Они обязательно поговорят на ясную голову, возможно с утра или в течение дня, потому что веселье стаи, их проблемы и переживания остались далеко позади. Морошку, конечно, немного тревожило их зависимое положение, но раз они могли позволить себе уйти с праздника вдвоем, оставить детей под присмотром яробожьих волков и чувствовать себя в безопасности хотя бы от внешних врагов, значит не все так страшно, как кажется на первый взгляд.

Но Морошка не успела завершить мысль. Она перекатилась со спины на землю, ощутив легкое головокружение, когда вид сухой травы, укрытой изморозью, сменился на темное небо. Свет луны и звезд сквозь черные пушистые облака заменили глаза Сивиря, нависшего сверху. Они сверкали призрачной синевой, пугающей и завораживающей до замирания сердца. Морошка потянулась к Сивирю почти инстинктивно, оплела лапами плечи и шею, прижалась щекой к щеке, когда он приблизился. Вместо слов с губ сорвалось облачко пара, растаяв в настолько холодном воздухе, что случайные или нет прикосновения супруга обжигали Морошку до сладкой дрожи.

- Мы же... Мы... - невнятно промолвила она, удивляясь лишь тому, как в пьянящем дурмане сохранила остатки благоразумия и осторожности. - Нас могут увидеть... Тут стражи и...

Кажется, Морошка успела позабыть какого это думать о чужом присутствии. На склонах Острых Скал редко встретишь случайного путника, особенно если скрыться в темной расселине или забраться высоко-высоко, чтобы полюбоваться закатом. То было беззаботное время двух путников на краю света, и до сей поры никто не мог этому помешать. Шерсть Сивиря еще хранила свежесть усыпанных снегом горных вершин и козьего молока.

Еще раньше, в Черных Топях, задумываться об окружении не приходилось вовсе, и дело было не в таинственности и отдаленности выбранных мест, а скорее в том, что ни одному живому обитателю болот не захотелось бы застать Викула, увлеченного игрой с питомицей. Разве что марам, волчица хихикнула про себя.

На Яробожьих землях все было иначе. Морошка, конечно, знала несколько укромных мест, но никогда и помыслить не могла, чтобы остаться наедине со своим волком посреди заячьих холмов. И все-таки опасения, тревоги и предрассудки тонули в сладком шепоте, плавились в жаре участившихся вздохов, потому что слова Сивиря в самом деле обволакивали, точно паутина, удушающе крепкая и раззадоривающая к сопротивлению. Морошка затаила дыхание, когда он прильнул к ее груди, провел носом ниже, и ее сомкнутые в объятьях лапы скользнули следом. Она выгнулась навстречу с хриплым стоном сквозь сжатые челюсти.

- Я могу сделать все, что захочу? - уточнила Морошка тем же тихим шепотом, и игривая улыбка обнажила зубы волчицы.  Взять Сивиря в плен? Пожалуй только Сивирю могло прийти в голову нечто подобное. Она еще не представляла, во что может вылиться такая игра, но воображение впредь позволяло нарисовать настолько яркие и притягательные картинки, что испробовать хотелось каждую. - Хорошо. Посмотрим кто кого...

Когда он отстранился, холод стал жалящим и невыносимым. Морошка не сразу поднялась на лапы, оглушенная мгновением без своего волка, его дыхания над ухом, его тепла, ласки на грани опасности и риска, но кипучий искрящийся азарт неистово требовал, кричал о том, как же ей необходимо догнать его. Необязательно ведь быть грубой? Она не умела быть такой. Однако  нечто хищное, первобытное таилась у кромки сознания, будто готовое укусить и с силой надавить, если позволить порыву рвануть наружу. Догадывается ли супруг, что в ней таится? Позволит ли показать?

Морошка перекатилась на живот, не спуская глаз с Сивиря, сердце ускорило бег в предвкушении прежде, чем волчица успела подняться. Она довольно улыбнулась, хвост непроизвольно завилял из стороны в сторону.

- А господин Паук точно желает ускользнуть? - промурлыкала Морошка, сдерживая смех, и плавно опустилась грудью к земле. Она демонстративно расслабленно потянулась, выставляя вперед лапы и выпячивая зад, словно давала супругу понять, что он потеряет, если в самом деле решить бежать в полную силу, а потом сорвалась с места резким уверенным скачком. И пусть хмель до сих пор бурлил в крови, двигалась волчица решительно. Не стоило ждать легкой победы. Сивирь без сомнения бегал намного быстрее, уж сколько раз ей приходилось убеждаться в этом, но теперь - теперь! - она отыграется.

