Словно бледный утренний туман, волк тихо проник в логово воинов, пока их окутывал мирный сон. Неслышно, незаметно его шаги приближались к бурой волчице, все ближе и ближе, пока не замерли у ее дыхания. Он позволил ей почувствовать свой запах, но сон ее оказался не настолько чутким. Холодный взгляд скользил по ее густой лоснящейся шерсти, исследуя гармоничные черты. На краткий миг глаза волка вздрогнули: "Она не проснется от запаха. Как же пробудить ее?"
Никогда, даже за тысячу лет он не решился бы самовольно вырвать ее из объятий сна. Но сегодня тому был веский повод, разбудить просил ее отец. Идя к логову, Святодух надеялся, что она уже не спит, но зайдя, был отчасти доволен случаем - наблюдать ее в такой непривычно спокойной, сладкой дреме.
Серый волк неподвижно навис над жмурившей глаза мордашкой, вспоминая слова Мастера. По какой-то причине он решил, что его ученик не справится с парой корешков один, и наказал взять с собой его дочь. Когда же в помощь вызвался другой ученик, Мастер тут же придумал ему иное занятие, и пенял на Святодуха, мол, иди уже, иди. Святодух даже не рассматривал возможность отказаться или задать лишний вопрос, но в то же время он сразу отметил, что сегодняшнее поручение было - странным? Он немного разбирался в травах, но больше в лечебных, успокаивающих и укрепляющих здоровье. Те же, что сказал отыскать Черномор - он о них и не слышал. Корешки, яркий красный гриб, горстка ягод для сладости - но разве хоть какие-то съестные ягоды могли созреть в месяц Жизни? Уж не задумал ли Мастер отравить кого-нибудь? Стоило присмотреться к его окружению и покончить с тем, кто перешел ему дорогу, раньше, чем наставник обременит себя зельеварением. Но поручение первостепенно.
Еще раз окинув взглядом стройное тело воительницы, серый задумался, к какой части тела дочери Мастера он посмел бы прикоснуться. Трогать ее шерстку лапой было бы слишком грязно, тыкать носом - слишком дерзостно. Сглотнув, Святодух решился пойти на крайнюю меру и воспользоваться ртом.
Он наклонил мохнатую шею, и, наверно, от волнения это движение было отрывистым и неточным - он нечаянно задел ухо, которое, отзывчиво вздрогнув, щелкнуло его по носу. Легкое смятение вырвалось из груди Святодуха озадаченным вздохом. Но он поспешил взять себя в лапы и робко шепнул:
- Иди со мной.

Говорят, надежда умирает последней, так что делать, когда и ее уже можно предать земле? Уста Святодуха еще никогда не были столь бессильны, что же ему оставалось теперь, если волчица лишь сделала вид, что потянулась, подала сонный голос и провалилась обратно в грезы?
Глазение на нее спящую приносило волку странного рода удовольствие, но вот стоять рядом, пока она ерзает по земле в бреду... Каким бы непоколебимым Святодух не казался на первый взгляд, было несколько вещей в Чернолесье, которые пугали его. Сегодня он добавил в этот список еще одну.

Мастер сказал ему взять Пеночку, но он забыл объяснить, как ее взять! И вместо этого были взяты лапы Святодуха - ею в заложники.
Ее плен был жестче, чем парализующий ошейник. Он сковал волка теплом и мягким прикосновением. Он не просто согревал, он воспламенял и кончики лап, и грудь, и шею, и спину. За считанные мгновения все тело Святодуха схватилось огнем.
Он был готов к долгим переговорам, но услышав срамные требования преступницы, только воспылал сильнее.

Ища спасения, он окинул взглядом логово и вступил в перестрелку взглядами с единственным воином, что проснулся поглазеть. Но и тот замотал головой и развернулся к стене: разбирайся сам, колдун. Святодух познал отчаяние. Либо в чужом логове настолько не любили ведунов, либо искренне боялись Пеночки по утрам.

