Ночь с 18 на 19 месяца Маленьких следов.
  Долгий путь и недолгие краткие беседы со странными, но вполне привычными комментариями. Обычное обсуждение случившегося за день, казалось бы, с самим собой. И пусть сороки не услышат этого бурчания – а еще лучше, что они не смогут залезать в голову и подслушать мысли – это останется только между ними. То ли двумя отдельными, то ли кусками одной и той же личности. Один был рад, что возможная преграда прекрасным образом канула в лету, основываясь на увиденном и услышанном, открывая проход к подозрительно доступному пьедесталу. Ранее он казался несколько…далеким. Потому что все было стабильно и никак не предвещало беды. Второй же был скорее озадачен, чем рад. Он не мог определиться, нужно ли ему подобного рода дело, ведь все вело к одному. Каждый дурак догадается, что место брата теперь по праву принадлежит ему.

  Это значит меньше времени и больше ответственности. Больше забот и резко сокращающаяся лазейка к свободе. Впрочем, судя по наблюдениям, прошлого Брата эти дела нисколько не смущали и не мешали ему творить собственные личные дела. Но это был тот, уже умеющий балансировать на своем месте волк. Сейчас же возникал вопрос: придется ли впору сулящее величие. Нет страха, нет волнения. Только холодный расчет и несколько вариантов, припасенных в голове. На случай, если прошлый кандидат сумеет вернуться они тоже нашлись. Не одному Викулу забирать все лавры.

  Родные болота встретили по обычаю. Как вчера, как пару дней назад. Смотрели и вздыхали влагой также, как сегодня с утра. Укрытые темнотой ночи, спокойные. Непоколебимые и такие…свои. Променять их на что-то другое было бы сложно. Правило «не оборачивайся назад» было актуально только в сказках. В действительности же хвост стоило проверять всегда. И не только свой.

  Кто бы мог себе представить, что в самом сердце болот параллельно с этой мирной картиной происходило подобие тайфуна? Верно лес болотный служит: жрет запахи и звуки, топит в себе нежеланных гостей, защищает и покровительствует тем, кому бы не надо. Он не разборчив в личностях, что его населяют. Лишь терпит и соглашается с каждым из них, кто прошел испытание на прочность. Такое двоякое качество, но лучше, чем ничего.

  Маска сидит на морде надежно. Равнодушие, острый взгляд и пара глаз его отбрасывающих, светящихся из темноты. Голубые, ледяные. Как болотные огоньки плывут себе над землей, цепляясь за посторонние движения. Хранит в голове непонимание, с чего вдруг такой шум поднялся. Выходить на открытое пространство Волчьего пастбища – непривычно. Открытые места всегда вызывали подозрение. Как на ладони стоишь, все тебя видят и как специально пялятся, высматривая куда вцепиться.

  Половина бедолаг из скота в ужасе жмется к краю огромной поляны – их колокольчики бьются друг об друга и о тела собратьев по несчастью. Слышно издалека, хотя почти не видно их носителей. Лишь куча серая, похожая на живую лужу дрожит у кромки леса. Другие же, явно в своем познании преисполнившиеся, все также бродят по полю, головы к земле опуская. Как в травоядных превратились, только нервы и инстинкты из них щипцами повытаскивали. Настолько равнодушные, что там у черноустовой братии происходит, словно каждый день такое. Видать самые закоренелые обитатели здешних мест.

  Но путь ведет дальше. В предвкушении то ли битвы, то ли простых разборок шерсть сама собой вздыбилась. Обычное состояние, говорящее о крайней недоброжелательности. Не злость, а раздражение. Стандартное такое, уже привычное. А глаза издалека рассматривают, чего там около скелета творится. Месиво вызвало приступы равнодушных вздохов и закатанных глаз. Сегодня, однако, дело бунтом Младших не заканчивалось. Спустя минуту перебирания в голове вариантов, ответ нашелся сам собой:
— «А, это по тому делу значит пошла свистопляска. Зря значит думал, что все как всегда по-тихому сделает и скажет, что у нас поменялась власть по независящим от нас обстоятельствам. Занятно.»

  Таки был этот племянник важной персоной, что из-за него такие баталии происходить стали. Или окончательно довели Владыку до белого коленья, что это стало последней каплей. Либо просто понял, что начал проваливаться под лед и предпринял попытку возвыситься обратно.

  Взгляд пересчитал тех, кто двигался и делал вид активной мозговой деятельности. Признаться, были среди них волки толковые. Не все под одну гребенку ходячие скелеты с лозунгом «дай пожрать и побыстрее сдохни». Правда, такое им упорно внушал если не глава – то соседи. И разрушить это мнение и вывести на путь истинный с каждым днем оставалось меньше и меньше шансов. И желания. Раз уж поддаются влиянию – видать не такие уж и ладные. Пусть горят.

  Как раз вовремя. Основная волна уже прошла мимо, проносясь по поляне вокруг скелета смертоносным тайфуном. Коршуновская ватага естественно тут тоже присутствовала, куда же без нее. Видать совсем усомнился вожак в своих возможностях, что с двумя женщинами разобраться сам не может. Лишняя грязь. За зря только кости чужие потревожили. Так взглянуть со стороны свежим взглядом и открывается вся картина: мятежников там кот наплакал, а Коршуны уже и самих себя и союзников трепать горазды. Настоящий сброд.

