Иней страдал. Напыщенно, самозабвенно и с непередаваемым трагическим флёром. То он разглядывал свои лапы, такие длинные, тощие и безнадёжно несовершенные, задерживая взгляд на каждой микротрещинке подушечек. То возводил взор к исключительно синим небесам, где плыли безмятежные облака, явно не ведавшие о глубине его душевной боли. И каждый раз, меняя позу, чуть слышно вздыхал для атмосферы и бросал выразительный взгляд в сторону пещеры неподалёку.
Он выбрал это место и время - такое полуденное, жаркое - стратегически: достаточно близко к логову мастера алой учины, чтобы его заметили, но в то же время как бы в стороне. Ведь всё должно было выглядеть так, будто их встреча, разумеется, была чистой воды совпадением, а вовсе не актом продуманной стратегии. Что, надо признать, невероятно веселило упомянутого мастера, но Иней об этом и не подозревал.
После того самого разгромного поражения на показательном бою и последовавшего словесного дополнения (через день, для усвоения материала) Иней всё ещё не нашёл нужных слов для извинений. А те, что были, вымученные и наскоро слепленные в моменте, у него коварно не приняли! Велели уйти и, что хуже всего, подумать! Не просто "о своём поведении", как это звучало обычно, а разложить всё по полочкам, корешкам и веточкам: за что именно ему влетело и где именно он был не прав.
А Иней искренне не понимал, чего от него хотят эти взрослые? Ну, ладно, понимал. Но не хотел, чтобы эти догадки перешли в стадию осознания. Разве он делал что-то плохое? Разве быть большим и сильным - преступление? И на тренировках показывать другим ученикам, к чему им стоило бы стремиться - не благородство и помощь? Вот он прекрасно понимал, что мастер сильнее, и хотел быть на него похожим! Даже после того унизительного разгрома, во время которого мастер, кстати, ни капельки не поддавался, что было совсем неспортивно, Иней утёр сопли, поднял хвост и с ещё большим рвением бросился в тренировки. Почему же остальные так не делали? Вместо этого - бегут жаловаться. Эх, почему не все такие прилежные ученики, как он? - размышлял Иней без тени сомнения, в очередной раз мельком глянув на пещеру.
Его тактика была проста: разжалобить мастера, чтобы тот подошёл первым, и инцидент благополучно забылся. Но почему-то его душераздирающий вид не трогал каменное сердце наставника. Может, Иней недостаточно проникновенно поднимал и опускал взгляд? Или его "скорбная" улыбка выходила подозрительно ехидной? А может, всё портила сочная оленья ляжка, от которой он с тем же траурным выражением морды методично откусывал, тщательно и с надрывом пережёвывая каждый кусок?
Так бы он и продолжал эту трагикомедию, доводя свою жертву до икоты от сдерживаемого смеха, если бы его не прервало одно внезапное явление.
Её появление ознаменовалось густым облаком пыли, из-за которого Иней сначала громко чихнул, прежде чем попытаться что-то сказать. А потом сказать уже и не успел.
-Погнали? - и, не дожидаясь ответа, Пеночка рванула вперёд, будто и не сомневалась, что он последует.
А Иней... Иней не мог не оправдать возложенных на него ожиданий! На секунду он растерянно глянул на пещеру, мол, извините, прервали, схватил оставшуюся ляжку (вернее, то, что от неё уцелело) и помчался за мелькающим впереди хвостом.
"Милая дама, не соблаговолите ли вы объяснить, куда мы направляемся?" - росла фраза где-то глубоко внутри его сердца, еще недоступная для осознания, и от того ставшая лишь общим намёком среди прочих эмоций. Да и рот был занят. Да и их общение всегда строилось на более лаконичных формулировках. Так что вышло гораздо короче.
- Хуа бежи?