Взгляд волка стыдливо опускался на лапы, прижатые к тому, чего не имели права касаться. Он неподдельно боялся, что когда Пеночка проснется, то подумает, что он воспользовался ее бессознательным состоянием. Разозлится ли она, возненавидит ли его? Ему казалось, такая реакция была бы единственно верной.
Решая, как избежать наихудшего исхода, Святодух осторожно приподнял одну лапу и, не зная, куда ее деть, обнял ею вторую, все еще прижатую к пушистой светлой шерстке у самого беззащитного места волчицы. Но тут она раскрыла один из глаз, и взгляд ее был ожидаемо полон негодования. Святодух принял этот взгляд, признавая свою вину. Он был настолько напряжен, что ни один мускул его не дрогнул, и его ледяные глаза казались холоднее обычного, столкнувшись с огнем.
Он замер на пару долгих мгновений, позволяя Пеночке окатить его своим протестом. А когда заслужил искупление, испытав ее праведный гнев, он смиренно закрыл глаза и скрепя сердце переступил через нее, ставя заднюю лапу на место передней.
- Проснулась, пойдем, - сухо обронил он над волчицей и прошел дальше, плавно разворачиваясь к выходу из логова, каждый шаг его был выверенным и осторожным, что ненамеренно создавало иллюзию его внешнего спокойствия и безмятежности. Но в то же время уши его обратились назад, прислушиваясь - следует ли она за ним?

Святодух замер у выхода и вздохнул, она двигалась так медленно. А ведь он был уверен, что она уже окончательно проснулась - ее негодующий взгляд только что был довольно ясным. Выглядело так, будто она специально тянула время, но волк предпочел думать, что ее телу нужно размяться после сна. Дразнить себя ее гибкой фигурой - последнее дело, так что он решил ждать, сколько потребуется, не оборачиваясь, пока Пеночка не протерла его своим плечом. Будучи на голову меньше, она все равно была сложена крепче, чем ведун, впрочем, ее нежный толчок пошатнул Святодуха не столько силой, сколько неожиданностью.

Наконец он услышал ее озорной голос. Слова Пеночки даже ленивым утром звучали бойко. Ему всегда нравилось, когда они изливались на него сплошным потоком. В те редкие случаи, когда их пути пересекались, она была единственной, кто мог вести диалог, не требуя активного участия Святодуха, и в ее разговорчивой компании он всегда чувствовал себя на удивление комфортно.
Однако он не мог промолчать на ее расспросы в этот раз. Он отвел улыбающийся взгляд, подбираясь к Пеночке сзади, и коротко заметил:
- Тебе тоже придется прыгать, если он скажет.
Хочет она или нет, а ее отец все еще Алый Волхв, и если он отдаст такой приказ, у него найдется обоснование.

Зрачки Святодуха быстро сжались на ярком свету, но Пеночке потребовалось больше времени, и волк все же стал свидетелем ее утренней разминки. Ее гулкий рык защекотал ему грудь, но он не отвел тайный взгляд - пока она не смотрела на него, он не отказывал себе в удовольствии.
Не долго тешась, однако, потому что волчица все еще была чему-то недовольна. Пока он рылся в голове, ища определение слова "морозиться" и как перестать это делать, она пыталась его... взбодрить? Она хочет, чтобы он поговорил? Или просто хочет есть?
- Ты голодная? - спросил он в лоб, внимательно оценивая ее выражение лица.
Спеша по поручению ее отца, Святодух действительно не подумал о ее собственных потребностях. Его хвост задумчиво шатался из стороны в сторону, пока он размышлял, какая дичь может встретиться им по пути к Ягодной поляне.
Все еще держа мордочку волчицы в центре своего внимания, он косо мотнул головой в сторону, куда им следовало выдвигаться.
- Кролик или олень?
Зная, что воины едят непомерно много, он мысленно согласился выловить для Пеночки хоть весь Тенистый кряж по пути к поляне, даже если возмущенные такой наглостью древницы ощипают его мех до залысин.

"Ей всегда есть, чем ответить", - волк беспомощно развел ушами, вид довольной собой мордашки разливал по его телу такое же блаженство, какое испытывала сама Пеночка своевольничая.
И неожиданно сильно его расстраивало, когда между ними что-то не ладилось. Сердце екнуло от очередного гневного взгляда, когда волчица вновь оставила Святодуха позади. Но от него не укрылись ее подрагивающие плечи. "Болит живот?" - предположил серый, и его снова смерили резкие слова. Он послушно зашагал следом, вспоминая, есть ли какие травы, что помогают с пищеварением, но ничего не приходило на ум. Несмотря на то, что он часто выспрашивал у Мерьк разные рецепты и помогал ей собирать сырье, в памяти надолго задерживались только травы, полезные Мастеру. В следующий раз он обязательно узнает, что помогает желудку, и будет учиться травничеству намного прилежнее.

