Приятным оказалось теплое понимание Цикуты касательно божьих проделок. Жестокость это или же наказание, но все живые в чернолесье являлись смертными. Так или иначе, Черномор всем своим сердцем желал разгадать тайну бессмертия, коим владели никто иные, как Боги. К сожалению, он опирался во множество тупиков на своем пути, а потому совершенно потерялся в своих догадках.
Поэтому встреча со старым другом оказалась как никогда кстати. Это был как глоток свежей воды. Как долгожданный лучик света в зимнюю пору. И из-за этой радости Черномор совсем позабыл об осторожности, ведь он не ожидал подставы от черного собрата...

- Я и так уже слишком многое отдал, но так и не приблизился к ответу, - сухо выдавил из себя волхв, отводя голову и взгляд в сторону, не желая выглядеть перед Цикутой слабым и подавленным из-за собственных неудач. Собрат был прав во многом, и Черномор прекрасно понимал, что цена бессмертия может оказаться слишком тяжелой и, возможно, придется даже отказаться от сумеречной стаи. Да только мог ли так поступить алый волхв? Мог ли он променять все свои достижения на одно "маленькое" заветное желание?
- Неужели больше нет иных способов? - конечно же, Черномор все понял. Но он не ожидал от себя того, что достаточно спокойно примет это косвенное признание Цикуты. Волхв знал по каким причинам собрат покинул стаю, но до последнего не желал верить слухам - а тогда он только и мог слышать только лишь их. - И как нынче тебя величать? - Черномор медленно повернул свою голову к Цикуте и заглянул в его прищуренные ржавые глаза, чувствуя, как по загривку пробегают мурашки. Улыбка сошла с морды, и теперь нужно было контролировать надменное выражение, чтобы оно не переходило в неприязненный оскал.
Внутренние инстинкты приказывали немедленно обрушить на собрата град атак, но сердце в мольбах просило не торопиться. Требовало выслушать Цикуту, напоминало о былых временах и хорошем общении.
"Я не могу позволить ему оставаться здесь..."

Подпись автора

хронология игры | мастерская

Ненависть медленным ядом расползалась по бренному телу матерого волка, но как будто бы не находилось сил на то, чтобы эту злобу выплеснуть "врагу" на лицо. Черномор смотрел на "новорожденного" для него Змия, но наблюдал все того же Цикуту: полного жизни и глубоких размышлений, однако, все же вставшего на путь отступничества и темноты. Чужая душа оставалась нераскрытой, как при жизни, так и после - если это можно было назвать смертью. Скорее - посмертием. Еще точнее - проклятием.
По крайней мере именно проклятие было близким для черноморовского понимания, и именно из-за нежелания обрекать себя на вечные муки, жажду крови, ведун отказался от этой идеи бессмертия, хоть и смерть для черноустов также была реальной.
Смерть тела, но вот погибала ли душа черноуста? Принимают ли ее в царство нави? Или ей суждено скитаться по чернолесью в поисках упокоения? Этого Черномор не знал, а оттого боялся, хотя, если бы мог заглянуть более глубоко в эти дебри, то при подтверждении мог бы быть уверен, что достичь вечной жизни вполне себе реально, только за этот "дар" придется стать болотным огоньком, снующим туда-сюда и завлекающим несчастных жертв в опасные угодья...

- Боги любят тайны, - поежившись, ответил алый волхв, облизывая пересохшие от ненависти губы, и отвел в сторону свой взгляд, словно демонстративно не желая принимать факт божьих проделок, одна из которых сейчас находилась в шаге от Черномора. - Змий, - попробовал на вкус новое имя Цикуты, но понял, что пред ним такой же старец, но спрятанный за чужой маской. Встань сейчас перед волхвом этот Змий, то от долгой разлуки радостью здесь бы и не пахло. Разразилась бы драка, а будь поблизости еще и кадавр... Справился бы Черномор? Сам он на днях рассказывал Наледи и Смертовесту о своем величайшем "подвиге", в котором он поразил черноуста с его кадавром, но встань он действительно нос к носу с таким, тем более с опытным, как бы обернулось? Даже думать волнительно, и от этого волнения в воздухе повис приступ мучительной тишины: тяжелой и напряженной.
Порывистым лезвием своего слова Змий разрезал молчаливую обстановку, разбавляя нахлынувшую угрюмость безобидной шуткой. Эта фраза заставила Черномора улыбнуться уголками рта, и с хитрецой перевести зрачки на черноуста, но лишь для того, чтобы увидеть в находящейся рядом груде старинного друга Цикуту. Всё же это был он, и он не растерял себя, отказавшись от "жизни".

