Ученик трепетно ждал наставника, неподвижно наблюдая, как кончается ночь. А в его груди клокотало странное чувство, которому все не находилось названия, оно напоминало смятые в один ком тоску и гнев. Будто все несправедливости бренного мира разом свалились ему на плечи, а их единому виновнику имя было Чеслав. Святодух рад бы назвать это ненавистью, но почему же тогда его глаза мокреют? Он бы назвал это грустью, но грусть молчалива, а у него в душе разыгрался настоящий ураган.
Он то пускался в размышления, обращаясь к звездам, то опускал взгляд на траву и возвращал свои мысли к Мастеру.
Черномор должен был вскоре показаться из своего логова. Святодух был так уверен потому, что протоптал туда свою потайную дорожку за последние дни. Его щеки все еще свербели от горького привкуса пахучих трав, которые он принес в зубах. Говорят, они успокаивают разум и ободряют дух, но очередной приглушенный крик заставил ученика усомниться, что эта бесполезная солома имела хоть какой-то эффект на состояние Черномора, поэтому сегодняшнюю партию он с досадой сплюнул на окраину поляны, даже не пытаясь прокрасться с нею в логово.
Мастеру все еще снятся кошмары. Насколько же глубоко было его потрясение предательством Чеслава? Был бы сам Чеслав собой поражен?

Святодух шумно выдохнул носом, вместе с воздухом выгоняя из себя все теплые воспоминания о предателе. Не время было показывать слабину, когда Мастер, чьим надеждам был нанесен несравнимо больший урон, сдерживал свое горе изо всех сил.
Когда на небе схватилась заря, Святодух услышал шаги и привстал, почтительно склоняя свою высокую голову перед приветствием Мастера, но его рыжеватое ухо повело вверх, когда в голосе старшего он услышал надрыв.
Он не мог не заметить, что взгляды Черномора перестали быть столь мимолетными, как раньше. Они подолгу задерживались на нем, словно испытывали. Если прежде в присутствии наставника ученик чувствовал себя под защитой от всего окружающего мира, то теперь его сердце так и норовило пропустить удар каждый раз, как Святодух сталкивался с внимательно изучающими его янтарными глазами. Они прожгли насквозь Чеслава, раскрыв черноту его души, до которой, как бы близки они ни были, Святодух не смог дотянуться. Теперь была его очередь? Мастер собирался раскрыть и его грехи?
Еще пару пропущенных ударов, и сердцебиение серого вовсе остановится.

Плотно стиснув зубы, Святодух поклонился, пропуская Мастера вперед, и пошел следом, шагая тише, чем шелест травы.
Казалось, запах елей действовал на Черномора освежающе, так что прищуренный ледяной взгляд стрелой метнулся к опавшим хвойным иголкам - вот чем стоило обложить логово алого волхва вместо пахучих трав.
Святодух сам не заметил, как он замедлил свой шаг - в его голове снова прозвучал хриплый голос, которым Мастер подозвал его следовать за собой. Чеслав не смог ранить его ни клыком, ни кадавром, но причинил боль гораздо разрушительней и глубже. Как единственный оставшийся ученик, Святодух теперь вынужден был заботиться о наставнике гораздо тщательней.

Но его размышления вмиг прервались, когда он услышал шум глубоких вод. Хвойный лес, плеск волн… "Разве он… умер не здесь?" - пораженный в одночасье громом и молнией, Святодух поднял мертвый взгляд на Мастера. Оказалось, что Черномор уже давно наблюдал за ним.
"Зачем он привел меня сюда?"

Уговаривая собственное сердце продолжать биться в стабильном ритме и упрашивая лапы ступать ровно, Святодух проиграл в памяти последние пару секунд и осознал, что почти в точности повторил в мыслях вопрос наставника.
"Достоин ли я осуждать Чеслава? Вот и мой час расплаты настал".
Святодух смиренно закрыл глаза и покорно опустил уши, молясь Чернобогу, чтобы второй негодный ученик не стал для волхва Алой учины последним ударом.
- Мастер хочет преподать мне урок, - произнес он отстраненно.

Негодный ученик не заметил напряжение в лапах Мастера, не открывая глаза, пока не получил что-то сродни одобрения. Казнь Святодуха откладывалась на пару минут, и сердце забилось с облегчением.
Старший занял свое место на берегу, тогда младший подошел к нему и умостился рядом - он не должен упрямо стоять, когда приглашают присесть, это он запомнил с первого раза.

Слушая тихий бархатный голос Мастера, Святодух перенесся в прошлое, в тот день, когда такой же ночью этот вкрадчивый голос впервые обратился прямо к нему. Для кого-то в его простейших наставлениях не было ничего особенного, но для Святодуха - это был переворот сознания, схождение с небес самого бога, чтобы спасти его от отчаяннья. И по сей день он относился к словам Мастера как к заповедям, не смея пропустить ни слова мимо ушей.

Мастер привел его, чтобы открыть взору своего ученика самый сокровенный момент, когда раскрылось предательство, когда нависла смертельная опасность. Святодух поджал уши от невыносимой боли, которой пронзила его сердце нарисованная картина: как два самых дорогих ему волка вынуждены были биться насмерть. "Как мог Чеслав так поступить? И с Мастером, и... со мной", - мысль только промелькнула, но он тут же прогнал наваждение. Слова Черномора были самым верным доказательством того, что Чеславу стая, учина, младшие - все было не важно. В какой момент он изменился, в какой момент забылся настолько, Святодух не мог определить, и потому их отношения со старшим учеником показались ему сквозь лживыми. С самого начала в них не было ничего, кроме притворства. Обманутый, униженный.

