>>>? (пока не решено откуда придём с Астом)
25-е месяца Благословения, остаток дня
Сбросив с промокшей шерсти ледяные иглы, Изморозь с облегчением вдохнула сухой, тёплый воздух просторной пещеры, в которой царило иное ощущение. Вечерний холод успел превратить каждую каплю влаги в неприятные сосульки, но здесь можно было скинуть с себя промозглое чувство. Да ещё и прогулочка с Астерием выдалась напряжённой: вместо кореньев и ягод, пришлось остановиться и ждать, пока Хозяин поможет отправленной группе волков на разведку с нежитью расправиться. Так что можно сказать, в поисках не преуспели и почти ничего не нашли полезного... По возвращению некоторое время волчица помогала сородичам собирать хворост, сухой мох и опавшие листья, которые ветрами занесло сюда давным-давно. Кто-то, владея магией, зажигал огоньки по углам, и вскоре вся пещера наполнилась уютом и теплом.
Однако, несмотря на общие усилия, в воздухе висело невысказанное напряжение. Пришло время вспомнить, что все собравшиеся не единая стая, не семья, объединенная общими узами. Изморозь ясно ощущала неприязнь некоторых к своему появлению, как и к присутствию других чужаков. Ожидаемо, волки начали расходиться, собираясь в привычные группы, тихо переговариваясь, смеясь и игнорируя тех, кто оказался вне их круга.
Какое-то время Изморозь наблюдала за этим разделением с привычной отстраненностью. Её светлая шерсть, казалась ещё более бледной на фоне тёплых отблесков костров. Волчица не искала одобрения, не стремилась влиться в сплочённые круги – в конце концов, не привыкать к одиночеству. Карий взгляд скользил по мордам сородичей, улавливая мимолетные взгляды, полные недоверия и настороженности: некоторые отводили глаза, другие же, более смелые, позволяли себе задержать ответно взгляд на ней, словно пытаясь разгадать тайну или разглядеть дерзкую угрозу. Остро ощущалась простая истина — целительница не была одной из них, не принадлежала к конкретной стае, к местным волчьим связям и родам, чьи истории переплетались годами или веками. Её прошлое было окутано туманом, а настоящее — дорогой, вымощенной одиночеством и поиском. И хотя тепло костров ласкало шерсть и кожу, оно не могло растопить лёд, который окружал сердца.
Рассеянный взгляд продолжал скользить по силуэтам волков, собравшихся вокруг костров. Изма пыталась найти знакомые морды, тех, с кем можно было бы разделить это вынужденное уединение, почувствовать тепло дружеского присутствия, пусть даже молчаливое. Но никого не обнаружилось. Даже яркого рыжего огонька - Акке, или Пересмешника, чьи шутки всегда могли развеять любую тоску. Похоже они оба где-то были далеко, растворившись в толпе.
Лёгкий вздох вырвался из груди Изморози. Не найдя утешения в привычной компании, волчица направилась к дальним кострам. Там, где пламя горело менее ярко, а тени казались глубже, собирались те, кто, как и она, не нашел себе места среди более общительных сородичей. У этих огней сидели молчаливые, уставшие, задумчивые волки. Они не возражали против чужого присутствия, но и не стремились к общению. Их сгорбившиеся позы выдавали усталость от долгого пути, пережитого сражения или тяжёлых дум, а взгляды были устремлены в огонь, словно ища в нём ответы на невысказанные вопросы.
Изморозь осторожно присела на прохладный камень, стараясь не нарушить ничьего личного пространства. Теперь она тоже не искала разговоров, лишь покоя и возможности побыть наедине со своими мыслями, не будучи при этом полностью одинокой. Тепло костра приятно согревало бока, а лёгкий дым щекотал ноздри. Изморозь закрыла глаза, позволяя себе раствориться в атмосфере тишины и взаимного понимания, где слова были не нужны, а присутствие другого было достаточным.
