А вот и Хромолапка..! Идет, как ждет удара сверху: голову пригнула, затем и шею укоротила вона как, что голова будто бы стала ближе к холке. Все тело волчицы динамично и похоже на материю, которая видоизменяется, реагируя на внешние и внутренние процессы: клочкастый загривок выдавал дрожь, светлые зрачки оживленно топтались будто бы на самом пороге темных век, и взгляд был кротким, почти хрустальным, совсем беззащитным, умоляющим. Всегда ли она смотрела так, точно хотела просить о чем-то? Как правило.

У нее было большое и доброе сердце, и порой оно бесстрашно являло себя миру через открытые очи. А голос напоминал шепот ночи. О, его слышали, полагаю, немногие: так звучит отголосок натянутой струны, что почти незаметен слуху; так разбивается на дне самой глубокой пропасти отчаянное эхо. Ее голос - сочетание твердости и звонкой мелодии. Дуэт этих ярких граней рождает нежную уверенность, что никогда не преломляется. Да сама Вороника не припоминает того, что бы ее тон когда-нибудь повышался до вопля.

С виду она невысокая, щуплая, даже худощавая; иногда кажется, что она недоедает. Ноги тонкие, издали посмотришь - точно стройные, вытянутые, крепонькие. Ан, нет! При нагрузке, глядишь, дрогнут пару раз. Стоит признать, что передвигаться с хромотой Воронике не очень приятно. Мордочка у нее тоже своеобразная: вот, вроде трехлетка, а какая-то детская черта все не сходит с ее черного лика. Ее мама всегда говорила о ней так: "Дочка моя не любит привлекать внимание к себе и всегда знает, где должна быть. Порой она сольется с темной корой, будто самим древом становится, только глаза горят, как снежинки...
Скользит, выбрасывая лапы, точно крылья, пошатнется из-за своей хромоты да вынырнет тут же, борется прямо на ходу со своим несовершенством, и ее плечи покорно принимают нагрузку, прогибаются и выпрямляются... Сильная девочка у меня, одним словом, ни чуть не хуже моей Черники. Ведь в ее изъянах тоже есть своеобразная грация, если присмотреться...".

Да разве ж в изъяне рождалось новое совершенство?

Гулким стуком билось в груди тревожное сердце, под темной шкурой скрывая все страхи и заглушая мольбы. Вороника - тайна во плоти, ее слов всегда недостаточно, недосказанность зазывала разные мысли, а она... Она сама никогда не была уверена в том, что мир готов ее принять такой, какой она являлась. Истина тем притягательна и опасна, что ее постигали раз, а на второй раз - отталкивала и разрушала все, что создала. Поэтому волчица не полностью раскрывалась всем, даже наставникам, берегла семью. Она хотела быть той, кто помогал, а не разочаровывал.

Чрезмерная привязанность вытесняла доверие, постоянно призывала последовать за сестрой, тоскливо скулила по семье в разлуке, и никакая нежность тут не помогала. А скучала Вороника так, что порой хотелось выть. Но привычка молчать сковывало ее горло, как чьи-то холодные клыки, и она замирала. Лишь редкая слеза падала с век и умирала в тишине.

Вороника была хрупкой, чувствительной и боязливой по своей натуре. Она предпочитала действовать осторожно, контролировать свои движения, вплоть до легкого шага, и она исходила вовсе не из хромоты (дескать, банальное самосохранение срабатывало). С недоверчивостью относись к тому, что видишь, и не верь слову, что вылетает сразу - именно такое суждение закрепилось с опытом. Не то, что бы ее часто обманывали, а горячие сердца порой взваливали на себя слишком много, или, наоборот, неправильно оценивали свою ношу. А потому надо всегда давать второй шанс.

Терпение помогало дождаться правды. Да многому оно учило, на самом деле, и уживалось хорошо с вдумчивостью, и осторожности лапу помощи подавало, и все тревоги успокаивало влет. Вороника не любила изъясняться вслух, точно ее внутренний мир не хотел ходить в Яви, предпочитая грань между нею и Навью. Речь была нескладной, порой скомканной, будто лапы вязли в болоте, оттого, когда голос, все же, срывался с уст, сначала звонко отскакивал от белоснежных клыков, а потом гас на глазах, рассыпаясь перед этим на десяток чувств, таившихся внутри. Вороника была искренней и стремилась понять всех и каждого, поэтому родилась теория о прощении Чернига и искуплении его через любовь.