- Соглашусь, что резко ощутил на сердце тяжкий груз осознания, - волхв сокрушительно опустил свою голову (от осознания потери смысла в достижении вечной жизни или же осознания от того, что Цикута стал черноустом? Вероятно, все вместе), взвешивая на внутренних весах необходимость разглагольствовать со Змием о своем положении в стае. - Преисполненный долгом, подгоняемый страхом - не перед тобою, конечно же, страшусь, - добавил вставку ради насмешки, но имела ли она место быть после прозвучавшей в голосе черноуста сокрытой под маской шутки угрозы? - В стае занимаю не последнее положение и будет нечестно, если я не скажу и о том, что горжусь своими достижениями. Впрочем, как я и мечтал, если ты помнишь это, - сухо поджал свои губы Черномор и поднял голову обратно, наконец, принимая судьбу и заглядывая в глаза своей погибели, ежели Змий нес ее за собой, за своей спиной.
- А ты? Действительно ли считаешь себя отступником или всегда знал о том, что предрекли тебе Боги? - в обмен на собственный рассказ поинтересовался Черномор, пока что не рискуя выпытывать у Змия информацию о других черноустах, живущих вблизи болот. Может старый друг по доброте душевной захочет случайно рассказать о том, какие дела творятся за границами сумеречных?

Подпись автора

хронология игры | мастерская

Поздравления Змия Черномор все же принял с сухой ухмылкой сожаления, будто бы приятнее было разделить этот момент все же с Цикутой, а не с черноустом. Однако перед волхвом все же был его старый друг, и не важно: проклят он или нет, но все равно оставался кем-то, пускай это уже и было давно в прошлом. Черномору также показалось, что в глазах Змия тоже мелькнуло сожаление, но о чем этот волк мог сожалеть? О том, что Черномуш не разделял его выбор? Или же потому, что не остался в стае и не смог самолично узреть, как товарищ растет по витиеватой карьерной лестнице? Может тогда вообще вся стайная жизнь сложилась в ином ключе. Кто знает. Только лишь Боги.
- Да уж, вот так встреча двух сильных фигур, - сварливо процедил ведун на слова о положении Змия в клане. Черномор, честно сказать, сам мало знал информации о этой черноустовской группировке и мог судить о чем-то лишь со слов доносчиков, поэтому услышанная информация показалась ему весьма полезной, а потому Черномор внезапно подумал, что мог бы попробовать и воспользоваться этим выпавшим на его лапы шансом. Поэтому после этой идеи он переменил выражение морды со сварливой угрюмости на что-то более радушное. Теперь, если слегка прищуриться, можно было едва приметить подтянувшийся в ухмылке краешек рта. Замыслил что-то, не иначе.
Соблазнительные слова Змия словно мед коснулись ушей черных, и ведун навострился. С чего бы это черноусту интересоваться мечтами какого-то там алого волхва? Но возможно получится что-то из этого и узнать. Может быть что-то происходит прямо сейчас? Например, какой-то коварный план?

- Даже если бы и собирался, то не смог, - не найдясь с более остроумным ответом, сказал Черномор, а ради экспрессии стукнул передней лапой по берегу кровь-реки, - строго у нас с этим, впрочем, как и всегда. Наш Верховный силен, мудр и молод, и Вече ни за что не променяет эти три качества на два моих. Все-таки по одному параметру я весьма и весьма уступаю, - с сожалением выдохнул волк, осознавая свое хмурое положение дел. Впрочем, Черномор также умолчал и о новом Верховном, не сообщив о том, кто это конкретно - ни к чему этого знать Змию, даже если он сейчас и пытался говорить под маской Цикуты. Утечет же все, как воды кровь-реки, не в те уста.
- А ты как до вышестоящих добрался в Клане? - тайна на тайну, ведь таковы правила игры? Насколько Черномору было известно, в клане, кажется, была довольно-таки строгая иерархия, а потому проходимец вряд ли имел возможность вознестись высоко по лестнице. Впрочем, возможно что-то и переменилось с тех времен, все же Черномуш в последнее время весьма углубился в свои идеи и в служение сумеречникам.

Подпись автора

хронология игры | мастерская

Да уж, всяко лучше быть наверху, окруженными вниманием и почестями, нежели болтаться где-то в низине, например, в стариковском составе сумеречников. И кому тогда нужен будет этот опыт? Только лишь настоящим друзьям? От таких умозаключений даже хотелось закатить глаза, а после расхохотаться во всю глотку. Вот так старость на радость.

- Все начинают с низов - этого нельзя забывать тем, кто вознесся к верхам, - с хитрецой ухмыльнулся волхв, чувствуя как по груди разливаются теплом воспоминания из детства, когда тогда еще Мрак поделился своими целями с Ручейком, - может тогда мы бы иначе с тобой беседовали, - подмигнул Черномор, надеясь, что Змий уловит его посыл. Тогда, раньше, они неплохо так планировали свои судьбы и думали, как занять вкусные должности в стае. Может и сейчас, имея при себе лишь цель, они смогли бы что-то придумать.
"Как ты сказал, всё же зависит от того, с чем сравнивать?" - Повторил слова бывшего товарища алый волхв.