Погружённая в свои мысли, целительница не обращал внимания, как незаметно текло время. В памяти всплыли слова Астерия: то ли движимый живым, неподдельным интересом к целительскому ремеслу, то ли из практичных соображений, обещал в будущем помочь в поиске подходящих ёмкостей для сбора трав и найти время для полезной прогулки в один из ясных дней. Он, как неутомимый искатель приключений и знаток местности, всегда находил время для таких вот мелочей, которые для неё, Изморози, были жизненно важны. Корзинка или сума для трав… Да, это было актуально. Её скромные запасы, собранные Астерием ещё в более тёплые дни, были утеряны, а новые, свежие растения, которые могли бы помочь в лечении, становились всё более редкими, если не сказать почти не доступными. То, что они успели собрать сегодня – не было пригодно для использования. Для начала надо было всё разложить, перебрать и просушить…
Глубоко вздохнув, Изморозь позволила себе на мгновение отвлечься от окружающей действительности. Конец ноября. Это время года всегда было для всех волков испытанием. Холод пробирал до костей, а земля, скованная морозом, неохотно отдавала свои дары. Но именно сейчас, когда организм ослаблен холодом и недостатком полезных веществ, потребность в целебных травах была особенно велика. Изма думала о коре дуба, которая могла бы помочь при желудочных недомоганиях, о сушенице, незаменимой при застарелых ранах и ожогах, о тысячелистнике, который так хорошо останавливал кровь, о календуле, ромашке и шиповнике, что могли усмирить простудные воспаления и восполнить необходимые организму вещества. Но где их теперь искать? Леса уже сбросили свою листву, и найти нужные корешки или травы среди снега было непросто… Так что острый взгляд Астерия и познание местности могли оказаться бесценными. Он мог заметить то, что ускользнуло бы от её внимания, мог добраться туда, куда ей было бы трудно пройти. Но когда именно он найдёт ещё время? И какой день будет "ясным"? В это время года ясные дни были редкостью, и каждый такой день нужно было использовать с максимальной пользой.
Изма вспомнила, когда была волчонком, мать всегда говорила:
— Даже в самой тёмной ночи есть звёзды, которые ярко светят другим. Нужно только уметь их видеть.
Эти слова казались теперь такими далёкими, почти забытыми... Сейчас, в этой пещере, среди незнакомых морд и невысказанного напряжения, она искала свои звёзды. Возможно, одной из таких звёзд был Астерий и данное обещание. Его слова, сказанные с такой уверенностью, давали слабую надежду, тонкую нить, за которую можно было ухватиться. Возможно, другой звездой было собственное упорство и неугасающее желание помочь тем, кто нуждался в целительских умениях и знаниях. Она была травницей, алхимиком и целительницей - та, кто мог облегчить боль и вернуть силы, та, кто не боялся экспериментировать с наборами трав и создавать что-то новое. И даже здесь, в этом мрачном месте, её дар мог пригодиться...
Вскоре раздумья снова плавно перетекли в интересное русло. Какие травы ей нужны в первую очередь? Её мысли текли, как ручей под тонким слоем льда, медленно, но неуклонно. Изма представила, как будет выкапывать корни, промерзшие и крепко вцепившиеся в землю — работа не из легких, особенно с её лапами, привыкшими скорее к нежным прикосновениям при сборе трав, чем к грубой силе, но она справится. Она всегда справлялась. Вспомнились назидательные слова наставницы:
— Природа отдаёт свои дары только тем, кто готов потрудиться.
В момент, когда Изма вернулась в реальность, карий взгляд, скользнувший по периметру пещеры, совершенно случайно выцепил волчицу, сидящую у самого края костра: худую, с серой шерстью и запавшими глазами. Её беспокоила раненая лапа, которая никак не была обработана, и по всему было видно, что она испытывает сильную боль. Изморозь на мгновение заколебалась. Она не хотела навязываться, не хотела нарушать хрупкое равновесие этого молчаливого уединения. Но вновь долг и клятва целителя взяли вверх: не могла просто сидеть и смотреть, как кто-то страдает. Изма почувствовала укол злости на саму себя: если бы не спешила убегать из логова, если бы не была так поглощена своими собственными проблемами, то хотя бы сейчас с собой были небольшие припасы трав, и смогла бы оказать помощь в полном объёме. Теперь же оставалось уповать на свою магию, которая, к счастью, совсем немного, но восстановилась благодаря общению и короткому отдыху с рыжим другом.
Собравшись с духом, Изморозь медленно поднялась и направилась к волчице, стараясь двигаться тихо и осторожно, чтобы никого не потревожить и не напугать. Подойдя ближе, целительница присела рядом, карие глаза внимательно изучали незнакомку. В воздухе витал запах боли и страха.