Тень Чернигова - прозвище как раз родилось из невообразимой теории о том, что бы дух Чернига искупил свои греховные помыслы и поступки за счет такого открытия, о котором Боги ведать не ведали. Что, думала Вороника, что если дух испустит свои настоящие чувства, если смиренно примет Навь, полюбит недоступную ему Явь? Что, если он во мраке, наконец-то, увидит рассвет? И Лада из лучей солнца обрисует ему Вьюжкину шерсть? Вот и молилась чародейка Богине по ночам, просила наставить ее на путь верный, и Яробогу нашептывала что-то тревожное, и у мудрого Чернобога просила знака.

Большое сердце под темной шкурой хотело принять чужое горе и согреть в роковой час. Любовь роптала о том, чтобы раны несчастья поскорее зажили, также и она нашептывала Ладе, проливая слезы от переизбытка терзавших ее чувств, о прощении всех, кто причинял боль. Вороника не просто так сторонилась конфликтов, распрей - она понимала, что ранить не могла бы и не посмела. Она хотела исцелять и физический, и духовный недуг, и понимала, что носить светлые помыслы - еще не все.

Семья осталась для нее на первом месте, и никого вниманием она не обделяла. Если случалось горевать, волчица оставалась одна, уходила глубоко в свои мысли и пыталась предотвратить беду внутри, чтобы не выпустить ее наружу. И это стало настоящей трудностью для нее, и тем больше она стремилась постичь тайну Чернига. Где тот сломался? В чем? Как же зародилось в нем зло?

К любому делу Вороника подходила с ответственностью, прилагала максимум усилий и старалась изучить его досконально. Она концентрировалась порой так, что переставала замечать происходящие вокруг нее события. Порой занятия так увлекали ее, что общение уходило на второй план. Ей были интересны знания, нежели знакомства. Она со всеми обходилась вежливо, слабо улыбалась, будто бы устало, а смотрела нежно и приветливо. Порой ее взгляд говорил больше, чем длинные слова: "Садись, поговорим".

В плане связей Хромолапкка была избирательна, и пока не нашлось ни одной живой души, кого бы она назвала своим другом или подругой. Так складывалось, что взаимодействие базировалось в рамках, положим, того же обучения или мимолетного взаимодействия. Как правило, дальше оно пропадало. Она и к этому относилась с благодарностью, потому что в других волках видела опыт. Пусть самый незначительный, а он был ей важен. Она ценила то, что даровали ей Боги, и не жаловалась. Не оставалось времени на то, чтобы посетовать на судьбу, которую чародейка стремилась совершенствовать, делать лучше, как и себя.

- И звали их Черноустами, ибо не все носители дара поступали, как мудрые боги - мама многозначительно посмотрела на четверых волчат.
Два бурых комочков с янтарными глазами и две черных, лохматых точки переминались с лапки на лапку, сверкали белыми и тусклыми огоньками в полумраке. Волчица медленно кивнула и продолжила рассказ...
- Водяника, они теперь не уснут - в нору прошел крепкий бурый волк и лизнул маленьких слушателей в лобик по очереди.
- Не волнуйся, Благослав. Лучше садись рядышком, убаюкай их своим теплом, тихо нашепчи им о благословлении Яробога, ведь, я не сомневаюсь, все они в милости у наших покровителей будут - темная Водяника обладала тянущимся, мелодичным, нежным голосом, от которого все приятно замирало и приходило в покой, равновесие.
И закончила она свой долгий рассказ о том, как Боги сотворили мир, как появились две стаи и другие, что жили в тени ото всех.

Вороника преисполнилась сочувствием к Чернигу.
- Мам, а можно будет как-то Чернигу помочь? Я бы хотела открыть ему свое сердце, чтобы он увидел в нем жизнь? - напоследок спросила Вороника.
Мама лизнула ее между ушей и посмотрела на свою дочь с любовью.
- Только Богам известно и ему самому. А теперь иди почевать, Вороника - дала загадочный ответ Водяника.
С тех пор Вороника трепетно относилась не только к самой идее об искуплении Чернига, но и к другим волкам, которые ошибались или обижали друг друга.

Но не только сочувствие поселилось в Воронике, а еще твердая вера в то, что проклятие Черноустов можно излечить, что надо найти Чернига да расспросить его, как так получилось, что отверг он жизнь и решил править мертвым миром? Что ему не понравилось в Божьих законах и почему захотелось пойти супротив? Образ непокорного изгнанника тронул ее юную, добрую душу, и своими сокровенными мыслями Вороника делилась с Водяникой, своей мамой, а потом с Черникой. Она познакомилась и с другими родственниками, среди которых были Морошка и ее брат, Крыжовник. Вороника как-то раз поделилась своей тайной с двоюродной сестрой, и та посмотрела тогда на нее не то с испугом, не то обидой, с того момента притихла мечтательница. Она усомнилась в своем чуде, что носила под сердцем. И еще эта хромота...