Через некоторое время Пеночка все же сменила гнев на милость и попятилась, равняясь на Святодуха. Но вместе с тем она совсем притихла.
Ее напарник не улавливал, в чем причина меняющегося настроения, а скажи она открыто, он бы и сам сломался, не зная, как вести себя дальше. Оставаясь же в неведении, он был спокойным и понимающим, не смея развивать болезненную тему еды.
- Я… пришел не по поручению Мастера, - ловко соткал ложь Святодух, чувствуя, что все связанное с Черномором вызывало у Пеночки сопротивление. Может, если сгладить углы, она приободрится и снова станет разговорчивей. - Мне нужна помощь с травами для отвара. И… Мерьк, она… Вы хорошо знакомы? Она посоветовала обратиться к тебе.
Святодух, не сильно разбирался в том, какие у Пеночки с Мерьк отношения, и тем позорней было врать в такой близи от волчицы. Если он оставил какой-то зазор в этой истории, ложь будет препарирована одним вопросом, так что он прибавил шаг, пытаясь набрать дистанцию.
Пока они семенили по пролеску, волк попробовал сменить тему, не дав задать лишние вопросы, и перечислил ингредиенты "своего отвара", хоть он понятия не имел, для какого рецепта они используются. Черномор тоже не уточнял, просто погнал его на поляну. Святодух предполагал, что это какой-то сильно действующий яд, но если Пеночка спросит, придется выдать это предположение за правду. Стоило соврать один раз - и он уже погряз в своем обмане, выдумывая одну ложь за другой. Общение было очень сложной наукой.

Отредактировано Святодух (12.11.2024 01:00:06)

Притормозил лжец, только когда голос Пеночки донесся со спины. Он понял, что произошла остановка, и нехотя сделал полуоборот, с глубочайшим интересом изучая узор сосновой коры. Сегодняшний день обещал закончиться мигренью - и это для Святодуха, который был вполне стрессоустойчив!
Если Пеночка не знала ни одной из трав, почему Мастер сказал взять с собой именно ее и позволил Святодуху попасть в такое неловкое положение? Нет, верный ученик поспешно решил, что это дочь Черномора опять хорохорится. Все она знает, наверняка даже знает этот рецепт.

Придумай он иную ложь, смог бы и Пеночку подловить, но раз уж он сказал про рекомендацию от Мерьк - и раз уж это вранье каким-то чудом проглотили, то что же, заарканив - оставалось лишь тянуть!
Придется обсудить это с Волхвом один на один. Гляди, услужит ей разок или два, и она согласится подыграть его выдумке да не выдавать ее с потрохами.

А сейчас нужно было сыграть в игру с непослушной волчицей.
- В этом есть смысл, - Святодух кинул Пеночке многозначительный взгляд. - Воины не работают головой.
Он подошел к непоседе, достал из-за пояса широкую заготовленную мешковину и укрыл ее крепкие серые плечи.
- Поможешь дотащить.
Неспособный явить лицом улыбку, он насмешливо хмыкнул и довольным шагом отправился дальше, упиваясь мыслью: "Делаешь вид, что не знаешь травы - будешь грузовой лошадкой".

Отредактировано Святодух (12.11.2024 14:13:37)

Хитрый план сработал безотказно, Пеночка вмиг оживилась и забыла о своих подозрениях, а Святодух, окрыленный ее шумными возгласами, как орел, оседлавший ветер, почти перешел на бег. Но и она была не промах, в спешке преградив ему дорогу. Заботливо расправляя мешок на его спине, она бросила вызывающую фразу и умчалась вперед.
Ее пушистый хвост потерся о щеку, и Святодух незаметным для себя жестом прильнул к нему мордой на одно мимолетное мгновение.
Глядя на удаляющуюся спину волчицы, он вдруг почувствовал себя невероятно счастливым. Он прикрыл морду лапой, сражаясь со своей нелепой улыбкой, а в груди уже разливалось неясное, но приятное чувство, переполняло его и выливалось из берегов. Тряхнув головой, он расправил плечи и рванул следом. Лапы сами несли воздушное тело, будто волк мог вот так бежать за Пеночкой сутки напролет и не устать ни на йоту.

В конце концов из тени деревьев показался просвет, и перед ними открылась поляна, покрытая примятой травой и лысыми кустами.
Святодух остановился неподалеку от Пеночки, тяжело дыша и наблюдая, как синхронно вздымается грудь волчицы и растерянно бегают по поляне ее глаза.
"Мой выход", - усмехнулся он про себя и еще раз потряс головой, прогоняя щенячью радость.