- А лихо их знает, полетели или нет, но видать, не мне решать это, - пробухтел Черномор, побито отводя в сторону янтарные глаза, чувствуя обиду не то на сумеречников, не то на себя самого, что в тот момент Верховным предпочли выбрать не его. Впрочем, из синей учины всегда куда более выдающиеся вожаки, нежели из алой. Видать, так порядком заведено, а нарушить его вряд ли по силам одному только Черномору, - сам понимаешь, у нас большинством голосов в стае решается все - тут судьбу не переиграть и не переспорить. Грех мне жаловаться на своем-то месте, - тем более черноусту. Алому никогда особо не везло в расположении сумеречников, да и скорее всего они уже списали Черномора и ждали того момента, когда он в логово к старикам переберется, предоставив место для нового алого. Красноречием волк никогда не отличался от серого валуна, поэтому ясным (как светлое небо) было то, что не набрать ведуну за себя голосов ни при каких обстоятельствах.

- Переворот? - удивленно переспросил Черномор, навострив свои уши на сказанную Змием новость, - Вот те на, я-то считал, что там все за одно, а оно вон как, - про дочь алый решил не спрашивать, так как обычно родные всегда должны держаться родных - это в распорядке жизни так положено, но вот перестановка в клане весьма и весьма заинтересовала Черномора, - и сколько тебе времени понадобилось, чтобы все это организовать? Не думаю, что здесь имеет место быть разница в циферках, - задумчиво хмыкнул ведун, размышляя в своей голове о сказанных бывшим Цикутой словах. Вряд ли только лишь это влияло, скорее еще и сила с количеством...

Отредактировано Черномор (03.09.2025 22:08:43)

Подпись автора

хронология игры | мастерская

301 год от с.ч.
18-е число месяца Благословения.
Побережья Кровь-реки возле границ Колючих зарослей, Грибной поляны и Призрачного леса

- Хорошей дороги, - тихо, почти вполголоса, бросил Стригой вдогонку удаляющемуся Кервелю.
Слова повисли в промозглом воздухе слабым и невнятным утешением после внезапной ссоры. Уж где-где, а на нейтральных землях брату было куда безопаснее, чем здесь, в этом проклятом болотном краю. Но тягучий, неприятный осадок от спора не дал им расстаться по-хорошему, и этот короткий возглас был всем, на что Стригой смог себя пересилить - слабой попыткой извинения до следующей встречи. Он надеялся, что брат это поймёт.
День не задался с самого утра. Правду говорили старики: встанешь не с той лапы - весь день потом ходишь словно по тонкому льду над ямой. Сначала - прерывистый, тревожный сон. Потом - сорванная охота из-за каких-то очередных разборок младших, в которые он не хотел ввязываться даже в качестве зрителя. Дичь, само собой, разбежалась от криков и гвалта, и когда он решил пойти за ней к самым границам, Кервель нашёл его и позвал на поиски каких-то редких в это время года сухих трав. И, надо было такому случится, Стригой отступился, провалившись по грудь в ледяную воду, спрятанную под безобидным слоем снега.
Холодный ужас болезни, что привела его на эти болота, сжал легкие в тот же миг. Он выпрыгнул из топи с такой дикой, слепой прытью, с какой не бросился бы даже от медведя. И поэтому, когда он всё же пришёл в себя, предпочёл больше не выкладываться в поисках, а просто быть рядом. И как защитник, и просто как собеседник.
Их ссора... началась с ерунды. С какой-то мелочи, на которую в другой день он бы и внимания не обратил. Но сегодня его терпению было дано слишком много испытаний, и он неприятно сорвался. Выпустил накопившееся за день черное раздражение на единственного волка, который этого не заслуживал. И как назло - прямо перед расставанием: Кервель отправлялся на нейтральные земли, и они как раз подошли к берегу алой реки.
Теперь он сидел на промёрзшей земле, глядя, как спина брата исчезает за поворотом. Тяжёлый, свинцовый вздох вырвался из его груди. Идти с ним дальше, вдоль берега, он не решался - даже отсюда был виден краешек леса Сумеречной стаи. Одна мысль о том, что его могут увидеть, узнать... Она разрывала душу от желания прикоснуться к прошлой жизни и страшила последствиями подобной попытки. Он был не готов ни врать, ни, тем более, говорить правду.
Наверное, ему стоило сразу развернуться и пойти на болота. Лечь в своём убежище, да не сходить с места до самого утра, позволяя небесам унести этот день вместо со всеми неприятностями. Но ощущая под лапами твердую землю, он так не хотел сейчас отправляться в долгий путь по колючим зарослям! С его сегодняшним везением - точно оставит там половину шкуры.
Но не оставаться же и здесь, с другой стороны? Стригой огляделся, замечая множество поломанной сухой соломы - первые морозы не пощадили речную поросль, местами торчащую в разные стороны, а местами уже упавшую оземь и укрытую тончайшим слоем снежного наста. Волк неспешно поднялся и машинально разбил его, обнажая из под снега облетевшие сухоцветы.
Мысль пришла внезапно. Возможно, если он скрасит этот день кому-то другому, то и к нему судьба станет чуточку благостнее?
Окончательно решив поискать для Пифии пару веточек поцелее, чтобы украсила жилище, волк принялся бродить по зарослям с отрешенной миной сосланного на принудительные работы, подбирая веточку там, веточку тут.