— Тебе нужна помощь? — прозвучал тихий, но с отчетливой ноткой заботы, шепот.
Волчица вздрогнула и напряглась всем телом, поднимая испуганный взгляд на Изморозь. В глубине глаз читалось недоверие, смешанное с настороженностью, как у загнанного зверя.
— Кто ты? — прохрипела она слабым, надтреснутым голосом.
— Я —Изморозь, — ответила целительница, голос прозвучал мягко, словно пыталась успокоить испуганного детёныша. — Пит… Бывшая целительница. Я вижу, что тебе больно. Может быть, я смогу чем-то помочь?
Волчица молчала, цепкий взгляд скользил по Изморози, словно пытаясь разглядеть истинные намерения. Казалось, она взвешивала каждое слово, обдумывая, стоит ли открываться незнакомке. Наконец, после долгой паузы, серая волчица медленно кивнула, слегка расслабляясь всем телом.
— Моя лапа... — прошептала она, содрогаясь от боли. — Я попала неудачно в незаметную расщелину между острыми камнями на подъёме… Думала, что само заживёт, но к вечеру стало только хуже.
Изморозь внимательно осмотрела раненую лапу. Вокруг повреждённой поверхности был заметный отёк, и было очевидно, что владелица испытывает сильную боль, так как не опиралась на лапу, а слегка поджимала. Запах гноя, едкий и неприятный, усиливался с каждым мгновением.
— Позволь мне посмотреть поближе, — предложила Изморозь, голос звучал уверенно, несмотря на увиденное, и протянула лапу. — У меня нет готовых трав, но осталось немного сил для магии. Я постараюсь облегчить твою боль.
Волчица снова согласно кивнула, и, преодолевая страх и боль, осторожно протянула навстречу поврежденную лапу. Изморозь аккуратно взяла протянутую конечность в свои лапы — сейчас более сильные, но нежные, — и внимательно осмотрела рану вблизи, под бликами костра. Она увидела глубокую, воспаленную рану, края которой были неаккуратно разодранными, красными и опухшими, откуда сочилась кровь в перемешку с жёлтым гноем. Запах был сильным и неприятным, но Изморозь не отшатнулась — это зрелище было привычным.
— Рана серьезная, если не обработать, то можно лишиться конечности. Я думаю, что смогу помочь, — произнесла Изма, полностью сосредоточенная на ране. — Я приложу все свои силы, чтобы очистить и ускорить заживление.
Среди хаоса и пылающих эмоций, что вихрем проносились по всей пещере, Изморозь оставалась островком спокойствия. Её внимание было полностью поглощено раненой волчицей, чья боль отражалась в каждом движении. Слова, что доносились обрывками — бравады, лозунги, обещания — казались лишь фоновым шумом, не имеющим значения для цели Изморози. "Рагна – Перворечная", "Астерий — Десница", "Хазгул — Кровоправ", "Коршуны — Ястребы" — эти имена и титулы, словно эхо далёкой битвы, не трогали целительницу. "Раздача крови, равноправие, никакого насилия…" — Изма криво усмехнулась и лишь кивнула про себя, принимая к сведению, но не вслушиваясь в остальное "литьё воды". Её мир был здесь, рядом с подопечной, в этой хрупкой жизни, которую она стремилась спасти.
Изморозь вежливо попросила рядом сидящего волка собрать немного снега, растопить и прокипятить. Тёплая вода, смешанная с целебными свойствами мха, стала первым шагом к исцелению. Осторожно, с нежностью, которую могла подарить лишь умелая целительница, Изморозь промыла рану, удаляя грязь и остатки гноя.
— Сейчас может немного жечь, но это необходимо, чтобы убрать загрязнение и облегчить мне и моей магии твоё исцеление, — предупредила она, когда увидела, как волчица сморщилась от неприятных ощущений.
Затем Изморозь приступила к магии. Медленно, шаг за шагом, она "сшивала" края раны, умело направляя потоки целительной энергии. В этот самый момент толпа вокруг взвыла, заулюлюкала, празднуя что-то, что было чуждо. Магия целительницы была тихой, сострадание — искренним, и в этот момент, среди этой бурной, почти истеричной радости, Изморозь была, пожалуй, единственной, кто по-настоящему заботился о чужой жизни. По крайней мере, ей так казалось.