На Ягодной поляне было несколько примечательных мест, скрытых в гуще кустов и за крупными камнями, о некоторых Святодуху рассказывала Мерьк, какие-то указал ему Черномор, но их нельзя было отыскать спонтанно. Нужно было использовать либо нос, либо опыт, и ведун имел счастье воспользоваться и тем, и другим.
Для начала он принюхался. Еще недавно воздух веял морозом, но теперь разгоряченному от бега волку он показался прятным и прохладным. Наяривая круг за кругом по сырой земле, где, казалось, не было ничего примечательного, Святодух наконец наткнулся на едкий запах, прямо рядом с густыми зарослями. Он сбросил мешковину на землю и одарил Пеночку коротким, уверенным взглядом, а затем растворился в кустах.
Долгое время из-за кустов не раздавалось ни звука, но потом послышался шорох от падающих на ветки горстей земли.

Еще через какое-то время из-за веток показался светлый силуэт с поникшим синим колокольчиком в зубах.
Святодух прошел мимо Пеночки, все еще увлеченный поиском запахов и невзначай уложил цветок ей между ушей.
- Ошибся, не тот цветок, - буркнул он, отряхивая перепачканные в земле лапы и оглядывая поляну еще раз.
Не зная, как пахнет нужная трава, с нюхом не сложится, тогда надо было напрячь память. Где же то место, о котором говорил Мастер?

Зацепившись взглядом за подходящее по описанию место, Святодух направился к нему, не заметив, как отдалилась и Пеночка, уйдя в собственное расследование.
Подойдя впритык к высокой поросли, мастер-травник наконец-то увидел поверх нее то место, о котором упоминал Черномор - освещенная солнцем небольшая полянка, где переливались в лучах покрытые росой цветы. "Это оно! Надо сказать Пеночке", - уши Святодуха вздрогнули от возбуждения, и он нетерпеливо обернулся, будто собирался похвастаться. Но его игриво задранный хвост только вздрогнул, когда он увидел, что делает бурая волчица.
Она была недалеко, и тотчас же ринувшись к ней, Святодух подцепил ветку, что спуталась с длинным мехом на его шее, но он не успел остановить молниеносные челюсти воительницы. Не растерявшись, он действовал быстро и уверенно: обхватил шею волчицы обеими лапами и надавил, чтобы она опустила голову.
"Она все тянет в рот! - сокрушаясь и негодуя, он осмотрел зрачки Пеночки. - Сколько успела съесть, пока я не смотрел?" Реакции еще не было, но если Мастер хотел сделать мощный яд, ничего хорошего от этих ягод ждать не следовало.
Святодух мог почувствовать удивленное дыхание волчицы своей щекой, пока мысли его были заняты переживаниями за ее жизнь. Убедившись, что она послушно опустила голову, он прошептал лишь два слова:
- Не глотай, - и ткнул ее мордочку носом, подсказывая, что это надо выплюнуть.
А когда на него наконец накатило самосознание, он так и замер, касаясь своими перепачканными лапами пушистого загривка Пеночки. В этом же не было ничего такого, да? Он сто раз видел, как другие волки хватают друг друга за шею. Сейчас он просто отпустит ее как ни в чем не бывало. Или стоило объяснить? Нет, сначала отпустить, потом объяснить?

Ошибка, это была ошибка! Другие волки могут хоть кататься друг на друге, но Святодух не имел права касаться Пеночки! Заслышав рык, он позволил лапам вяло сползти с шеи волчицы, но не тут-то было - его не собирались отпускать без суда, вцепились в шею и завалили на землю в беспамятстве.

Он свалился по широкой дуге так резко, что, должно быть, здорово приложился черепушкой. Потому что вид, который открылся, когда прояснилось в помутневших глазах, показался ему крайне привлекательным.
Голова Пеночки была слегка опущена, и ее черты под таким углом манили взгляд. Выразительные желтые глаза хищно вонзались в беззащитного Святодуха, обличая всю ее свирепость. Вздыбленная от возмущения шерсть, напряженные мышцы, горячее воинственное дыхание - в неподдельном гневе волчица была… восхитительна! Способная опрокинуть даже огромного волчару, чтобы отстоять границы дозволенного, смелая, гордая, сильная… Она нравилась ему с первой встречи, шаловливая, никогда не скрывающая своих эмоций, но когда она взялась за дело со всей серьезностью, в груди у Святодуха что-то перемкнуло. Его сердце замерло, а затем забилось с новой силой, перезапущенное мощным ударом об землю.

