Смех с хитрецой донесся от реки. "Обыграл и переиграл, ха, ладно, не хочешь имени говорить и не надо. Только вот, зачем он пошел к реке?.." Чужака, похожего на призрака теперь еще больше чем при первой встрече, белоснежную дымку над рекой, будто безудержно манили густые красные воды. Он как одержимый брел к реке, взгляд его потупился, стал стеклянным. Почему то захотелось его остановить, не дать прикоснуться лапой к тихой ряби воды. Мара только потянулась сделать это, не до конца понимая зачем, возможно не разумея все риски...

   - Переплывала уже когда-нибудь Кровь-Реку, милая чернышка? - Красные, словно яд в реке, продолговатые глаза смотрели Маре прямо в душу. Ее опять пронзило ледяной молнией, она будто одеревенела. В ушах звучал стойкий гул. Шерсть надыбилась, как наэлектризованная. Глаза стали такими же стеклянными, как и у белого чужака, когда он смотрел в воды священной реки.

   Зима в тот год была особенно холодной, Мара плохо помнила ее, зато помнила серую, наполненную грустью и утратой весну... Как отец ходил словно безумный и повторял Теперь ее нет! Теперь мы чисты... Как же хотелось тогда в это верить... Но вера не мешало чувствовать страшную горечь во рту, щемление сердца в груди. Слезы предательски подступили, Мара закрыла глаза и спешно отвернулась.

  - Нет, чужак, я не хочу нахлебаться ее яда. - Не поворачивая головы молвила волчица. Ей вмиг стало так холодно и неуютно тут. Свой "долг" она выполнила, чужак покинул их земли, пора возвращаться назад. Было не по себе, белый призрак напугал ведунью и навеял тревожные воспоминания, хотелось поскорее оказаться в тепле, подальше от поверхности земли, спрятаться от всех и не выходить наружу ближайшие сутки.

Отредактировано Мара (10.08.2025 13:57:24)

"Он все таки коснулся воды и ничего не произошло, почему я вообще ждала хтонического откровения от этого касания?.." Редкие пушистые снежинки легли на черные ресницы и тут же растаяли, Мара немного сощурилась. Пуховые дети облаков увлажняли мягкую шерстку за ушами, редкий подшерсток на спине, стало немного зябко, захотелось разогреть мышцы.
   
   После успокаивающей речи чужака Мару отпустило чувство тоски и тревоги.
- И всё же что-то в этом не так. Для тебя лично, следующие же слова заставили устыдиться своей слабости, устыдиться отсутствию хладнокровия в нужный момент. "Эх, он все понял по моей реакции... Что ж, досадно." А чужак меж тем неуклонно приближался всматриваться в глаза и опять смущая сокращением дистанции. Каждое его слово искрилось иронией, как и ухмылка на хитрой морде. На снегу оставались красные следы от лапы белого странника, снег будто дымился под алыми пятнами, испаряясь. Захотелось самой потрогать священные воды, неужели река теплая в такое морозное утро? Если теплая, искупаться захочется, а вылезешь - сильно озябнешь, лучше упражнения. Мара отогнала навязчивые мысли о погружение тряхнув головой, почему то после слов чужака, воспринятых сначала с диким, первобытным страхом, действительно захотелось попробовать искупаться... Якобы ничуть не смущаясь приближающегося чужака, волчица начала переносить вес тела то на левые лапы, то на правые, при этом немного подпрыгивая. На самом деле это был способ справиться не только с холодом... Затем Мара отошла на пару шагов от реки и села на свободное от снега пространство. Вытянула задние лапы перед собой, чтобы увеличить площадь соприкосновения с землей и быстрее согреться. Стало значительно лучше, это конечно не бодрая пробежка по лесу, но замечательное упражнение для всякого, кто покидает свое логово в зимнюю пору надолго и не желает бегать кругами сломя голову.