На моменте, когда Пеночка сделала отчаянный кульбит через голову - Иней искренне восхитился тем, с каким мастерством и изяществом та вновь оказалась на лапах, едва ли на полшага теперь отставая от него самого. Её вид, сколько лихой, столь и придурковатый, сейчас казался ему невероятно чарующим своим особенным непостоянством. И так, залюбовавшись волчицей, волк едва не пропустил мимо ушей её вопрос. Лишь по обрывкам услышанных слов он таки смог восстановить его в полной мере, после чего Иней, разумеется, отрицательно замотал головой прямо на бегу - так энергично, что чуть не выронил драгоценную ляжку. Рассказать о шалаше? Да ни за что! Это же их сокровище, их тайная база!
Влетев в вышеупомянутый шалаш следом за Пеночкой, он рухнул на землю рядом. Дыхание сбилось, в боку кололо, но главное - рот был занят важной миссией по удержанию оленьей ноги. Поэтому, когда Пеночка спросила про его дела, Иней, разом вспомнивший о своих недавних переживаниях, попытался ответить, совершенно позабыв о том, что сделать этого внятно у него не получится.
- Мммффф... - начал он очень выразительно, мотая головой чтобы показать всю глубину пережитых чувств.
- Афф-оф! Ме-офефил! - добавил он после, жестикулируя лапами, отчего слюна и крошки мяса полетели во все стороны. В этот момент до Инея наконец дошло, что красноречие проигрывает практичности. С глубоким вздохом (насколько это возможно с полным ртом) он с некоторым сожалением положил ляжку на землю.
- Так вот, - начал он уже чётко, вытирая морду. - Мастер так и не разговаривает со мной! А я же всё продумал! Сидел перед ним битый час, едва ли не слезу пустил, чтобы разжалобить. А он такую морду скривил, будто ему тошно... - волк безнадёжно вздохнул и опустил голову на грудь. - Может, я недостаточно хорошо вздыхал? Или стоило прийти к нему с утра пораньше? Вот что ему в моём извинении не понравилось, а? - вновь посмотрел он на Пеночку. -  Вот тебе же хорунжий на тренировке бока намнет - ты же не станешь никому жаловаться, ты нормальная, а это часть обучения. А эти нытики в учине проигрывают мне - и всё туда же - требовать, чтоб я до их уровня опустился!
С этими словами Иней даже притопнул от недовольства.

Почувствовав, что Пеночка его поддерживает, Иней громко и благодарно вздохнул, вложив в этот звук целую вселенную смыслов: и "спасибо", и "ну хоть ты-то меня понимаешь", и даже "восторжествует ли когда-нибудь во всём мире справедливость?".
Но её следующая мысль - о том, что наставник может до него так и не снизойти - повергла волка сначала в искреннее недоумение, сопровождаемое оглушительным "Да не может быть!", а затем в глубокую задумчивость.
Он и правда не продумывал, что будет, если они так и застрянут в этом положении на дни, или недели или, не дай Чернобог, месяцы! Всё их нынешнее взаимодействие сводилось к тому, что Иней выполнял прежние возложенные на него обязанности и отрабатывал известные приёмы под молчаливым надзором Мастера. Ни слова одобрения, но и ни упрёка. И если без последнего жить было можно, то без первого становилось как-то... невкусно? Неинтересно? И как вообще он теперь сможет научиться чему-то новому, если они не будут разговаривать?
Мысль Пеночки о проверке заставила его встрепенуться.
- В чём проверяет?! - вылупил он глаза на подругу, удивлённо помаргивая. - Какое я придумаю новое извинение, что ли? Старое-то он не принял... Хм... - Эти слова навели его на одну мысль. - Может быть, оно было недостаточно красивым? Может, мне не хватает ораторского дара моего дядюшки? Он среди яробожьих такой известный певец! Я бы наверное мог сочинить пару строчек в его стиле... что-то такое... такое!
От нахлынувшего предвкушения Иней задержал дыхание и глубоко зажмурился. В голове словно пчёлы зароилось множество слов, которые совершенно не хотели выстраиваться в стройную цепочку. Он пытался их усмирить и так, и эдак, и исподвыподверта, и в конце концов составил нечто невероятное за эти жалкие секунды (или Пеночка дала ему помолчать целую минуту?), от чего сам пришёл в лютый восторг (на деле почти каждая его фраза была частью какой-то уже существующей песни, но он искренне считал, что создал нечто новое).
- Слушай! - торжественно провозгласил он, вставая в театральную позу. - О, великий Мастер, когтей и магии владыка! Прости глупца, что пред тобой виновен. Я был слепой и юный дуралей, но ты - мой свет, моя путевоодная звезда! ...Как тебе? Годится? - Он тут же нахмурился. - Хотя нет... "дуралей" - не подходит, так в той песне было, а я не дуралей... Может, "оступившийся ученик"? Или "неразумный отрок"?
Иней умолк, внезапно осознав, что выставит себя на посмешище перед всей учиной, ежели не стаей, если хоть одна душа, помимо Пеночки, услышит это выступление, пока он будет изливать душу наставнику. И в таком случае он определенно захочет провалиться сквозь землю прямо там, на месте. И налаживание отношений с Мастером этого точно не стоит!
- Ладно, - сдулся он, снова плюхнувшись на землю. - Может, просто подойти и сказать: простите, я осёл, но талантливый - поэтому и зазнался?