Голос позади стал полнейшей неожиданностью. Стригой резко дёрнулся в сторону, шерсть на загривке встала дыбом, а из горла вырвался низкий, предупреждающий рык. Когти впились в мерзлую землю, тело напряглось, готовое к атаке или бегству - к чему угодно, лишь бы отстоять свою новообретённую жизнь.
Но в следующий миг... запах. Голос. Облик. Мозг, опережая сознание, сложил все кусочки воедино, и по телу ударила волна леденящего жара. Серохвост.
Встопорщившаяся шерсть мигом опала, будто её прижало невидимой лапой. Оскал рассыпался, сменившись гримасой, в которой смешались испуг, растерянность и щемящая, физическая боль под рёбрами. Сердце не то что упало - оно рухнуло куда-то в бездну, оставив в груди гулкую пустоту.
Почему здесь именно ты? - вопило изнутри всё его существо. Но разум, заточённый в новой реальности, кричал громче. Разум, который знал, на каком они берегу. Разум, который первым делом видел для названного брата угрозу.
- Что ты здесь делаешь? - его голос сорвался на громкий сдавленный шёпот. Взгляд лихорадочно метнулся по сторонам, выискивая движение в зарослях, вслушиваясь в тишину. Одни? Или кто-нибудь их видит с болот? - Здесь опасно, жить надоело? - фраза вырвалась резко, почти зло, отчаянной попыткой отгородиться, оттолкнуть его, заставить уйти, пока не поздно.
Первый испуг прошёл, сменившись тяжёлым, тошнотворным осознанием. Это не абстрактный "кто-то из стаи". Это Хвост. Тот, с кем он делил всё. Тот, перед кем у него не было тайн. Тот, кому он сейчас должен лгать или... говорить самую тяжёлую и горькую правду.
Он не представлял их встречу такой. В самых худших снах она была трагичной, печальной, может, даже гневной. И когда-нибудь потом, через пару лет. Но точно не сейчас на вражеском берегу, где каждый шелест листьев грозит смертью его другу, и, кто теперь знает, примет ли Хвост его защиту и помощь в самом худшем из случаев, или нападёт на всех без разбору?
Он стоял, не в силах пошевелиться, скованный стыдом, страхом и горьким сожалением, чувствуя, как прежде казавшейся такой твёрдой почва под лапами больше не дарит ему чувства надёжной поддержки, словно трясина добралась до него и здесь. И всё же он хотел сказать что-то ещё - объясниться, оправдаться, закричать, вымолить прощение или хотя бы оттянуть неизбежное. Но слова застряли, сдавливали горло, и каждая мысль распадалась, не имея силы принести им обоим утешения. Как можно было провести за самобичеванием столько месяцев и не подготовить ни единой правды для этой минуты?
Волк чувствовал, как страх за брата и стыд рвут его пополам. Одна половина кричала, чтобы Хвост немедленно убрался прочь, чтобы остановить этот разговор, отложить под любым благовидным предлогом - тем более опасность со стороны болот была не фантомной. Другая же его часть - отчаянно жаждала шагнуть навстречу, обнять его, удержать рядом, признаться ему, как было тяжело провести эти месяцы! И от того, что обе половины оставались одинаково непримиримы, становилось ещё тяжелее дышать.
Ветер донёс знакомый запах - запах дома, стаи, всего, что он потерял. Стригой стиснул зубы так сильно, что в ушах зазвенело. Он боялся, что этот запах помутит его рассудок. Что сейчас он дрогнет, сорвётся и тем самым подпишет приговор им обоим.
- Ты не должен был меня видеть, - выдохнул он наконец. - Я не хотел приносить тебе столько боли, - осталось невысказанным.

Хвост наблюдал молча. Наверное, в любой другой момент то, как заметался названный брат, вызвало бы улыбку, но не сейчас. В голове всплыло неуместное сравнение, что точно так же паникуют застигнутые врасплох клеймленые во время тайных охот на них...

Зеленоглазый видел и отчасти понимал, что сейчас происходит с его другом. Сходит на нет рык, опускается вставшая дыбом шерсть, к тому же запахи и мимика выдают светлошкурого с головой. Хочется шагнуть вперёд, прижаться лбом к чужой шее, успокоить и сказать, что все будет хорошо, однако Серый неподвижен. И отличие от стоящего напротив собрата, морда и поза кобеля не выражают ничего, лишь только хвост приподнялся, встав почти что перпендикулярно земле, да и глаза говорили многое...

— Не так важно, что здесь делаю я, куда более интересный вопрос, что забыл здесь ты, — процедил чародей в ответ, воззрившись в чужие очи и долго не отводя взгляд. Стоит отметить, что самом деле Серохвост удивился тому, что Ивень чуть ли не сразу забеспокоился за жизнь синего чародея. Вот только, он был по-настоящему искренен или это уловка? В старом товарище Хвост бы ни на секунду не сомневался, однако за его внешностью теперь может скрываться подлая и расчетливая тварь.

— Я несколько раз бывал на болотах, имею представление, что тут и как, — Серый не стал уточнять, что тогда он был не один, а стража границ во время их вылазок на всякий случай находилась неподалеку. Сейчас же подобной роскоши волк был лишен.