   - Знаешь, это старая история... Мою мать казнили в этой реке, - Мара уронила небрежный взгляд на багряные воды, укоризненный, обвиняющий, полный горечи, но тут же справилась с этим чувством, и посмотрела вскользь на чужака, вдруг он опять посмеется над нет? - Тем самым очистив наш род. Она предала стаю практикуя слово, я плохо помню ее. Но это все равно... не очень приятно, в смысле то что случилось. - Мара уже стояла на всех четырех и повесив голову продолжила чуть севшим голосом, она не хотела сейчас смотреть кому либо в глаза. - Бывает я вижу во сне, будто вспоминая это событие чужими глазами. Как она долго и мучительно тонула... Это ненарочно происходит, просто будто вижу это событие когда сплю, и сейчас навеяло... - Оправдывалась черная волчица, стыдясь что все еще думает об этой предательнице, что она ей сниться, что она не может отпустить. - Мне повезло, в моей стае детей не судят по родителям, потому я стараюсь не вспоминать эту историю, не спрашивать о ней, чтобы не быть неблагодарной за справедливое отношение. - "Зачем я вообще ему это рассказываю? Вот нюни развесила, давай еще скажи как тебя зовут, где ты живешь, и обязательно не забудь рассказать где зарыла вороньи косточки." - Мара как бы равнодушно вздохнула, еще раз размяла ноги, отряхнулась, и совсем севшим голосом спросила. - Куда дальше? Скучно тут стало. - Волчица нагло зевнула, оголяя белоснежные клыки. Всем своим видом демонстрирую напускное равнодушие, к сказанному ей же самой, к своему недавнему откровению.

Отредактировано Мара (Сегодня 02:28:23)

Я не стал реагировать на то, как волчица разорвала расстояние - я уже успел заметить по прошлым её поведенческим привычкам и движениям, что так или иначе она не допускала сближения, а если умудрялась - смешно убирала. Так что и сейчас я не удивился, лишь чуть скривил уголок пасти в улыбке, ничего не произнеся и давая ей отойти.

Хотел бы - давно уже придавил к земле, и черта с два Яробожья куда-то делась. Но нет, вот она, за границами стаи, всё еще бегает на своих четырех.

Вместо продолжения "преследования" (смешно, йей богу) я сел, с заинтересованным видом слушая дальнейшие слова волчицы, навострив острые ушки. И на морде несколько раз проскользнула тень удивления, однако я не перебивал до самого конца. Мысленно еще что-то комментировал или, опять же мысленно, бурчал, но и только.

"Очистили род. Очистители святоплясовы." Хмыкнул я про себя. Похоже на соседей, знающих как правильнее всего для всех. В чем-то их законы, конечно, были и правы, но во многих виделась жестокость не лучше той, что засела на Болотах. "Вот и живи среди таких." Хотя дело было уже даже не в самой истории черной, а в целом в сложившемся отношении к Южной стае.

А я поднялся, отряхнувшись от якобы насевшего на меня инея, который был пока слабоват для месяца Благословения, зато дал повод разрушить повисшую тишину и неловкость с ней.

- Хочешь еще проводить, сереброглазка? - Улыбнулся я волчице, разворачиваясь и начав двигаться вдоль реки в ранее сказанном направлении.

Но рассказ в покое всё же не оставил. Замерев с занесенной лапой, чуть повернул голову к волчице, остановившись рубиновыми глазами на её морде и глазах (если то было возможно).

- Что бы не сделала твоя мать - ты имеешь право скорбеть по ней как её дочь. Такие... узы... - Я покачал головой, опуская лапу и делая шаг. - Родителя и ребенка - они и не должны быть пустым звуком. И ты не виновата в этом, милая.

Я плавно зашагал дальше, спокойно моргнув глазами, сам оставляя на морде нечто уравновешенное и чуть сочувствующее - но лишь чуть-чуть, не навязывая это самке, даже не предлагая широким жестом.

- Дети не виноваты в грехах своих предков, но они всё равно их дети, уж так сложилось, - Я едва усмехнулся, глядя вперед почти с равнодушным взглядом. Своих-то я вовсе не помнил, но не мог не помнить редкую тоску и чувство несправедливости. Хотя, в Коршунах особо не на что было равняться, чтобы долго сокрушаться.

Подпись автора

           

---

от Сивушки 🤍🩸