Ей можно отвести целый отрывок жизни, потому что сначала на Воронику косо смотрели сверстники в стае. Ее брат, Верислав, часто заступался за нее, а потом его инициативу перехватила Черника. Морошка и Крыжовник тоже время от времени защищали свою хромую, двоюродную сестру и порой даже негодовали. Дескать, зачем сразу сравнивать с Чернигом? Они, как и вся семья, верила в то, что однажды недуг оставит Воронику.

В конечном итоге то, что другие называли изъяном, в ягодной семье приняли, как особенность. Водяника, чтобы утешить дочь, назвала ее ласково: "Светлоглазая Хромолапка". Последнее слово закрепилось и стало чаще фигурировать, вытесняя более жуткое и обидное прозвище. Вороника пыталась отстаивать себя, но ее кротость принимали за неуверенность, а доброту - за слабость. Все переполошились из-за хромоты и, случалось, чуть ли не в открытую нападали на беззащитную волчицу. Плечо семьи в лице Черники всегда было рядом, как надежда. Даже в самый темный час светлячок проклевывался в пустом пространстве и уверенно звал за собой, и мысли устремлялись вновь за маленьким чудом, верой в Ладу и снисхождение Яробога.

Меж тем, в шествии за этими таинственными отголосками ощущалось присутствие самого Чернобога, зловещего правителя Нави и уважающего угодья Яви. Тогда Вороника постигла мысль о законах божьих: "Мир есть цикл. Законы создают равновесие. Каждый Бог отдает себя, чтобы в Яви было то, что можно пожинать, чего можно коснуться, что можно почувствовать...". Правда, страсть так и не проникла в закрытое сердце Хромолапки.

Много любознательная Вороника думала о своей странной теории, она не отказалась от нее, даже когда подошел час пройти по Пути Судьбы. Она приняла благословление Чернобога и ненадолго осталась в стае. С ее даром и предрасположенностью к инакомыслии, тем более о прощении Чернига, никого не хотелось тревожить. Она полюбила не только семью, что боролась за ее благополучие и каждый новый день, но и даже к тем, кто в отчаянии слепом боролся против зла, которое сам же в своем уме и породил. Тогда Вороника поняла, что зло создали вовсе не Боги. Зло создали напуганные или оскорбленные горем, одинокие сердца. Страшнее Чернига была только омраченная душа.

Вороника покидает Яробожью стаю вместе с Черникой и тетушкой, которая обещалась родителям присмотреть за племянницами. Большая была семья, и ее присутствие Хромолапка ощущала всегда. Она никак не могла объяснить этого чудесного ощущения, когда любящие волки не просто в сердце или воспоминаниях, а рядом духовно, даже если их нет поблизости.

Жизнь в новой стае шла своим чередом и почти не отличалась от прежней: Вороника все также держалась только сестры и тетки, смущалась сверстников и старших, нерешительно любопытствовала ведовством, а потом втянулась. Она стала чаще интересоваться чтением знаков, изучать законы, но до освоения магии пока не доходило. Робела волчица, а еще жутко боялась, что ненароком соскользнет не на тот путь. Поэтому все, что казалось сил, связывающих сразу два мира, Явь и Навь, она не касалась. Старшие наставники предупреждали ее: "Не подавляй свой дар, доверься ему". Но разве можно верить тому, что еще себя не раскрыло?

Здесь Воронику не считали странной, скорее наоборот - больше помогали, общались, даже не чурались ее молчаливой натуры. И Черника освоилась, в то время как сестрица по привычке старой ходила за ней хвостом. Все шло своим чередом, как два года назад на границы прибыли волки Яробожьей стаи. Их встретили патрульные, и один из них быстро отыскал Воронику с Черникой с тем, чтобы принести страшную весть. Морошка и Крыжовник пропали.

Сестры прибыли к семье, как смогли. Они провели ночь вместе и расположились на нейтральном участке, недалеко от границ Сумеречных. До самого рассвета велись тревожные беседы с десятком предположений и теорий, а как подошло время прощаться, расходиться, волки сошлись на том, что сделают все возможное, чтобы отыскать пропавших членов ягодной семьи.

Поначалу Вороника набиралась сил, пару раз пыталась обращаться к духам, чтобы те подсказали ей, как быть, как поступить? Она начала больше учиться, почти что выматывалась, да только без толку. Ответов все не было. Она почти впала в отчаяние, как вдруг вспомнила об одной особенности. Яробожьи волки всегда рассчитывали только на ту силу, которую им даровал их Бог-покровитель. Она вспомнила о словах старших ведунов. Так, может, именно дар поможет ей спасти Морошку? Пора открыть ему сердце?