— Знаешь, Ив, — ведун принюхался в очередной раз, все еще не до конца веря, что перед ним стоит названный брат. — Я искал тебя... Долго искал, только на днях смирился и мысленно похоронил, — кобель тяжело вздохнул, а уши зверя на несколько секунд прижались к затылку. Затем Хвост почти тотчас же взял себя в лапы и отогнал прочь неуместные сейчас эмоции.

Да, ведун много чего хотел сказать. Вернее орать и рычать, выплескивая все, что успело накопиться за эти месяцы. Просто потребовать никому ненужных сейчас извинений. А еще рассказать как сбивал лапы в кровь, днями и ночами скитаясь по чужим землям и не находя себе места. Как буквально сходил с ума от бесплодных поисков, как оставаясь один подолгу неподвижно лежал, раздавленный горем... Объяснить, что до сих пор считает себя виноватыми, что не был рядом, когда все случилось. И то что ненавидит себя за то что не смог ничего сделать потом. Но Хвост лищь ограничился парой скупых и сухих фраз и все.

Отредактировано Серохвост (08.09.2025 20:56:34)

Подпись автора

Не грешно пожертвовать кем-то ради науки, ведь жизнь и так коротка, а знания вечны.

Ведун прекрасно помнил тот день. Хвоста не было рядом с названым братом, когда целители вынесли свой жестокий вердикт. Мёрьк тогда отправила за травами, она понимала что модет произойти, оттого отослала Серого подальше от друга. Так что зеленоглазый узнал об этом уже несколько часов спустя. Тогда он чуть не набросился на Гефеста, руководившего лечением, и наговорил много оскорбительного, к счастью, его остановили...

Сейчас же зверь слушал, впитывая и пропуская через себя каждое слово. Волк прижал уши, приопустил, а затем и вовсе поджал хвост, до этого момента так властно и уверенно задраный вверх. Поначалу самец даже не заметил, что у него дрожат лапы. Когда же Ивень признался, что пришел сюда умирать, синего ведуна затрясло уже буквально всего. Чародей неуверенно отступил на несколько шагов назад, опуская голову ближе к земле. Сейчас Серохвост был уязвим как никогда и вздумай, кто напасть в этот момент, кудесник не смог бы дать отпор. В итоге волк сел на землю, отвел взгляд, не в состоянии выдержать откровенные, тяжелые и весьма болезненные слрва названого брата.

Серый заслкжил это усоышать. Хищник устыдился своих мыслей, засомневался в своих подозрениях, хотел броситься к старому другу, умолять о прощении. Но... Но несмотря на высказанное явно от души и всего сердца определенно искреннее и честное признание, были еще кое какие неоспоримые факты.

Кобель тихо фыркнул и оскалился в невеселой усмешке:
— Если бы ты пришел ко мне, брат, я бы тебя не отпустил, — взгляд вновь сфокусирован на светлошкуром. — И мы оба знаем это, — Серохвост отрывает пятую точку от земли и лениво отряхивается, его перпстало колотить, словно в припадке.

Вдох-выдох, Хвост собирается с мыслями, успокаиваясь, все больше, вскоре он заговорил негромко, размеренно, не скрывая переполнявших горестных чувств:
— Все это уже теперь не важно и бессмысленно. Но я до сих пор уверен в том, что ты принял на себя то, что было предназначено Богами мне. Я должен был быть с Мёрьк в тот день, я должен был полезть в это проклятое озеро. Я проклинаю себя за то, что не был рядом. Это я не смог тебе помочь, а не Гефест и его зеленые. Я чуть ли не каждый день спрашиваю себя, зачем я вообще живу, раз оказался бессилен спасти тебя? — последние слова ведун произносит уже почти шепотом, делает шаг на встречу, проникновенно смотрит в глаза. А потом медленно и отчетливо произносит Слово.

Без соответствующего ритуала и жертвы оно ничто, у непосвященного не вызовет никаких ассоциаций и чувств, кроме удивления, что за странная абракадабра? Вновь, не выражая никаких эмоций, Серохвост с любопытством, чуть склонив голову на бок смотрит за реакцией старого друга. А потом, как ни в чем не бывало продолжает:
— Я вижу здешний нездоровый климат пошел тебе на пользу. Столько времени прожить на болотах в одиночку. Похвальная живучесть, для того, кто пррришел умирррать, брррат.

Отредактировано Серохвост (12.09.2025 14:36:52)

Подпись автора

Не грешно пожертвовать кем-то ради науки, ведь жизнь и так коротка, а знания вечны.

Хвост с некоторой тоской взглянул на названого брата, ведун невовремя прервал те слова, которые я хотелось бы услышать до конца. Хотя, возможно, все это к лучшему, ведь сам зеленоглазый не простил и не простит никогда.

При упоминании лешего, Серый лишь оскалился в недоброй полуусмешке и начал медленно вышагивать вокруг волка, при этом стараясь подставлеть под возможный удар морду и плечо, а не менее защищенный бок. Довольно-таки долго, чародей просто смотрел на Ивеня, неторопливо пропускал его запах через ноздри и внимательно слушал. Да, друг сказал не так уж и много, но этого было достаточно. И, казалось, что Алый ведун искренне беспокоится за своего друга, но сейчас пожобные мелочи уже не важны.