Иней недовольно скуксился, пока Пеночка не перестала смеяться над его несомненно великолепными попытками объединить творчество и извинения. Но потом он неожиданно для себя заслушался, пока Пена так уверенно выкладывала свои советы. Он смотрел, как она жестикулирует лапами, как хмурит брови, как тянется чуть вперёд и словно с головой погружался в описываемую сцену. От того, когда её лапа коснулась его, волк чуть вздрогнул и моргнул словно от яркого света.
- Ты... - начал он, собираясь сказать что-то дерзкое, чтобы поддеть её в ответ, но слова никак не хотели складываться ни во что, кроме внезапного сомнительного комплимента. - Ты так уверенно всё это говоришь, словно постоянно этим занимаешься.
Он хотел бы еще сказать "говоришь лучше меня", но язык не повернулся. Вместо этого Иней попытался представить себя, произносящим всё то, что предложила Пеночка. Простите меня... пожалуйста... мне совестно... От этих слов у него шерсть на загривке слегка встала дыбом: ну кто так разговаривает? Но в её голосе это звучало убедительно, почти правильно. И если Пеночка так уверена...
Он шумно втянул воздух, прежде чем признаться.
- Это... гммм. Это довольно разумно, - пробормотал он. - И... наверное... звучит лучше, чем мои стихи... - тут он мрачно почесал за ухом. - Намного лучше.
Пауза растянулась, и Иней вдруг понял, что слишком долго смотрит на её морду, лохматую после бега, с травинкой, застрявшей в шерсти над ухом. Почему-то эта нелепая травинка делала Пеночку... милее? Мать моя волчица, какой вздор, подумается же...!
Он опустил голову, чтобы скрыть внезапную растерянность и неловкую улыбку.
- Ты... знаешь... - начал он неуверенно, все же желая подчеркнуть то, как его восхитило поведение Пены. - Ты очень... умная! Ты самая умная девчонка в нашей стае, вот!
Он гордо поднял голову и улыбнулся волчице, после чего улегся рядом с ней.
- Ладно. Допустим... я попробую твой способ, - продолжил он почти сразу. - Только... если опять всё пойдёт наперекосяк... - он чуть повернул голову, бросая на неё умоляющий взгляд. - Пойдешь со мной? Посидеть неподалеку. Чтобы потом... ну... не дать мне сгореть со стыда и закопать себя по уши. - И неожиданно добавил чуть более жалостливым и ласковым тоном. - Пожалуйста?