  И оказался Карамора в эпицентре этого развалившегося торнадо. На земле, по большей части, валялись кадавры. Этакая декорация, для эпичности происходящего. Соседские туши тоже были, но их куда меньше. Дальше разглядывать не дали: в заднюю правую что-то ударилось, толком не укусив даже. Юноша повернул голову назад и увидел чью-то последнюю попытку выжить с мира сего очередного Древнего. Кто им управлял? Да кто ж разберет. Небрежный пинок назад, похожий на лягания от какого-нибудь оленя и черепушка отлетела в сторону, угодив носом в лужу. Брови сами собой сползлись ближе к переносице. Хватит этого цирка.

  Шаг вел его напрямую: петлять уже не находилось смысла. Все выдохшиеся, едва ли скалиться могут. А вот не потративший в бою абсолютно ничего Бес только стал бы добивающим фактором. И он стал.
— «Как всегда доделать сами ничего не могут. Все ходи, да подчищай. С другой стороны…» – Мысль проскочила мимолетно. Абсолютно трезво мешал рассуждать распалившийся от увиденного Грас. Тяжко ему было сейчас, когда оставалось только смотреть на чужие труды, в заточении непричастного к ним тела. — «Тем лучше, есть возможность поставить точку.»

  Не наблюдая Полыни на поле битвы, все внимание приковалось только к Матриарху. Волчица она была хорошо знакомая. Со своими принципами, нравами. Частенько была горазда попытаться «воспитать» и взрастить на свой лад. Однако, ей оказывали ярое сопротивление, оставляя служить недовольной нянькой. Теперь же пропасть между ними оказалась бескрайней: сразу ясно было, чью сторону примет молодой Сорокопут. Уж ее кости он бы перебрал, не будь она уже потрепана толпой падальщиков. Только…сделал бы это несколько изощренней. Это не месть, простые счеты. И пока новая пара-тройка волков не успела повылезать из отведенных им кустов, Карамора взял ситуацию на себя. Если так подумать, то натянутое «спасибо» ей сказать можно было. Марево никогда не был объектом внимания Караморы. Наоборот, вызывал необъяснимую неприязнь. Если бы раньше узнал, что его так просто можно убрать чужими лапами – задумался бы. Однако, никто об этом уже не узнает.

  Колючий взгляд уперся в изуродованное тело волчицы, абсолютно игнорируя собравшихся вокруг и уже опавших наземь непутевых убийц. Пустая морда, не украшенная ни оскалом, ни, чем бы то ни было, еще. Только уголок пасти на секунду дрогнул, когда они установили зрительный контакт. Бегущая строка в ее глазах наполнялась то ли бранью, то ли чем-то еще. Прочесть сложно – слишком много бреда и вырванных кусков. Это раздражало. Но в то же время забавно видеть крах ее империи. На что надеялась? А на что надеется теперь? Не исключено, что не раскройся ее план – они все могли бы не стоять на этом месте. Однако, все сложилось волей судьбы.

  Решение принято само собой. Если Полынь еще жива – то все нужные ответы от нее получат. Держать же в этом мире старшую не оставалось смысла. Да и ради благородства стоило наконец позабавить Граса. Тут все будут в плюсе: Птиц получит свою долгожданную энергию, Клан избавится от лишней угрозы, Сорокопут сможет понадеяться на пару спокойных деньков, которые потратятся на разбор полетов, а Матриарха таки настигнет неизбежная кара. Выбор очевиден. На языке появился горький привкус черноустовой крови, от которой десны свело в судороге, а ликованию Граса не было предела. Ее смерть была у нее под боком, как минимум последние три года.
  ***

— Матриарх мертва, – Слова отразились звонким эхом от стенок логова. Кому еще, как не молодому карателю известить об этом остальных. Все возможные персоны уже давненько скучковались в одном месте. Найти их не составило труда. — А восстание, как погляжу, выдается удивительно неудачным. – Пророкотал низким голосом, с высоты порога рассматривая всех присутствующих и обращаясь в основном к Полыни, дабы внести понимание о ее положении. Однако, сперва виднелись их спины, в большинстве своем. Новых гостей, как не прискорбно это не звучало, не ждали. Да и кого? Коршуны ниже Головы сюда не полезут, чести много. Они сейчас снаружи жуют последствия своего провала. Последнее, что помнит о них Кара – как мотнул головой им, мол, чего смотрите за зря, раз дело доделать не можете.

  Устранять все вытекающие последствия придется долго. Валяющиеся повсеместно запчасти на кадавров должны быть выкинуты подальше, раненные стервятники уползут сами. Останется пересчитать уцелевших и выискать взглядом бедного детенка, который со своей тягой к влезанию в чужие дела, скорее всего, тоже получил пару раз по морде. Но к ним позже, полтора младшего, что считает себя эталоном верности Патриарху далеко в любом случае не пойдет зализывать раны. Оставалось надеяться, что самые разумные из Младших все еще на лапах и Карамора не зря за ними иногда приглядывал.

Подпись автора

Замираю над сопкой, над скалой отвесной
Сиянье, вырезанное в ткани небесной
Найдёшь легко наощупь – пустота меня плотней
Давай договоримся: будь со мной аккуратней.

Я так тебе откроюсь, распорю все швы – смотри
Каждый, кто зашивал меня, забыл что-то внутри
Ты просто будь стерилен, когда погружаешься
Давай посмотрим вместе, как ты облажаешься, и я останусь...
Тебе кажется.