Но, несмотря на внутреннее отстранение, Изма не могла сказать, что происходящее совсем не вызывало интерес. Такого союза под одним сводом пещеры — Черноусты, Коршуны, Питомцы и Скот — Чернолесье ещё не видывало. Оставалось только догадываться, чем всё закончится, особенно если болота вернутся к своим прежним хозяевам…
Когда последний стежок магии был завершен, Изморозь осторожно отняла свои лапы от раны. Теперь лапа серой волчицы выглядела чистой, рубец аккуратно затянут молодой, розовой кожицей. Волчица перестала дрожать, дыхание стало ровнее. Изморозь наложила остатки мха на рубец и аккуратно закрепила кожаным ремешком — щедро пожертвованным одним из волков.
— Пусть немного побудет такая защита, чтобы кожа окрепла, — прошептала Изморозь. В глазах подопечной, ещё недавно полным страха и недоверия, теперь мелькнула слабая искорка благодарности.
— Спасибо, — прошептала волчица, когда Изморозь закончила. — Я думала, что не переживу эту ночь и умру прямо здесь.
Изморозь мягко улыбнулась: — Никто не должен умирать в одиночестве, если есть возможность помочь. Отдыхай. Завтра осмотрю тебя. Не стесняйся обращаться, если вдруг что-то заболит…
Отходя, волчица снова скользнула взглядом по собравшимся. Напряжённые морды Черноустов, настороженно переминающиеся с лапы на лапу Коршуны, и даже Питомцы, чьи глаза всё ещё хранили отблески неверия в произошедшее — всё это казалось естественным фоном для Изморози. Но среди этого оживлённого, тревожного роя, в тихом уголке, где только что закончилась её тихая, но столь важная работа, волчица чувствовала себя на своём месте. Целительный дар был не в громких словах, не в ярких, ослепляющих заклинаниях, а в тихом, исцеляющем прикосновении, в той невидимой нити, что связывала жизнь с жизнью. Лёгкое, едва уловимое удовлетворение разлилось по телу, словно тёплый ручеёк. Изма вернулась к своему костру, к молчаливым товарищам по несчастью, которые, казалось, даже не заметили её отсутствия. Они по-прежнему были погружены в собственные мысли, в собственные душевные раны.
Через какое-то время к Изморози подошла пара волков из Ястребов. Их движения были чёткими, а голоса — приказными, когда они передали весть от Астерия. Волчицу ждала другая часть пещеры, где уже была наскоро приготовлена импровизированная лежанка. Изморозь была рада такой своевременной подоспевшей заботе от Хозяина. Именно сейчас она почувствовала, как невыносимая усталость накатывает волной, вымывая последние остатки сил. Не раздумывая, волчица юркнула на своё новое место. Мягкая подстилка из листьев, веточек, сухой травы и мха приятно уколола шерсть. Изморозь свернулась клубочком, поджав под себя лапы, и почти сразу же, под мерное дыхание пещеры, провалилась в глубокий, заслуженный сон. Пусть мир вокруг бурлит и тревожится, её задача на сегодня выполнена. Завтра будет новый день, и, возможно, новые раны, которые потребуют тихого, исцеляющего прикосновения.
26-е месяца Благословения
Утро пришло незаметно для Изморози, окутанной глубоким, безмятежным сном. Никто не нарушал её покоя, не торопил пробудить. Лишь сквозь плотную завесу дремоты пробился знакомый голос, полный тревоги, сообщающий о приближении упырей. Осознание пришло не сразу, словно пробиваясь сквозь густой кисель. С трудом разомкнув веки, Изморозь резко подняла голову, стряхивая прилипшие листья и мох. Опасность ещё не успела полностью осознаться, когда волчица потянулась всем телом и широко зевнула. Её шерсть была местами неаккуратно примятой, взъерошенной, пыльной от дороги и не совсем чистой лежанки, а в глазах ещё плескалась сонливость. Но когда отвратительные, хриплые крики упырей эхом разнеслись по всей пещере, наполняя воздух запахом гнили и страха, Изморозь мгновенно выскочила из своего укрытия.
В одно мгновение вся вялость исчезла, сменившись острым, первобытным инстинктом. Её тело напряглось, мышцы готовы были к броску. Золотисто-рыжие уши встали торчком, улавливая каждый шорох, каждый стон приближающейся нежити. Нос задёргался, втягивая в себя едкий запах врага.