— Брат, понимаешь, я на самом деле хотел тебе помочь, поэтому рассматривал все доступные варианты. Черноречь в том числе, — кобель вклинился в чужой монолог, фыркнул, вперив взгляд в глаза напротив, и продолжил свое шествие.

— Но, я испугался, что ты отринешь эту возможность и возненавидишь меня. Более того, если бы я так поступил, то перестал бы быть собой, уничтожив все свои принципы и клятвы. Сейчас же, стоя рядом, слушая твои и смотря на тебя, я жалею, что не пошел на это преступление. Старый Ивень никогда не умел врать, недоговаривать, умалчивать... — небольшая пауза. — Поздравляю, теперь ты в этом хорррош. До Верховной тебе еще далеко, конечно, но все же.

Волк ускорился, начиная все быстрее вышагивать вокруг собеседника, с каждым витком увеличивая радиус между собой и светлошкурым зверем.
— Что же касается меня, то все просто и банально. Прошлый месяц Благословения, большинство наших повело волчат на Рассветное плато. Пока многие отсутствовали, черноуст и двое падальщиков решили напасть на наш молодняк дома, тупые ничтожества, — кобель хищно оскалился и нервно дернул хвостом.

— Первый лишь только успел вызвать кадавра, один из его прихлебателей подох так же быстро. Третий выжил, несмотря на то, что ему оторвало лапу. Он так умолял о пощаде, просил привести целителя, болтал и болтал без умолку. О том, что старший хотел его сделать своим сподвижником, о ритуале, тотчас же назвал Слово по первому требованию. Лекаря он так и не дождался, потерял слишком много крови, — зеленоглазый хищно оскалился и глухо заворчал. — И оттого, что нечего смущать чужие умы темными знаниями.

Серохвост, естественно, рассказал лишь полуправду. Нападение, действительно, было. Представители Синей учины специально подстроили все так, чтобы их же молодняк оказался неподалеку от границы. Опасно, конечно, но кто запретит, когда Верховная и собственный волхв отправились на Плато. Все прошло идеально, в засаде учавствовала большая часть негласного кружка по изучению отступников. Серый не успел тогда даже вступить в бой, все закончилось слишком быстро. По итогам свои не пострадали, из врагов выжил только черноуст, причем, он оказался весьма полезен. А что касается Слова, так оное известно Хвосту давно, аж с четырёх лет.

— Ивыш, хватит уже игр, — тяжелый вздох. — Ты раньше ходить-то мог с трудом. А теперь преспокойно обитаешь на болотах. Не отрицай, прежде чем подойти, я немножко прошелся по твоим следам, — очередной блеф, однако от светлошкурого настолько отчетливо несло трясиной, так что его маршрут был и без того очевиден.

— Я искал тебя дома, я был у яробожьих, я неделями, как дурак блуждал на востоке, однако тебя там никогда и не было. Ты пришел сюда! Прошло три с лишним месяца с момента твоего побега, брррат! Тебя бы сожрали или сделали одурманеным пленником самое большее за пять дней. А ты стоишь передо мной, как ни в чем не бывало — черррноуст! — последнее слово чародей буквально выплюнул, сейчас он не говорил, а буквально рычал. И ведуну было откровенно плевать, если сюда сбегутся волки со всей округи.

— Ты так долго страдал, оттого решил, что твоя жизнь ценнее любой другой? И кого ты убил, братец? За что? Ты хоть знаешь его имя? И это проклятое Слово, как оно вообще достигло твоих ушей? Ты всегда был лучшим! Ты всегда был предан и чист! А теперь ты убийца! Скольких сородичей ты уже прикончил просто ради крови? — снова глухой рык, вдох-выдох. Спокойно-спокойно, надо держать себя в лапах, зверь тряхнул головой, развернулся к собеседнику мордой и наконец остановился, дистанция была достаточной для атаки. Следующие слова прозвучали более тихо.—  Будь добр, расскажи все. Хочется понять осталось ли тебе хоть что-то от того, кого я называл братом, знал и любил. И не пытайся солгать, я пойму.

Отредактировано Серохвост (11.09.2025 13:49:45)

Подпись автора

Не грешно пожертвовать кем-то ради науки, ведь жизнь и так коротка, а знания вечны.

Волк мысленно выругался, при этом раздосадованно дернув ухом, надо было лучше выбирать формулировки для этой небольшой истории, ну, ничего не поделать, теперь сказаного не вернешь.
— Глупо было не воспользоваться случаем. Этот трус и без давления все выложил бы сам.

О Боги, как у бывшего Алого ведуна это получалось? Светлошкурый сказал всего несколько слов, а Серохвост, уже собиравшийся пустить в дело первое боевое заклинание, вновь заколебался. Конечно, Ивень похоронил себя. Еще в те дни, когда фактически беспомощный лежал в своем логове и медленно умирал. Не было никаких шансов на исцелн, ни надежды на чудо, никто не мог ему помочь...