Прямо сейчас?!
Сердце Инея провалилось куда-то в лапы и там замерло, пока в голове проносились яркие и очень красочные виды собственного позора: он запинается на первом же слове, мастер смотрит на него с ледяным презрением, а Пеночка сгорает от стыда за него где-то в кустах. Или и того хуже - свидетелем станет еще кто-нибудь из состайников! Может даже сам Верховный Волхв решит прогуляться именно в этот час около логовищ и услышав запинающуюся речь Инея предложит мастеру отослать его к малым нелепым волчатам! Жуть!
Иней изо всех сил зажмурил глаза, пытаясь держать себя в лапах. И ему повезло - его проклятущая временами гордость достаточно быстро подняла голову, приходя на помощь. Ведь отказаться сейчас значило признаться, что он трусит. А признаться в этом Пеночке...! Такого удара по репутации его самолюбие пережить не могло.
- К-конечно, сейчас! - выпалил он, поднимаясь так резко, будто его подбросило от нетерпения. Голос прозвучал чуть выше обычного, и Иней тут же исправился, изобразив легкое безразличие. - То есть, да, почему бы и нет? Чем раньше, тем быстрее всё закончится, ага?
Чем ближе они подходили к логову мастера, тем громче стучало сердце Инея и тем надменнее становилась его походка, которой он пытался скрыть свою нервозность. Он шёл, высоко вскинув голову, так, что шея начала затекать, и вёл себя так, будто это он оказывал мастеру честь своим визитом, а не приползал с повинной. И только внутри весь трясся как осиновый лист на ветру, раз за разом проговаривая нужные слова.

Мастер Клёст, чинивший у входа в пещеру старую сумку из своих запасов, увидел приближающегося Инея и едва заметно напрягся. Вид мальца был слишком напористым, так что мастер справедливо полагал, что тот придумал новую стратегию по выбиванию из своего наставника хоть слова в попытках разбить повисшую между ними напряженность. Еще сегодня с утра волк думал - коль его подопечный не созреет до конца седмицы, то он заберет его на разговор куда-нибудь на земли стаи и там наедине и пристыдит, и разберется в конфликте молодых волков. Но когда Иней, стараясь казаться развязным, неуклюже плюхнулся перед ним на землю, Клёст заметил кое-что интересное. В кустах поодаль мелькнул серый хвостик. Пеночка. Мастер скрыл улыбку, сделав вид, что полностью поглощён работой.

- Мастер Клёст, я... кхм... - начал Иней и тут же начисто забыл начало заученных слов! В ужасе вспоминая только самые последние словосочетания и что-то из кусков в середине, он чувствовал, как внутри нарастает паника. Он видел, как уши Клёста дёрнулись, но тот даже не поднял на него взгляд. Это был худший из возможных сценариев! Отчаянно обернувшись через плечо, он внезапно вспомнил слова Пены, и уперев глаза в землю, вывалил на едином духу.
- Япришёлизвинитьсяпожалуйстамнеоченьсовестноядействительнооплошаливёлсебянеправильноимнеоченьтягостнооттогочтонашиотношениясталитакиминапряжённымикакямогувсёисправить?!
Он громко вдохнул, напряженный от нехватки воздуха, и уставился на Клёста, ожидая хоть какой-то реакции.

Клёст медленно поднял взгляд. В его глазах плескалось невероятное любопытство на пару с удивлением. Он несколько секунд молча изучал перепуганного волчонка, а потом его взгляд снова скользнул к кустам.
- Передай волчице, - произнёс Клёст на удивление спокойно, - что так хорошо на тебя повлияла, мою благодарность.
Иней замер, не веря своим ушам.
- А ты, - мастер вернулся к починке сумки, словно просто комментируя погоду, - завтра с утра чтобы был на тренировке. К моему приходу пробежать шесть кругов вокруг площадки, сороки присмотрят.