Он хотел любоваться необузданным нравом вечно, и пусть она срывает ярость на нем, это его вовсе не смущало.
Но в какой-то момент его собственное дыхание участилось, и он потер грудь лапой, уводя взгляд в сторону. На открытой поляне было много вариантов побега.
- Я соберу цветов для похорон, - голос Святодуха отчего-то стал ниже и грубее, и попытка звучать непринужденно выходила ему боком, лишая слова и без того скупых эмоций.

Он собирался перевернуться на лапы и сбежать, так и не предоставив объяснений.

Побег прошел без сучка и задоринки, но черт его дернул обернуться и увидеть расстроенную морду Пеночки. Она и так была под "угрозой смерти" в его глазах, еще и он своими неповадными маневрами совсем лишил ее воли к жизни.
Услышав огорчение в голосе, Святодух струсил лапой с шеи ягодную ветку и присмотрелся внимательней. "Она не промах", - с горечью подумал волк, толкая ветку спутнице и призывая приглядеться. От съедобных ягод эту гроздь отличала слегка приплюснутая форма помятых ягод. Пусть Святодух и не знал, что они зовутся толокнянкой, и просчитался с возможным ущербом, ведь никакого вреда от нее в малых дозах не будет, но Мерьк научила его внимательно относится к малейшим отличиям от известных свойств в любых растениях.
- Пеночка, - позвал он, стараясь не смотреть в ее сторону, - это не съедобно. Если ты будешь есть все подряд, что я...
"...скажу Мастеру", - но эти слова только разозлили бы его дочь.
- ...что мне делать с тобой?
Он сам не заметил, как грустно опустились уши и поджался его хвост, но при том постарался воодушевить волчицу, подобрав ветку с земли и тихо промолвив сквозь зубы:
- Но это то что надо, спасибо, - Мастер говорил, что эти ягоды для рецепта очень похожи на бруснику и, видимо, это и были они.
А может, была небольшая вероятность, что Мастер включил их в рецепт специально, дабы неопытная парочка все спутала и наелась забродивших ягод по весне, но не Святодух ему судья, у него такого допущения и в мыслях не было.
Он побрел вперед к цветочному кругу, печальный от мысли, что из-за его неосмотрительности Пеночке с минуты на минуту может стать плохо, да и он сам обидел ее сверх того.
- После сбора мы сходим к целителю, - бросил он, не оборачиваясь, как вдруг ему в нос ударил приторный запах цветов и заставил застыть на месте.

Этот странный запах был очень въедливым, пусть и не таким сильным. Как только он забился в нос - он перебил все остальное. Святодух смотрел на поляну цветов в нерешительности, раздумывая, что ожидать от причудливых растений, и несколько раз оглянулся на Пеночку. Но она все еще вела себя тихо и рассматривала открывшийся вид, не делая ни шагу вперед волка.
Беспокоясь о том, что она все еще обижается, Святодух позабыл об осторожности и бездумно вышел в центр поляны, занимая мысли планом, как развеять тяжесть, которую сам создал. Тихая Пеночка была настолько непривычной, что он чувствовал себя неуютно и неловко. Тем временем он набрал полный рот цветов, и тут его взгляд неожиданно поплыл куда-то назад, неконтролируемо побуждая обернуться. Там, позади, он знал, что за ним будет наблюдать волчица, и он хотел поймать на себе ее заинтересованный взгляд. Но как только он ее заметил, его челюсти словно онемели, и цветы посыпались из пасти. Он не сообразил ни поймать их на лету, ни перехватить покрепче, а только смущенно отвернул морду.
- Еще немного напряженного молчания... - он пробормотал еле слышно, - и уже я тобой позавтракаю.
Именно так Пеночка чувствовала себя в компании его односложных ответов, не правда ли? Святодух тягостно вздохнул, опуская взгляд на рассыпавшиеся стебли, но затем его уши затейливо поползли вверх.
- Тяжелая работа для ведуна... - он жалобно наклонил голову, как делают разве что волчата, и то ли осмелев, то ли опьянев от запаха, взглянул на Пеночку и попросил заискивающе: - Не поможешь?