А то, как отреагировал названый брат на обвинения, заставило Хвоста приопустить уши и на пару мгновений отвести взгляд? На самом ли деле  он пока еще не превратился в такое же чудовище, как Черниг и его прихлебатели? Или же брат настолько искусно врет? Либо просто сам искренне верит в свои же слова? И даже если он еще никого не прикончил, если не считать ритуал, где гарантии, что ничего не изменится через какое-то время, когда проклятье войдет в силу? Нет ответов...

— Какое удивительное совпадение, — передразнил Серый старого друга. — На болотах совершенно случайно нашлись те, кому не безразлична судьба калеки, надо же. То есть ты просто шел вдоль реки и на тебя вышли не дозорные отступников или патруль падальщиков, а именно волки не забывшие о слове «честь»? Занятно. И сколько там таких на все топи — двое? А, может, аж трое?

Признание о том, что Ив убил не просто обычного ни в чем не повинного волка, а именно зверя, клеймленного за преступления, заставило зеленоглазого облегченно выдохнуть. Словно гора со спины свалилась. Да, это все могло быть ложью, но плевать, Хвост верил.

— Отчего же... Я тебя понимаю, — уж что-что, а выбор отнимать чужую жизнь или нет возникал перед Серым не раз. Конечно, без высокой ставки ценою в свою жизнь, но все же. Волк тяжело вздохнул и подошел на несколько шагов ближе.

— И я не осуждаю, правда. Я действительно хотел предложить тебе убить как раз-таки преступника и при помощи ритуала стать черноустом. Но это ты сделал и без меня сам. А я... я не смог, — эти слова прозвучали с надрывом, ведун действительно извинялся за то, что не нарушил закон ради брата. — Если бы я решился тогда, тебе бы не пришлось сбегать, бросать стаю... — серошкурый подошел еще ближе.

— Верю ли я тебе? Я не знаю, кому верить, братик. И мне страшно... Многие предали нас, отвернулись даже от своих Богов. И я не могу понять почему, — Синий чародей уже оказался почти вплотную и сел рядом.

— Твоя-то причина ясна, но другие... Чеслав ни с того ни с сего напал на своего учителя Черномора. Историю про отца Мёрьк ты знаешь, были и другие, кто хотел добровольно отдать своих волчат. Или же внезапно пропадает страж либо волк не возвращается с охоты, а затем разведчики сообщали, что видели их в рядах врага. Скажи, мне Ив, — при упоминании имени, голос дрогнул, — как мне верить?
Сверху упала сухая ветка, серошкрый вздрогнул, с опаской осмотрелся и повел носом. Вроде все в порядке, но он потерял осторожность.

— А твои новые друзья, думаешь просто помогли тебе по доброте душевной, о Боги, ты настолько наивен? Ты теперь обязан им своей жизнью, брат, ты понимаешь? Они вернули тебе то, что ты, казалось, потерял навсегда, — Серый смотрит в чужие глаза, силясь понять, есть ли смысл пытаться переубедить старого друга или все давно уже кончено. — Если ты на самом деле все еще тот, кого я знал... Твоя честь, твое благородство буквально заставят тебя отплатить им тем же. Выполнить любую просьбу, оказать какую угодно услугу. Если они скажут тебе убить твоих родных, Мёрьк, меня? Что ты выберешь? — Хвост тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Пусть будет, что будет. Если Ивыш сейчас воспользуется случаем и перегрызет ему глотку, значит, сам заслужил.

— Или если я когда-нибудь схлестнусь в поединке с тем, кто подарил тебе новую жизнь, и от твоего выбора будет зависеть кому из нас отпраиться к Богам, ты все ещё обещаешь не становиться мне врагом? Глупый Ив... — Серохвост прижался к светлошкурому боком, чуть навалившись на него своим весом.— Как же я по тебе скучал... — чародей наконец открыл глаза и посмотрел на сородича. Зеленоглазый сомневался, что его дальнейшие слова смогут хоть что-то изменить. Но промолчать будет все же не правильно.

— Послушай... Мой план был не только в том, чтобы сделать тебя черноустом. Тебе не обязательно оставаться таким. Есть средство... Очищение водой Кровь-Реки. Да, ты потеряешь свои знания и навыки, но ты не трехмесячный волченок, клыки у тебя на месте, ты вспомнишь и научишься всему снова, — волк зачастил заговорил скороговоркой, боясь не успеть рассказать все и преждевременно услышать отказ. При этом Хвост попеременно то смотрел в глаза светлошкурого, то отводил взгляд в сторону. — Я найду Никто, узнаю все подробности, мы минимизируем риски. Конечно, есть опасность, но ты совсем недавно преступил эту черту, ты справишься, я верю... Ты сможешь вернуться в стаю. Ты спас Мёрьк, она тебе обязана. Никто ничего не узнает... Умоляю, пойдем со мной, брат...

Подпись автора

Не грешно пожертвовать кем-то ради науки, ведь жизнь и так коротка, а знания вечны.