Сначала Иней ничего не понял из сказанного ему, переводя дух. Потом смысл слов медленно добрался до его сознания и морду расчертила широчайшая улыбка. Его ПРИНЯЛИ! Его ПРОСТИЛИ!
Бурная, оглушительная радость, от которой перехватывало дух, ударила ему в голову. Вместо того чтобы вежливо кивнуть и уйти, Иней, не помня себя от счастья, вдруг громко и визгливо тявкнул, коротко ткнулся носом в шерсть наставника, и, пустившись в стремительный бег к кустам, где оставалась Пеночка, на бегу прокричал в сторону Клёста:
- Я пробегу се-е-емь!
Он влетел в заросли, едва не снося подругу с ног, и, запыхавшийся, с горящими глазами, тыкался мордой в её плечо.
- Получилось! Пена, ты слышала? Он... он сказал передать тебе благодарность! И... и круги! Мне! Шесть кругов! - Он был так счастлив, что даже наказание казалось ему сейчас наградой. - Это твоя заслуга! Ты... ты гений!

Последовавший за Пеночкой Иней на всякий случай переспросил:
- Точно не прокатит?
Такой силы воздействие оказали на него сейчас и Пеночка со своим советом, и полученное минутой назад прощение, что казалось, она передала ему некое всесильное знание, ключ ко всем будущим неприятностям, отчего и смотрел он на неё с новым почтительным интересом.
- Лааадно-ладно. Не буду лезть к младшим. И вообще буду драться только со старшими! - признал он своё поражение. - Хотя мне кажется, что у тебя бы и в десятый раз получилось! - с искренним восхищением подчеркнул он её большую компетентность в данном вопросе. В его голове уже рисовались картины, как они вдвоём могут выкручиваться из любых передряг: он будет её защищать своей всесильной магией и насмешками над обидчиками, она - не менее сильными тумаками лап и вот этим своим непостижимым умением говорить правильные слова. Осталось только немного подрасти.
- Так куда теперь держим путь? Обратно в шалаш?
Мысль о шалаше, где можно наконец-то переварить всё случившееся, была очень заманчивой. Тем более, что в памяти воскресла та самая забытая оленья ляжка и желание за ней вернуться стало вполне ощутимым громким урчанием где-то в районе желудка. Иней всегда был немного голоден, что и говорить - растущий организм, но после такой эмоциональной встряски ему казалось, он был бы готов съесть оленя целиком, с рогами и копытами.
Потому едва он задал вопрос, его хвост, сам того не ведая, принялся предательски подрагивать в нетерпеливом ожидании. Он даже сделал полшага в ту сторону, и решил подкрепить своё предложение весомым аргументом. - А то там перекус остался. Не пропадать же добру? И... можно будет всё обсудить. Твою... нашу... эту... победу!
Он гордо выпрямился, но тут же его брюхо громко и требовательно заурчало, выдавая все его "высокие" помыслы. Иней смущённо потер лапой переносицу.

Вид серьезной Пеночки быстро отрезвил Инея. Как бы ни было грустно вершить великие дела на пустой желудок, но судя по её тону - дело не терпело отлагательств. Он прищурился, лихорадочно вспоминая все свои удачные и не очень встречи с насекомыми. По всем статьям - и по боли, и по злобности - звание самых кусачих безоговорочно удерживали...
- Рыжие! - выпалил он, тыча лапой в сторону Янтарного бора. - На юге возле грибницы. Те ещё гады! Один раз в шерсть пробрался и кусил несколько раз - я потом три дня не мог на том боку лежать!
С переносом было одновременно и сложнее, и легче. План начал вырисовываться сам собой: плошка для отваров, кусок прочной шкурки, пара верёвок... Но где всё это взять прямо сейчас? Вопрос повис в воздухе.
- У тебя есть идеи? - спросил он, но тут же его собственный мозг, подстёгнутый азартом, выдал новое, более простое решение.
- Стой! - перебил он сам себя, вскинув лапу. - Можно проще! Можно саму шкурку скрутить магией в виде мешка, а муравьёв туда либо магией же перенести, либо чем-то сладким и вонючим приманить. А потом - р-р-раз! - Иней сделал выразительный жест, будто затягивает узел. - И завязать верёвкой!
Кивая самому себе, он мысленно уже представил этот процесс со всех сторон.
- Осталось понять, сколько именно тебе нужно муравьев? - деловито спросил он, снова глядя на Пеночку. - И шкурку какого размера будем брать? От зайца или от лося? - Тут его взгляд стал хищным и заинтересованным. - И, главное... кому ты хочешь преподнести этот подарок? Я ему уже не завидую!

