться изредка и одарить теплым взглядом Морошку, или одобрительным – Крапиву, идущую позади. После чего снова поворачивал голову и смотрел только вперед, на виднеющиеся на горизонте горы, не ставшие ближе ни на шаг.
Когда Морошка, бежавшая рядом, широко зевнула, Викул зевнул тоже, неосознанно повторив ее жест, и внезапно почувствовал, что не сможет сделать больше ни шага. Он оглянулся на свою волчицу, как бы извиняясь за слабость, и с большим облегчением воспринял ее предложение остановиться на отдых. В конце концов, они ведь сделали немало, чтобы замести следы, постаравшись прибрать за собой даже кости пойманной добычи и использовав полученный от Никто настой, скрывающий запахи. Конечно, ни одна защита не могла быть достаточно надежной в их ситуации, но пройти без отдыха такую дорогу было невозможно, а преследователям, если он есть, будет несложно отловить утомленных путников, пусть и чуть дальше.
Следом за Морошкой Викул оглядел серебристые в лунном свете камни, отбрасывающие позади себя глубокие черные тени. Он слышал о Круге Камней, но так же смутно, как обо всем остальном, что находилось за пределами болот, и в который раз удивился, как мало он знает о землях Чернолесья, и как ограничен в знаниях вообще. Ему всю жизнь хватало науки Топей, жестокой и простой, он отлично усвоил ее, оставаясь полным невеждой во всем, что выходило за ее границы. Где-то существовали Яробожьи, которых нужно было уничтожать, где-то Сумеречники, становившиеся порой пополнением в рядах черни – и это были все знания, полученные им о другой части Чернолесья за долгие семь лет. Викул не догадывался о том, что где-то, совсем близко, за Каменным Шрамом есть другие традиции, праздники, обычаи. Иная жизнь.
Когда-то, вместе с Морошкой в зеленое и вязкое марево болот ворвался яркий искрящийся солнечный луч, который Топи так и не смогли утопить в своей трясине. И оставаясь рядом с Викулом Морошка, желая того или нет, касалась своими словами, поступками и чувствами, каких-то неизвестных прежде ему глубин его души, и он, пусть не сразу, но потянулся следом за светом, который она привнесла в его жизнь. Что-то в нем, будто и не существовавшее ранее, откликнулось на ее тепло, и впервые Викулу пришла в голову мысль, что даже если бы Морошка не вернулась, даже если бы княгиня не выкрала его с болот и не свершила свой жестокий суд, то, открывшееся ему, с появлением Морошки, все равно выгнало бы его из Топей.
Он поглядел на оставленные на камнях следы, и внезапно ощутил резкое чувство одиночества. След его лапы мог бы оказаться здесь, среди других, Викул чувствовал, что, оказавшись в Сумеречной стае, был бы ничуть не хуже других ведунов, но судьба распорядилась иначе. Черноусты не оставляют следов. У них нет ни Каменного Круга, ни потомства, и даже отпечатки их лап быстро всасывает бездонная трясина. И раньше Викул никогда не думал о том, насколько это печально, и насколько ничтожна перед вечностью жизнь, которую некому будет запомнить.
- Да, отдохнем, - протянул он рассеянно, проходя от камня к камню, а обернувшись – поймал мягкую улыбку Морошки и улыбнулся в ответ.
Вопрос о голоде застал его врасплох. Пока волчицы насыщались пойманной ими совместной добычей, Викул оставался в стороне – запах свежего мяса и крови, отличной от волчьей, неизменно вызывали в нем тошноту и отвращение. То, что раньше его голод могла утолить только кровь сородичей, казалось ему признаком исключительности и возвышенной силы. Теперь же он был отверженным, постыдно отмеченным этой особенностью, вынужденным причинять боль своей волчице, чтобы выжить. Но в любом случае, перед Морошкой ему не было смысла притворяться, и не было смысла изводить себя голодовкой больше, чем он уже мог. Ему потребовались бы силы, случись опасность, или хотя бы, чтобы продолжать путь наравне со всеми, хотя бы до тех пор, пока они не доберутся до гор, не отыщут в них надежного укрытия, где Викул сможет наконец-то остаться со своей жаждой один на один, и держаться столько, сколько удастся.
- Голоден, - признался он Морошке с оттенком горечи, и потерся мордой об ее плечо, избегая касаться шеи. Викул знал, что Морошка поделится с ним кровью, но помнил так же и о том, как он брал и кровь, и волчицу прежде, жадно и не считаясь с ее болью. И не хотел напоминать ей об этом снова.