Стригой стоял спокойно, позволяя себе немного выдохнуть. Напряжение последних слов и признаний ещё держало его, но теперь в груди было чуть легче. Серый не бросился, не отвернулся. Этого уже хватало, чтобы отпустить хотя бы часть того, что давило всё это время. Да, когда позволит время, он еще задаст ему множество вопросов об увлечении черноречью. Но сейчас - они вновь были рядом, и он погрузился в тепло этого момента без остатка.
- Не извиняйся. Не думаю, что принял бы от тебя такой вариант... лечения, - сказал он в ответ. - Не тогда. Я бы переживал за тебя больше, чем за себя и не дал бы переступить эту черту, поставить под угрозу твою жизнь. Наверное, мне нужно было дойти до самого края, чтобы решиться. Может, поэтому мне и повезло встретить тех, кто не стал ломать меня до конца...
Он замялся, вспомнил дни на болотах и тех, кто помог ему. Кервель, Пифия, Бес - если бы не первые двое, неизвестно, смог бы Стригой довериться черношкурому и отдать свою судьбу в его лапы. И прошло столько времени, а Бес только давал, ничего не прося взамен. Не хотелось верить, что это может измениться по мгновению ока, что все они ошибаются, как и говорит Серый. Но что ещё ему оставалось, как не призывать к осторожности?
- Я насмотрелся всяких ужасов на этих богом забытых землях, видел и слышал столько историй о низостях, до которых могут дойти волки, что даже дышать с ними одним воздухом мне больно. - Он встряхнулся, отгоняя прочь эти невеселые воспоминания, вызывая перед глазами другие морды - спасшие его. - И потому представь, как удивлен я был, когда узнал и тех, кто понимает мою ненависть к этим мерзавцам. Под их защитой я прожил все эти дни. Ты будешь ругать меня за эту глупость, но я честно сказал им тогда, еще больной, на что не готов пойти - пусть хоть режут. И они это приняли. Так что, Серый... если веришь мне сейчас, не бойся. Я клянусь тебе... - Стригой коснулся его лапы своей, как когда-то во времена их беззаботных юношеских обещаний, - каждым своим прожитым днём на этой земле и каждой минутой, что мне отведена впереди, клянусь - если когда-нибудь потребуют от меня напасть на невиновных - я первым пролью кровь того, кто это потребует.
Стригой говорил, а сам поймал себя на том, что изредка всматривается в знакомые черты. Мысли шли не о жизни на болотах - хотя они не исчезали, - а о том, что сейчас перед ним его брат. Живой. Они вновь говорят. И этого хватало, чтобы на губах невольно играла усталая, но искренняя улыбка.
Возможно поэтому слова про план словно ударили его под дых. Стригой открыл было рот, чтобы прервать Серого, но не зная толком, что ответить на этот напор, замер, позволяя словам волка вновь вселять болезненную надежду в душу. Когда же пришло время говорить, он подался вперед, чтобы быть ближе, если Серый поймёт его неправильно.
- Этот твой план.... - Стригой улыбнулся, но улыбка была горькой. - Как хорошо он звучит. Я думал об этом и сам. Но ты знаешь, даже нормальный волк не всегда переживёт глоток того яда под присмотром целителей. А такие, как я... тем более. Если бы было точно известно, что нужно делать - я бы пошёл прямо сейчас без раздумий. Вернуться к прежней жизни - я мечтаю об этом каждый день. И я верю, что если кто и сможет найти способ пройти через риски - то это ты.
Стригой коротко ткнулся головой в плечо волка, безоговорочно верящий и оттого беззащитный. А после едва отстранился и посмотрел ему в глаза.
- Я согласен, Серый. Но сейчас не смогу пойти с тобой. - Он поднял лапу, словно хотел остановить брата, прежде чем тот начнёт спорить. - Если кто увидит нас вместе - начнутся вопросы. Не Верховная, так Алый Волхв убьёт нас обоих прежде чем попробуем объясниться. Не он - найдутся другие. Один же ты можешь сделать больше. А я - останусь здесь и буду ждать. Как ни странно, но эти болота сейчас - самое безопасное для меня место.
Он фыркнул этой невероятной шутке судьбы, но вновь стал серьезным, понимая, что еще не всё сказал.
- И я не прощу себя, если ты пострадаешь, слышишь? Прошу, если ты правда будешь искать эти знания - будь осторожен. Ничто из них не стоит твоей жизни и твоего будущего.
Он склонил голову и едва улыбнулся в попытке разрядить обстановку. У него была еще одна деликатная тема для разговора, которую пора было поднять.
- И, вот еще что... - на его морде проявилось смущение, - как ты понимаешь, на болотах меня теперь зовут иначе, чем дома... и тебе нужно знать, что я теперь - Стригой.
Он отвёл взгляд куда-то к лапам.
- Тебе не обязательно звать меня так, - поспешил он добавить, - но если захочешь найти меня здесь, так будет проще.
Он неуверенно посмотрел на Серого, ожидая реакции на своё новое имя, но внутри цвела тихая благодарность: за то, что даже в такой ситуации они смогли найти понимание.