Святодух с присущей ему обходительностью предположил:
- Мастеру не стоит винить себя, - и его решительный взгляд устремился к Кровь-реке. Если бы предатель раскрылся перед ним, он бы хотел поступить так же, и впредь поступил бы так же.
Закон стаи говорил одно, но Черномор преступил его не без уважения. В пылу боя нет места раздумьям - если жизнь стоит на кону, смерть предателя не высокая цена. Он усвоил урок.
И в этом уроке нашел свою вину перед Мастером, поникнув головой.
- Я сожалею. Алый волхв был вынужден самолично сразиться с вероломом. Как мне оградить учину, если мои глаза настолько слепы?

В глубине души Святодуха все же засело самоуничижение: он оказался недостаточно умен, чуток и дальновиден, чтобы обезопасить учину. Но Мастер был прав. Что толку в извинениях, если нужно стать лучше. Предательство - это опыт, а мудрость - это плод бесчисленных ошибок. И он не собирался совершать одну и ту же ошибку дважды, так почему же он должен винить себя?
Воспрянув духом, ученик осмелился повернуть голову к наставнику и встретил его прищуренный взгляд. Черномор проверял его, он это прекрасно понимал. Но понимая, он не знал, будет ли простое "нет" принято как правильный ответ. Взволнованный, он счел, что откреститься будет недостаточно, нужно делом доказать, что он верен Мастеру, иначе не успокоить его разбитое сердце.

Святодух наконец принялся размышлять о будущем, а не о прошлом. Он медленно покачал головой в ответ волхву, и спустя пару долгих мгновений задался вопросом.
- Он не покидал стаю без повода, а значит, в нашей - или в других - учинах были те, кто отравлял учеников черноречью. Мастер, скажите лишь слово - и я...
Он подвелся на лапы с холодной решимостью. Дело было не окончено, смерть Чеслава не означала, что вся грязь была выведена из Сумеречной стаи. Это только начало. И он готов был приступить к чистке мгновенно, стоило лишь поступить приказу.

Взгляд Мастера потерял остроту, и Святодух смекнул, что он размышляет о том, какая чернь вскрылась в стае после смерти Чеслава. Ученик прерывисто вздохнул и задержал дыхание, исследуя каждый мускул на лице Черномора. Задумчивый, подозрительный, просчитывающий все возможности и случайности - Святодух следил за его ходом мыслей, хоть и не знал наверняка. Ему показалось странным, что Мастер не обдумывал раньше такой ход событий и словно озадачился от предположения ученика. Но как только взгляд волхва снова обрел фокус и устремился к Святодуху, юный ведун выдержал его решительно и смиренно.
Зная, что в дальнейшем последует нечто сокровенное, Святодух навострил уши и выровнял дыхание, готовясь принять приказ.
"Да начнется зачистка", - глаза серого волка сверкнули холодным блеском, и получив разрешение действовать, он тут же ответил:
- Есть, Мастер.
Но следующие слова сбили ученика с толку: Мастер обратился к светлеющему небосводу, и глаза Святодуха округлились, не сдержав удивления.
Не может быть, он верно ослышался - самый сильный боевой маг Алой учины назначил его своим преемником? Сердце Святодуха разрывали оказанная честь и незаслуженное признание. Считать себя недостойным было все равно, что называть Алого волхва опрометчивым и неразумным, ученик не мог позволить себе помыслить о подобном. Но и признать, что он достоин однажды занять место Черномора было невозможно. Даже простейший заговор давался Святодуху огромным трудом, а бесконечные тренировки были лишь поводом закрыть глаза на все остальное и не участвовать в жизни стаи. Он был внутри своей учины самым бесполезным, самым отстраненным и самым слабым звеном. Он не заметил даже, как сумеречников охватило безумие черноречи, и предательство одного из ближайших сородичей не распознал. Как такой ни на что не годный ученик мог оправдать столь высокие ожидания?
Горло Святодуха сдавило, он отчаянно хотел возразить, наблюдая за тем, как ясный солнечный свет отражался в янтарных глазах наставника. Осторожно, будто любое слово могло быть воспринято в штыки, он с тяжестью сглотнул и вымолвил:
- Мастер... это большая честь...
"Но... нельзя говорить но, все что сказано до этого "но" потеряет всякий смысл", - Святодух сморгнул, меняя ход мыслей.
- Если таково желание Мастера, тогда мой долг как преемника - оберегать вас долгие лета. Никто не посмеет впредь покуситься на должность Алого волхва.
Если он будет оберегать Черномора достаточно тщательно, возможно, и "его час" не настанет. Выдающиеся ведуны живут долго и полны сил до самой старости, а если ученик поможет Мастеру залечить душевные раны - он может легко пережить и самого Святодуха, не так ли? Продлить ему жизнь, защищать его от угроз, обеспечить его правление учиной и быть его карающей дланью - на такую сделку с совестью Святодух запросто мог пойти.
Он склонил голову в поклоне, стыдливо избегая встречного взгляда.

Отредактировано Святодух (11.12.2024 03:48:54)