***

Позже, они расположились на ночлег. Викул заметил, что Крапива снова скрылась из глаз, наверное, устроившись в зарослях где-то неподалеку, и в очередной раз отметил ее тягу к скрытности. Он не слишком много знал о засадах, его тактикой всегда было долгое изматывающее преследование, навевающее на жертву ужас, когда дыхание охотника неумолимо обжигает спину, заставляя опрометью, не разбирая дороги, бросаться в пасть к его кадавру или союзникам. Однако, кое-чему волчицу он, пожалуй, сможет научить. Хотя бы не орать перед тем, как спрятаться…
Он усмехнулся этим мыслям, вспомнив случай у Кровь-реки. Забавно, вопреки здравому смыслу, Викул чувствовал, что доверяет Крапиве. Пусть на уме у черной волчицы могло быть что угодно, и он до сих пор не до конца понимал ее мотивов оставаться рядом с компанией из клеймленного бывшего черноуста – живого напоминания о болотах, с которых она бежала, да молоденькой целительницы, опальной в своей стае. Из всех попутчиков, которых Викул мог бы придумать для Крапивы, они были самыми неподходящими. И все-таки, не смотря на резкие слова в ее адрес у Кровь-реки, он не верил, что она на самом деле захочет и сможет их предать.
- Доброй ночи, - хмыкнул он куда-то в сторону кустов, даже не зная, там ли укрылась Крапива, поскольку мазь еще действовала, и он не мог даже с самым чистым ветром поймать ее запах. Может, Крапивы и вовсе не было рядом сейчас?
Сам Викул последовал за Морошкой в тень раскидистых еловых ветвей, которые укрыли их почти полностью. Улегшись позади ее спины, он поплотнее прижался к волчице, и снова широко зевнул, радуясь, что избыток усталости привел его в состояние перевозбуждения, в котором сон уже не кажется необходимостью. Ему сейчас следовало бодрствовать, хотя бы половину ночи, однако ноющее тело было довольно хотя бы тем, что ему позволили лечь.
Закинув на Морошку переднюю лапу, он притянул ее к себе поближе, стремясь согреть теплом своего тела как можно лучше, хотя короткий мех и защищал от холода куда хуже, чем мягкая пушистая шерсть Морошки.
- Спокойной ночи, любовь моя, - шепнул он уже засыпающей волчице, на несколько мгновений прижавшись подбородком к ее макушке. А сам остался лежать, чутко навострив уши и оглядывая набегающие тени.

Подпись автора

аватарки от Мораны, Вороники и меня :З

когда ты был мал, ты знал все, что знал, и собаки не брали твой след. теперь ты открыт, ты отбросил свой щит, ты не помнишь, кто прав и кто слеп. ты повесил мишени на грудь, стоит лишь тетиву натянуть. ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

но тем, кто не спит, не нужен твой сад, в нем нет ни цветов, ни камней. и даже твой бог никому не помог, есть другие, светлей и сильней. и поэтому ты в пустоте, как на старом забытом холсте: не в начале, не в центре, и даже не в самом хвосте.

викулу от дека, видимо с любовью

кто в болоте? а, это Викул
он всё время там, пакость, лежит
но не слушайте, дети, посул
его слово - отрава во лжи

не ходите в болото к нему,
он нарочно сидит там и ждёт...
вот сейчас я морошку веду,
а он ей гад бочок отгрызёт

викулу от морошки, точно с любовью

А там Викулушка живет
Он кровушку мою не пьет.
Он черноуст порядочный
И чуть-чуть загадочный хд