Прохладный ветер, набирающий силу вместе с темнотой, взъерошил рыжий мех, но даже он не мог остудить ярко пылающего желания. Сивирь манил ее без слов, тянул к себе одним только присутствием, шлейфом запахов, звуком шагов, которые Морошка ни с чем и никогда не спутает. Весь ее мир сосредоточился на единственной ускользающей прочь серой фигуре, не оставив места дурным мыслям и опасениям. Пусть их заметят, пусть расскажут, если угодно, сейчас это не имело никакого значения. Ее Сивирь то исчезал из виду за плавном изгибом холма, то нарочно сливался с ночным мраком, заставляя Морошку оглядываться, брать след, томиться в сладком нетерпении. И погоня увлекала ее, пробуждала жажду, но не крови, пожалуй, ей не было места в такой игре, но жажду обладать тем, что так влечет, но остается недосягаемым или запретным.

- Ты же знаешь, что тебе не уйти! - тихо посмеивалась волчица, слишком уж безобидно изображая злорадство. Морошка ловила на себе взгляд синих глаз, такой же взбудораженный, разгоряченный, едва ли напуганный неспешной погоней, где один наступал, другой отскакивал, и так, доверившись порыву, они вскоре добрались до логова.

Подпись автора

но а во мне к солнцу лишь песня. к тёплым лучам я воспарю.
                            и пусть судьба мне неизвеста, к солнцу я путь в небе найду.

аватарка от Сивиря
аватарка от Зверобоя

Морошка рвано, жадно хватала воздух, но не из-за долгой погони. Она была слишком взбудоражена, чтобы задумываться о том, как дышать, но именно это согревало ее вопреки холодному ветру до безошибочно узнаваемой дрожи. Ее уши горели, щеки пылали, но не от смущения, а от внутреннего жара, проносящегося по телу с каждым уверенным скачком. Почти азарт охотника, но другой, ненасытный, хищный и волнующий. Еще несколько прыжков, поворот и они окажутся в логове. И никто не посмеет их потревожить.

С усмешкой волчица подумала, как давно они не позволяли себе беззаботно бегать по холмам. Ее не тревожили мысли о поиске еды - праздник накормил их вдоволь, она впервые не думала об оставленных в одиночестве волчатах. Княжеский Камень сулил им безопасность даже больше, чем родителям. Морошка окончательно отпустила дурные мысли, и они сыпались ей под лапы, как ягоды рябины с веточек в огненной шерсти.

Она притормозила у логова, потеряв надежду отдышаться. Сивирь уже скрылся внутри, и Морошке оставалось лишь шагнуть в его объятья и исполнить задуманное. Ох, сколько всего кружилось в голове и одновременно опустошало горячим вихрем предвкушения, потому что ни одна ясная картинка не могла заменить волчице настоящего действия. Стоило Морошке войти, как темнота логова окутала ее плечи, проползла  по изгибам спины и бедрам, прогоняя прочь тусклый лунный свет. Он остался за порогом, как и никому ненужные здесь приличия и сдержанность.

- Ах, у бабочки на тебя большие планы, - промурлыкала Морошка со зловещей насмешкой, какую уже видела множество раз, и демонстративно облизывала пасть.

Победа ее была наигранной, впрочем, как и страх Сивиря, но будоражила своей новизной, будто они в самом деле могли обменяться ролями, сыграть в охотницу и жертву, при этом ничем не рискуя, кроме как сгореть от желания, так и не прикоснувшись друг к другу. Но именно чувство неотвратимости, неминуемого сближения, медленного, выверенного, заставляло кровь закипать в жилах. Желать по нарастающей и никогда не найти предела.

Морошка посмотрела на Сивиря, и взгляд ее был диким и голодным, мех небрежно взъерошен. Несмотря на прижатые уши и покорность в словах, Сивирь оставался для нее выточенным до опасной, возбуждающей остроты хищником и Морошке не терпелось выяснить, насколько хватит его послушания прежде, чем игра перейдет в подлинное действо.

В несколько шагов она порывисто пересекла логово и без предупреждения, не грубо, но уверенно, со знанием дела наскочила на волка. Передние лапы взлетели, легли ему на лопатки, не задевая ран. Она обхватила его шею сзади, надавила чуть сильнее, зная, что он поддастся, поэтому лишь указала направление. Вниз. Осмелев, она для острастки щелкнула по воздуху резким укусом около уха Сивиря, будто немой приказ подчиняться, и тихо, игриво зарычала.