Не раздумывая ни секунды, не ища другого убежища или пути к бегству, Изморозь направилась прямиком к своему Хозяину. Лапы цокали когтями по каменистой поверхности, а взгляд был прикован к белому пятну, к тому, кто был её защитой и смыслом. В сердце Измы не было страха, лишь глухая решимость и верность, которая оказалась сильнее любого инстинкта самосохранения. Она знала, что её место рядом с Астерием...
1 круг
И, как оказалось, не зря Изморозь торопилась. Белая шерсть, на плече Астерия, уже окрасилась в багровый, а сам волк казался исхудавшим, словно не вкушал пищи долгие дни. Изморозь, чьё сердце билось в унисон с тревогой, подозревала, что причина тому — недавний призыв и зловещее влияние Кадавра. Не обращая внимания на суматоху вокруг, целительница быстро сплела простое заклинание — "Малое восстановление". Увидев, что оно лишь остановило кровотечение, но не принесло полного исцеления, волчица почувствовала приступ гнева. Собрав всю свою силу, она устремила мощный целебный поток на рану, исцелив до конца и восстановив силы своего Хозяина. Но цена была высока — собственное плечо обожгло нестерпимым огнём. Однако, охваченная страхом, Изморозь не стала обращать внимания на боль. Когда тень крылатой твари пронеслась совсем близко, волчица прижалась к земле, ища спасения за спиной Астерия. Возможно, поспешность целительницы была неоправданной — ведь волчица никогда не участвовала в открытых битвах. Но, казалось, ей удалось взять контроль над собой, хотя бы на время, чувствуя близость белого черноуста...
2 круг
В пещере, где обычно царил гулкий отголосок шагов и приглушенный шёпот ветра, воцарилась непривычная, настораживающая тишина. Но для Изморози, чьи инстинкты были напряжены до предела, это спокойствие было лишь обманчивой завесой. Что-то не давало покоя её чуткому сердцу, заставляя шерсть на загривке вставать дыбом. Она недоверчиво выглянула из-за массивного плеча Хозяина, карие глаза внимательно сканировали полумрак. Затем, медленно и осторожно, она потянула носом воздух, пытаясь уловить знакомые и незнакомые запахи. Смесь крови, терпкого запаха волчьей шерсти и ледяного дыхания нежити мешала, сбивая с толку обоняние. Не сразу целительница смогла определить источник этой мерзости, этого чужеродного присутствия, которое нарушило хрупкий порядок нового логова. Но вскоре, едва уловимый след, тонкая дорожка аромата, коснулась чуткого обоняния, словно невидимая нить, тянущая вперёд. Изморозь, ведомая этим зовом, двинулась по следу, лапы ступали бесшумно по каменному полу, осторожно приближаясь к отверстию, откуда, как она теперь понимала, прилетали упыри. Оттуда веяло сыростью и затхлостью, запахом сырой земли и чего-то гниющего. Очень узкий лаз, почти незаметный, был прикрыт грудой камней, словно намеренно скрытый от посторонних глаз. Он остался незамеченным для других волков, слишком больших и неосторожных, чтобы обнаружить такую мелочь.
— Хозяин! Взгляните! — голос Изморози, обычно мягкий и мелодичный, теперь звучал с нотками торжества и предвкушения. Она, довольная, как опытная ищейка, обнаружившая след, встала в позу, гордо уткнувшись носом в свою находку. Её хвост, обычно сдержанный, теперь радостно вильнул, выражая волнение. — Эти упыри пришли отсюда. Раз существует один такой неприметный лаз, то есть риск, что таких выходов может оказаться гораздо больше по всей пещере. Может нам стоит получше изучить пещеру, вдруг где-то найдётся и для нас проход, и мы сможем уничтожить их гнездо?
Её взгляд, полный решимости, устремился к Хозяину, ожидая его ответа. В глазах горел огонь охотницы, готовой защищать свой новый дом и свою новую стаю от любой угрозы, даже если эта угроза скрывается в самых тёмных и неприметных уголках мира.
*Информация от ГМ
Изморозь чувствует, что отверстие, из-за которого и прилетели упыри, намного больше, чем кажется на первый взгляд. На нее веет затхлым влажным воздухом. Да, сейчас оно прикрыто камнями, и протиснуться оттуда могли разве что кровопийцы, но возможно стоит потратить больше времени на исследование потом, когда с упырями будет покончено?
