Лихарь не возвращался в воспоминания о стае - они были сродни назойливым блошиным укусам, с которыми можно смириться и жить дальше, быть может, даже простить, памятуя наставления. Но бывало так, что воспоминаний становилось слишком много, и тогда прошлое приходило во снах на мягких пружинистых лапах, одаривало смолянисто-хвойными запахами древней, таинственной чащи, вкусом сладкой ежевики на кончике языка. Лихарь мог поклясться, что еще помнит его, но не в силах описать, словно вместе с возможностью есть нечто помимо крови, у него отняли что-то важнее.

Или важного не было, и все это - плод воображения, надуманные факты, выкраденные из разговоров сведения или того хуже - очень правдоподобный обман. Лихарь уже ни в чем не был уверен, но однозначно решил, что Чеславом никогда не станет. Чересчур преданный, горделивый, наивный ведун ныне вызывал в черноусте надменную холодную усмешку. Он не знал, где оступился. Или не помнил, не хотел помнить, потому что старые раны ковырять бессмысленно, особенно, когда они не заживали, как бы Лихарь не старался. И гноились, и мешали жить.

Одно из воспоминаний было связано с младшим учеником. Лихарь понятия не имел, почему вдруг подумал о нем, но мысли, повинуясь потоку сна, уже мчались в прошлое по бесшумным красным волнам

Ранним весенним утром Чеслав был свободен от дел. Случалось подобное редко, поэтому ведун пользовался возможностью и собирался покинуть логово алой учины, чтобы обменяться новостями на Поляне Совета или перехватить Хевел и умчаться в горы на весь день, ни о чем не заботясь, или заглянуть к волчице, которую он, возможно, любил. Истинные планы ускользали из памяти за ненадобностью. Чеслав помнил легкое чувство сродни стремлению за чем-то угнаться и ничего больше. Но спешил не он один.

Неожиданно из зарослей, не глядя под лапы, вынырнул волк. За ним мчался второй, и Чеслав усмехнулся, узнав в них учеников. Он ожидал, что они проскачут мимо, занятые своей игрой и потому не сразу среагировал, когда один из них, крупный уже детина, врезался в него со всей дури. Ведун пошатнулся, но сил, к его собственному удивлению, хватило, чтобы устоять. Он рассеяно наблюдал за тем, как ученик бессовестно лезет ему под брюхо, разворачивается там, словно в какой-то норе, и выныривает меж передних лап. Увидел бы Чеслав картину со стороны, то счел бы это наглостью, однако, оказавшись в такой ситуации сам, слов не нашел и только сверкнул мрачным взглядом - пожалуй, в те времена он не был еще тяжел и угрожающ в полной мере, - на второго ученика. Не допусти боги тоже попробует накинуться на Чеслава, нарушая его границы! Но второго сдуло попутным ветерком в обратном направлении.

Остался только белый волчок так близко от зубов ведуна, что Чеслав, будь он Лихарь, запустил бы клыки ему в загривок и тряхнул как следует. Но Чеслав и знать не знал, что однажды станет черноустом - он и смотрел на мир проще, и улыбался, возвышаясь над другими только умениями и честным трудом. Оценив ситуацию, волк ткнулся носом в затылок Снега - он наконец вспомнил его имя - и черные, лоснящиеся бока сотряс громкий радушный смех.

- Кажется, - произнес ведун, теплом дыхания опалив белое ухо, - настало время прилечь.

Резко расслабив лапы, Чеслав завалился на Снега и придавил его весом собственного тела.

Отредактировано Лихарь (08.11.2024 05:14:00)

Подпись автора

Дерзнув поднять взгляд в глаза Чернобога, узришь безмятежный пронзительный мрак.
Но коли сумеешь остаться спокойным, то боле не сможешь испытывать страх.