- Кто-то вел себя очень плохо сегодня, - пожурила Морошка, будто и впрямь собралась воспитывать. Позволив Сивирю развернуться поудобнее, она едва ли не рухнула сверху, тесно прижалась к своему волку, дрожащая, трепещущая, но все еще играющая отведенную ей роль.

- Что ты скажешь в свое оправдание, господин паук? Смотри, от твоего ответа зависит наказание... - предупредила волчица. Она закрыла глаза, иступленно зарываясь в серый мех на его шее носом, лбом, проводя щекой против шерсти. Запахи Сивиря, его тепло, его тело - все принадлежало ей, и с каждым разом будто заново осознавая это, Морошка чувствовала себя самой желанной, самой нужной и любимой во всем Чернолесье. Как же она была прекрасна рядом с ним, как был прекрасен он в ее жарких объятьях.

Подпись автора

но а во мне к солнцу лишь песня. к тёплым лучам я воспарю.
                            и пусть судьба мне неизвеста, к солнцу я путь в небе найду.

аватарка от Сивиря
аватарка от Зверобоя

В беспорядке непривычной обстановки, с риском быть услышанными, увиденными и одновременно оглашая всем вокруг, что они бесповоротно принадлежат друг другу, близость ощущалась гораздо острее, живее и опаснее. Вряд ли в Яробожьей стае нашелся кто-нибудь, не глядевший на них сегодня с удивлением, непониманием или презрением, и этот безрассудный вызов, брошенный в морду и семье, и стае, и даже князю с княгиней, горячил и приводил Морошку в восхищение. О, она была без ума от своего мужа, хищно разгуливающего по арене, и как бы не волновалась о его ранах, как бы не просила быть осторожнее и сдержаннее, все равно уступала своей головокружительной девичьей слабости. Морошка признавала, что одурманена своим мужем, буйным и непокорным, резким и гордым.

Разве не в это она влюбилась однажды?

- Боги, до чего же красив... - произнесла Морошка, довольно щурясь, и прикусила его ухо у основания. - Даже с дурацкими швами и заплатками.

Но она ни на секунду не поверила бы, что он позволит кому-то властвовать над ним так, как смела она и только она. И никто никогда не узнает об их секрете, потому что на утро Морошка не испытает ни капли стыда и снова станет кроткой доброй целительницей, а у волков стаи не хватит фантазии познать, сколь голодной и страстной она может быть.

Морошка купалась в объятьях Сивиря, языком проводя дорожку вдоль его шеи, щекотала кончиками зубов, и надавила на кожу чуть сильнее, услышав его ответ. Уши дрогнули, Сивирь мог скорее почувствовать, чем услышать улыбку своей жены.

- Вот как... - пророкотала она, зубами царапая податливое волчье горло. Не кусая, но дразня, угрожая на грани полного доверия не воплотить угрозу в реальность. - Какая жалость. А мне нравился мой спесивый и вредный господин, - с ноткой наигранного разочарования добавила Морошка и нависла над Сивирем, заглядывая в глаза. Ее собственные удовлетворенно блестели. Морошку забавляло играться, как он, она даже скривила мордашку почти похоже, опечалено изогнув брови, но ненадолго. Улыбка прорезалась сама собой, волчица звонко смеялась. - Но так и быть, я принимаю ответ. И твое наказание - томиться и предвкушать... - рыжий хвост хлестнул волка по лапам. - Или умолять продолжить...

Морошка склонилась к нему, и они целовались на оленьих шкурах. Губы Сивиря оставляли на языке вкус хмеля, сладкий-сладкий мед и пылкий, будоражащий отклик. Морошка млела и шумно дышала, обхватив Сивиря лапами. Какое уж тут хладнокровие и попытки подчинить его себе, когда все тело плавилось и горело там, где он ее касался, и изнывало в предвкушении там, где дозволено быть только ему.

Морошка издала длинный вздох, устраиваясь поудобнее меж его лап, и слегка качнула бедрами. Она вжалась грудью, животом и пахом, пропуская сквозь когти олений мех под Сивирем, однако, исполняя угрозу, совершенно не торопилась.

Подпись автора

но а во мне к солнцу лишь песня. к тёплым лучам я воспарю.
                            и пусть судьба мне неизвеста, к солнцу я путь в небе найду.

аватарка от Сивиря
аватарка от Зверобоя