Уши Инея поначалу опустились от лёгкого разочарования. В его воображении уже рисовалась эпичная картина мести недоброжелателю Пеночки с помощью страшнейших из муравьев, а тут... "обычные"! Да еще и негодяем, что посмел обидеть волчицу, оказался её брат. А влезать в семейные разборки, становясь на защиту чести и достоинства Пеночки Иней желанием не горел - она сама кого хочешь построит, вон, не зря же пришла с почти готовым планом. Но чем больше он думал, тем больше приходил к выводу, что волчица права. Её план был хоть и менее зрелищным, но куда более безопасным для исполнителей. А это тоже очень важно! Мысль о том, что не придётся скакать вокруг разъярённого муравейника, даже вызывала по итогу облегчение.
- Ну, ладно. Твоя правда, с рыжими мы бы и сами рисковали пострадать. - Смирился он, вновь распаляя свой энтузиазм на решение новой задачи. - Тогда их под старым поваленным дубом кишмя кишит! Это который у совиного дерева, минут пять бегом. Пошли?
Он уже было сделал шаг в сторону дуба, но замер, вспомнив о ключевом компоненте их плана.
- Ой. Точно. С муравьями то всё ясно. А что насчёт шкурки? - понизил волк голос на всякий случай в целях конспирации. - Можно тихо забрать какую-нибудь старую, валяющуюся на полу в общих логовищах. Но и шкурка может быть... не первой свежести. - Иней брезгливо сморщил нос. - Или идём прямо к месту разделки добычи и одалживаем что-то прямо с просушки, если нас не заметят. Что думаешь, командир?

Иней последовал за Пеночкой, когда заметил, что волчица почти сразу замедлила шаг, а её морда приняла задумчивое выражение. Он тоже остановился, насторожив уши и на всякий случай осматривая окрестности.
- Пена?
Её новый план - пожертвовать собственной шкуркой - застал его врасплох. Это было куда более серьёзное вложение, чем стащить какую-то старую никчёмную вещь! Жертвенность подруги вызвала в нём странный прилив рыцарственности.
- Эй, нет! - тут же возразил он, твёрдо ступив лапой. - Ты что! Муравьи, это же такая мелочь! Я обещаю, клянусь... - он на секунду задумался, чем можно поклясться, и с пафосом закончил: ...клянусь своим ужином, что потом я их оттуда каждого достану! И твоя шкурка будет как новая! Словно по ней... муравьи не бегали! - Засмеялся он, слегка боднув волчицу головой. - Побежали уж, путь не близкий предстоит.
В целом, мысль о пятнадцатиминутной пробежке туда и обратно его не пугала, но слегка охлаждала пыл. Однако вид Пеночки, готовой на такие жертвы, не оставлял выбора. А потому, ровно через те самые пятнадцать минут, наполненных приятным бегом и краткими перебежками от укрытия к укрытию, чтобы их не заметили лишние глаза, они достигли своей цели. И цель эта была теперь в десятке шагов от того места, где они устроились в укрытии - в зарослях колючего кустарника, откуда был достаточный обзор на вход в логово воинов.
- Я подожду здесь, - прошептал Иней, прижимаясь к земле. - Моё появление внутри точно заметят и начнут задавать вопросы.